Чтение 3–й страницы книги ~Разборка (Пропавшие без вести)~

Нагребая на себя листья, я машинально отметил, что даже в Чечне не
маскировался так, как в этом мирном осеннем лесу.

Через некоторое время вызвал Муху:

- Доложи обстановку.

- Пока тихо. Какое-то там шевеление. Не пойму что.

- Какое шевеление?

- Сорока трещит.

- Замри. Что бы ни происходило.

- Понял.

Я не спускал с тропы глаз и все же не заметил, как клиент появился. Ни
камешек не стукнул, ни ветка не шевельнулась. Будто серая тень скользнула в
листве. Поравнявшись с нами, он замер. Я закрыл глаза и превратился в
камень. В валун. Поросший мхом. Осыпанный мелкими золотыми листьями
карликовых берез. Валун и валун. Лежу со времен ледникового периода. Нуль
эмоций. Какие эмоции могут исходить от старого валуна?

Потом что-то подсказало мне, что можно открыть глаза. Его уже не было.

- Видели? - прорезался в эфире Артист.

- Что?

- Он смотрел на дорогу. Минут пять. Потом вернулся.

- Куда?

- Назад, в сопки.

- Что происходит, Пастух? - вмешался в наш разговор Муха.

- Всем уйти со связи, - приказал я.

Что происходит. А черт его знает, что происходит!

Снова он появился минут через двадцать. На этот раз мы его услышали.
Мудрено было не услышать: он тащил на спине одного из братков, с бычьим
затылком, закинув ноги трупа на плечи и держась за них, как за лямки
рюкзака. Весу в бычке было килограммов восемьдесят, но и при этом клиент
двигался размеренно, с механической четкостью движений. Лишь камни громко
хрустели под его ногами. На груди у него болтались два "калаша", из чего я
сделал вывод, что этих мурманских братанов не выручил их армейский или
киношный опыт. А ведь предупреждает Минздрав: курение опасно для вашего
здоровья.

На выходе из распадка он остановился, внимательно осмотрел дорогу и
спустился к джипу. Вякнула охранная сигнализация. Вероятно, ключи он нашел в
кармане водителя джипа. Он забросил свою ношу в салон и быстро, уверенно,
как по разминированной территории, углубился в распадок. Через полчаса
появился с ковбоем. Загрузив и его, сел за руль и погнал джип к лагерю.

- Муха, он едет к тебе, - предупредил я. - Сиди и не высовывайся. Что
видишь?

- Пока ничего не вижу. Теперь вижу. "Судзуки". Жмет со страшной силой.
Ух ты! Вот это да!

- Что там?

- Он сбросил джип в озеро! Сходу! А сам выскочил! В последний момент!

- Что делает?

- Отряхивается.

- А сейчас?

- Идет к "Ниве". Открыл. А теперь идет в сопки. Быстро идет.

- Те двое, они далеко от дороги?

- Инфарктники? Не очень.

Я уже догадался, что за этим последует. Так и было. Клиент по очереди
вынес из распадка инфарктников, загрузил их в "Ниву" и погнал тачку в
сторону станции.

Артист доложил:

- Вижу "Ниву". Едет медленно. Остановился. Вылез. Осматривает берег.
Ставит "Ниву" поперек дороги, мордой к откосу. Ну дает!

- Докладывай, а не треплись!

- Докладываю. Пересадил на водительское сиденье одного из кадров.
Пристегнул ремнем безопасности. Вытащил из салона свой сидор. Толкает "Ниву"
в задницу. Сейчас будет бултых. Слышал?

- Продолжай.

- Отряхнул руки. Поднял сидор. Пошел к станции. Все, скрылся за
поворотом.

- Жми за Мухой. Потом возвращайся сюда.

- Понял тебя.

Мы с Боцманом немного выждали и выбрались на дорогу. Здесь нас подобрал
Артист. Уже заметно стемнело. В свете фар на обочине мелькнул светлый плащ
клиента. Он не оглянулся, даже не попытался голосовать. Как шел по дороге,
так и шел. Только форменного лагерного кепарика на нем уже не было - то ли
выбросил, то ли спрятал в сидор.

Через полтора часа он подошел к станции и купил билет на поезд
"Мурманск - Москва". До поезда было около трех часов. Он прошел в конец
тускло освещенной платформы и уселся на скамейку с видом человека, который
отшагал двадцать километров и теперь рад возможности вытянуть ноги. Мы
наблюдали за ним издалека, из машины.

- Ну? И что вы обо всем этом думаете? - поинтересовался я.

Муха промолчал, а Боцман ответил:

- Наш наниматель ошибся. Нужно охранять не его, а других от него.

- А ты что скажешь? - обернулся я к Артисту.

Он немного подумал и произнес:

- Уличного музыканта одаряет золотыми червонцами осень. Он богат уже,
скоро зима.

Артиста мы высадили в Оленегорске, чтобы он сел на пассажирский поезд
"Мурманск - Москва", на который позже, на полустанке, сядет клиент. Не для
того, чтобы подстраховать его. Из всех людей, которых я знал, он меньше
всего нуждался в подстраховке. Просто для того, чтобы быть уверенными, что
он благополучно прибыл в Москву. За это нам, собственно, и заплатили. Сами
же потащились в Мурманск, отдали мужику "Жигули" и на самолете вернулись в
Москву.

Мурманский поезд прибыл на Ленинградский вокзал рано утром. Клиент
приехал, никуда не делся. Он прошел в зал ожидания и отправил телеграмму.
Артист употребил все свое обаяние, чтобы уболтать девочку в окошке телеграфа
и узнать текст. Она млела, глупо хихикала, но молчала, как партизанка. Он
узнал лишь то, что мы и так знали: фамилию отправителя. Фамилия была:
Калмыков.

- Думаю, он сообщил о том, что вернулся, - поделился с нами Артист
нулевым итогом получасового вдохновенного трепа.

Муха прокомментировал:

- Мне почему-то кажется, что кому-то в Москве станет очень неуютно
жить.

Калмыков.

Эту фамилию мы не раз слышали от Дока, а впервые увидели его в зале
заседаний Таганского межмуниципального суда.

Это было два года назад, в середине ноября 1998 года.

Глава первая. СУДНЫЙ ДЕНЬ

I

В середине ноября 1998 года, вскоре после августовского финансового
кризиса, потрясшего экономику России, в Таганском межмуниципальном суде
города Москвы началось слушание дела по обвинению гражданина Российской
Федерации Калмыкова Константина Игнатьевича по статье 222, часть первая, и
статьям 30 - 105, часть вторая, пункт "з" УК РФ.

Первая часть статьи 222 предусматривала уголовную ответственность за
незаконное приобретение, передачу, сбыт, хранение, перевозку или ношение
огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных
устройств и влекла за собой лишение свободы на срок до трех лет.

Статья 30 "Приготовление к преступлению и покушение на преступление" и
пункт "з" второй части статьи 105 УК РФ грозили обвиняемому куда более
суровым наказанием. Потому что преступлением, в приготовлении к которому
обвинялся Калмыков, было убийство "из корыстных побуждений или по найму".

Первым толчком к событиям, которые привели к задержанию Калмыкова, а
затем к возбуждению против него уголовного дела, послужил телефонный звонок,
поступивший 20 мая 1998 года около десяти часов вечера по "О2". Звонил
мужчина. Сбивчивым от волнения голосом он сообщил, что полчаса назад в окне
шестого этажа одного из старых домов по улице Малые Каменщики видел высокого
худого человека со снайперской винтовкой в руках. Он указал номер дома, но
назвать себя отказался. На вопрос, каким образом он сумел кого-то увидеть в
окне шестого этажа, звонивший обозвал оператора козлом, обматерил и повесил
трубку.

В дежурной части сначала решили, что это какой-то алкаш, допившийся до
белой горячки, но на всякий случай номер проверили. Звонили не с квартирного
телефона, а из будки телефона-автомата на углу Больших Каменщиков и
Таганской площади. Экипаж патрульной машины опросил продавщицу табачного
киоска, стоявшего возле телефонных будок. Она показала, что видела
звонившего.