архиве группы "Пихта", Родионе или Федоте, но и каких-либо "хвостиков",
уцепившись за которые можно было поискать причины, изменившие судьбу дачи.
отчества, но нашли очень быстро. Правда, толку от этого не случилось
никакого, поскольку гражданин Соколов Родион Романович - физиономию его я по
фотографии опознал безошибочно - уже пять лет, как был покойником. Его
привели в исполнение за двойное убийство и разбойное нападение. Кандидатом
наук он отродясь не бывал и обладал в лучшем случае восьмилетним
образованием. Ни жены, ни ребенка у него не имелось. Но рожа была именно
его, по крайней мере, она была больше всех похожа на ту, которую я запомнил.
Правда, та была менее испитой и более покорябанной, ибо Родиона, как мне
помнилось, в тот злосчастный день нашего знакомства отдубасил друг детства
журналист Федот.
существовали, потому что граждан с такими реквизитами оказалось только в
Москве несколько штук. А по Руси набралось еще больше. Но тот, который был
нам нужен - морду я более-менее помнил! - в Москве начисто отсутствовал.
Чудо-юдо дал мне возможность посмотреть сведения и по другим градам-весям,
но ничего похожего не нашлось.
дрюшлое из того, что можно придумать. Очень кстати сработала прописавшаяся у
меня в башке память Майка Атвуда, который минимум дважды перемещался из
одного потока времени в другой. Во всяком случае, я так помнил. После того
как он переместился во времени на пару недель назад, оказалось, что в этом
потоке времени его отец вовсе не бизнесмен, а лейтенант полиции, а его
учитель географии - вожак наркоманов-хиппи, который свалился со скалы,
протестуя против войны во Вьетнаме. Ничего удивительного не было бы и в том
случае, если б, вернувшись из января следующего года в октябрь предыдущего,
я обнаружил бы, что по-прежнему существует СССР со всеми своими негативными
и позитивными причиндалами, а Чудо-юдо, например, вовсе не глава мафиозной
империи, а кристально честный генерал КГБ с холодной головой, чистыми руками
и горячим большевистским сердцем.
да и у всего семейства, каких-либо изменений в прошлом. Во всяком случае, в
том прошлом, о котором мне дозволено было что-то знать. Напрямую я Чудо-юдо
не спрашивал, но вскользь вопрос проскакивал. Оказалось, что нет, вроде бы
все так, как было. По крайней мере, никаких расхождений между тем, что я
помнил о наших делах, и собственной биографией заметить не удалось.
ассоциации. Может быть, потому что человеческая память, в общем и целом
похожа на некий длиннющий фильм-сериал. Глаза как бы постоянно "снимают" и
закладывают в какие-то отведенные для этого уголки мозга. Звуки тоже
кое-какие записываются. Но при этом все подряд человек не помнит. Там, в
голове, какой-то монтажер сидит с ножницами и выстригает по кусочкам
отдельные эпизоды, а оставшееся склеивает в одну ленту. Самое яркое,
занятное, остросюжетное, если можно так сказать, помнится лучше всего. Все
это, как рекламный ролик, может, фигурально выражаясь, промелькнуть перед
глазами за пять минут или даже быстрее. Но можно, если постараться,
"смонтировать" и более подробные "фильмы". Что-то типа киноочерков.
Вспомнить, например, как в первый класс шел или как с первой девушкой
целовался. Свадьбу свою вспомнить или как первый раз на похороны ходил. Это
все люди так или иначе запоминают. Ну а если совсем поднапрячься, то можно и
какой-нибудь "художественный фильм" соорудить. Правда, в нем уже не только
подлинная память будет, но и что-нибудь такое, мягко говоря, "дорисованное".
Вроде сюжет из жизни взял, но в натуре слишком уж все скучно получилось -
стало быть, для оживления надо придумать. Один раз придумал - подкрасил
серость, а потом, глядишь, и запомнил все это в том приукрашенном виде,
который глаз радует. И когда-нибудь, на старости лет, будешь на полном
серьезе думать, что так оно и было. Когда-то, помню, ржали, что набралось
200 стариков, которые с Лениным бревно носили на субботнике. Наверняка среди
них были и такие, которые в том самом 1919 году только и ждали, когда
Деникин подойдет. А потом, когда увидели, что власть удержалась, а им на
старости лет и вспомнить-то нечего, стали придумывать про бревно. Погодите,
ежели демократы еще 50 лет у власти продержатся, то беспременно найдется
человек 500, которые Ельцина на танк подсаживали в 1991 году.
переснимали или доснимали. Раньше, конечно, при тоталитаризме, то есть,
когда у киношников денег больше было. Не понравится худсовету, что главного
героя убивают - ну-ка, блин, чтоб жил! - и переснимают. Или, скажем,
какая-нибудь передовичка не так показана, слишком не пролетарского вида -
давай, падла, чтоб была пролетарского! А с этой "непролетарской" в кадре -
больше половины фильма. Но переснимали, не вякали. Были и какие-то
несчастные случаи, типа того, когда один артист на съемках помер или погиб,
а половина фильма или даже больше уже была отснята. Опять же переснимали. И
выходил на экраны фильм, где ту же роль играл совсем другой человек. Но
где-то на киностудии или в Госфильмофонде оставалась отснятая и, может быть,
даже озвученная пленка, где запечатлелись никому из широкой публики не
ведомые эпизоды, где во всех известных по вышедшему фильму сценах играли
совсем другие актеры...
того, как можно пустить время вспять. Или как можно переиграть на иной лад
то, что уже было сыграно. В аккурат, как в моем клиническом случае...
подогнал "Чероки" к подъезду "дворца Чуда-юда". Пора было думать о делах
домашних. Хотя, скажем прямо, в нашем семействе семейные дела и дела
служебные переплетались между собой так туго, что понять, где кончаются одни
и начинаются другие, сам черт не сумел бы.
семейством, пребывали тишь, да гладь, да Божья благодать. Больше никого не
было. Колька с Катькой катались на великах по поселку, а где законная
пребывала, я особо не интересовался. Пожрать, что-то было оставлено - и на
том спасибо. Ужинал в гордом одиночестве.
вагонов разгрузил или марафон пробежал - умаялся. А на самом деле я сегодня
лишь немного покатался по городу, где были самые обычные рутинные дела.
Сперва съездил к одному хорошему и понимающему человеку из некого солидного
и уважаемого учреждения, расположенного на одной из улочек перекопанного
Китай-города, которому надо было завизировать пару-тройку бумажек. Обычным
порядком такие бумажки оформляются очень долго и требуют многочисленных
поездок в течение минимум месяца, а иногда и двух-трех. У меня все заняло
полчаса. Потом я немного покрутился в офисе родной фирмы "Барма", где
пообщался с брательником Мишкой и передал ему оформленные бумажки, заодно
объяснив в меру своего понимания, как надо с этими бумажками обращаться и
что полезного в них заложено. Мишка рассказал мне о какой-то очередной бабе,
которую он трахал прямо на палубе приватизированного речного трамвайчика,
особо упирая на то, что дело было средь бела дня и на глазах пассажиров
большущего двухтрубного теплохода, шедшего встречным курсом. Правда, они с
бабой были завернуты в тонкую простынку и особо не отсвечивали. Я
порадовался за смышленого братца - надо же, догадался насчет простынки! - и
на полном серьезе сказал, что, не будь ее, рулевой теплохода беспременно
обалдел бы и вылетел на мель. При этой беседе присутствовала секретарша
Люся, которая весело подхихикивала.
потрепаться еще часок-другой. Вообще-то можно было и не спешить, но в 12.30
мне нужно было объявиться к Соломонычу, поскольку предстояла встреча с одним
типом, жаждущим сообщить небольшую новость, и показывать этому типу свою
настоящую рожу мне не следовало. Соломоныч быстренько сделал из меня
какого-то кудрявого усача неясной национальности, после чего я пешкодралом
отправился на это мероприятие.
мирно попил пивка. Сигаретку выкурил с душой, не торопясь. Говорить ничего
не стал, просто "забыл" на столе спичечный коробок. В наши дни, когда
большая часть населения пользуется зажигалками, это слишком приметно, но не
ругать же этого чувырлу при всем народе? Я по-тихому прибрал коробок в
карман, дохлебал из горла "Carlsberg" и не спеша отвалил из кафе. Снова
вернулся к Соломонычу, преобразился в нормального Баринова и опять уселся в
тарантас Лосенка. Уже едучи в "Чероки", слегка поинтересовался запиской. Она
касалась не меня, а бывшей бригады Кубика-Рубика, которую с тех пор, как ее
бывший начальник подался в арабские шейхи, возглавлял сильно поумневший
Утюг. Начальник близлежащей ментуры скромно намекал, что такого-то числа
"город" будет слегка шмонать торгашей по поводу нелегальной водки и
желательно навести порядок на точках, дабы потом не переплачивать.
и помчался работать согласно диспозиции. Вообще в период подготовки к
850-летию любимой столицы надо было быть умненькими и благоразумненькими.
по старой памяти посоветоваться насчет кандидатуры на роль одноразового
киллера. Строго говоря, мне не стоило соглашаться на эту консультацию. Если
б это было необходимо, то такую задачу мне поставил бы лично Чудо-юдо.
Потому что моей башке вовсе не обязательно знать все, а в некоторых случаях
даже просто противопоказано. У Сергея Сергеевича обычно строго соблюдался
принцип, согласно которому человек, проявлявший интерес к делам, которые его
лично не касались, брался на специальный контроль. Чаще всего это
заканчивалось "удалением с поля" или "увольнением без выходного отверстия".
В отношении меня таких резкостей не допускали, но втык за
несанкционированное вмешательство я получал обязательно. Чудо-юдо, конечно,
не мог ежесекундно контролировать все мои действия и передвижения, даже с
учетом того, что микросхема, стоявшая у меня в голове, постоянно докладывала
Маккарти Кормак
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир
Андреев Николай
Куликов Роман