Чтение 3–й страницы книги ~Смертельный танец шамана~

- Уф! - Я облегченно вздохнул.

Какое-то время раздавался лишь хруст перемалываемой зубами пищи.

- Все, что нужно, я тебе сейчас расскажу... - Эд вытер салфеткой губы и потянулся за второй сигаретой. - Так вот, важно - решить, полицейский будет роман или нет. Полицейские - это те, главными персонажами которых являются полицейские.

- Ну, значит, нет, - отозвался я. - Откуда в "Гвидоне" возьмутся полицейские?

- Ага, ты ведь говорил, частный сыск. Ну это еще проще. Дюшил-Хюммет-Рюкс-Стаут-Рюймонд-Чандлер-Картер-Браун--

Микки-Спилейн...

- Что? - не понял я. Мне показалось, будто он неожиданно перешел на английский.

- Это известные авторы, главные персонажи у которых - частные детективы. Нет ничего проще: ты выдумываешь главного героя - проницательного, решительного, принципиального, желательно со стальными бицепсами и молниеносной реакцией, - который неизменно выходит сухим из воды. Впрочем, качества можно разделить. У Рюкса Стаута, к примеру, умный и проницательный - это импотент Ниро Вульф, а молниеносной реакцией и стальными бицепсами обладает его помощник Арчи Гудвин.

- А импотентом одному из них тоже быть обязательно?

- Конечно, нет. Там, собственно, нигде и не говорится, что он импотент, но в противном случае он - гомосексуалист.

- Значит, требуется одно из двух, - уточнил я, - либо главный герой должен быть импотентом, либо гомосексуалистом?

Петранофф заржал.

- Ну ты даешь! Просто Ниро Вульф терпеть не может женщин, во всяком случае, никогда с ними не спит. А это означает, что если он с кем-то и спит, то это либо его помощник Арчи Гудвин, либо повар Фриц.

- Что еще за повар?

- Его личный повар.

Барсик как раз принесла две порции Карбонада по-фламандски с пюре из каштанов и к нему салат из апельсинов и сельдерея. Услышав, что речь зашла о чьем-то личном поваре, она навострила уши, но мы замолчали. Я вновь разлил вино и открыл было рот.

- За будущего Ватсона! - опередил меня Эд.

- О'кэй, - согласился я.

Мы выпили.

- Теперь интрига, - продолжил Эд, старательно пережевывая пищу. - Подозреваемых должно быть несколько, причем либо у каждого имеется алиби, либо его нет ни у кого. Часть подозреваемых ведет себя чрезвычайно дерзко и нахально, другие же, напротив, производят впечатление ангельских ягнят. От истинного убийцы желательно подозрение отвести, но предупреждаю: если в отличие от остальных лишь у одного действующего лица будет алиби, то сразу понятно, что именно он убийца и есть. Далее. Хорошо, если действие вписано в приятный интерьер... - Эд поводил по сторонам вилкой. - Вроде этого. Но можно и описать какое-нибудь зловещее местечко. Ночь... Ливень... Воет ветер... М-да... Может, возьмешь в соавторы? - Он захихикал. - Шучу.

- Принцип ясен, - неуверенно произнес я. - Непонятно одно: почему ты сам-то не пишешь?

- Я ведь бездарь... Хорошая еда... Честно говоря, я уже когда-то пробовал, но ничего из этого не вышло.

- Ага! - Во мне все возмущенно всколыхнулось.

- Но у тебя получится.

- Только не приводи в подтверждение мои садистские рассказики.

Появилась Барсик.

- С десертом подождать?

- Тащи, - распорядился я и разлил остатки вина по бокалам. С Петраноффым все было ясно.

Петранофф тут же схватился за свой бокал.

- За будущего Ватсона!

- Иди в задницу!

Когда мы уходили, я окинул Лиловый зал прощальным взглядом.

На следующее утро я вновь позвонил Лили и полюбопытствовал, имеются ли указания на ближайшее время. Оказалось, что требуется учить иностранные языки. Ведь работать-то нам, в основном, придется за границей. Можно начать с английского, поскольку немецкий, если она не ошибается, мы изучали в школе, и хоть что-то да должно было задержаться в моей голове. Лили уже сделала соответствующие распоряжения, и в библиотеке "Гвидона" для меня подыскивают нужную литературу. А один из наших переводчиков получил задание угробить на меня уйму своего рабочего времени. Лили проявляла невиданную расточительность. Видимо, у Пью Джефферсона все по-прежнему оставалось на своем месте.

Однако обучение языку так и не состоялось. Из Берлина пришел факс с сообщением, что реклама принесла свои плоды, и первый заказ уже получен.

Мы снова собрались в кабинете у Лили. На сей раз я, Джаич и Пью Джефферсон.

- Там какая-то темная история с торговцем антиквариатом, - неопределенно проговорила Лили. - В факсе не содержится никаких подробностей. Приедете на место, войдете в курс дела. Вылететь нужно через три дня.

- А как же Саймон? - поинтересовался я.

- Кто? - не поняла Лили.

- Моя болонка. Хочу напомнить, что в этом мире я одинок, как перст, и у меня никого, кроме него, нет. А у него - никого, кроме меня.

- Не морочь мне голову со своим Саймоном. Я и так на вас трачу массу драгоценного времени. У меня встреча с корейцами через пятнадцать минут. Мне сейчас только твоего Саймона не доставало.

Я мог стерпеть от Лили все, что угодно, но только не нападки на моего пса.

- Я этих корейцев видел в жопе у Поля Робсона, - заорал я.

- Без Саймона никуда не поеду! Баста!

Лили в первый момент даже опешила. Но потом в ее глазах появилась остервенелость, обычно возникающая тогда, когда она - эта акула империализма - торговалась с иностранцами по поводу условий какого-нибудь контракта. Нужно сказать, что иностранцы к подобной полублатной остервенелости не приучены и почти всегда дают задний ход. Но я решил держаться до конца.

- Может быть, я люблю Саймона так же, как ты - Пью Джефферсона, - крикнул я, предвосхищая удар.

И тут открывшая уже было рот Лили закрыла его снова.

- А что все-таки случилось с берлинским торговцем? - вмешался в разговор Джаич.

- Нет, мы сначала покончим с моим псом, - вошел я в раж.

- Если ты настаиваешь, мы с ним покончим, - спокойно произнесла Лили. - Мне, конечно, нет дела до... причуд чьей-то физиологии, но если это выливается в проблему для "Гвидона"... Читал "Му-му"?

Я понял, что сморозил глупость, сравнивая свои чувства к Саймону с теми, которые питала Лили к Пью Джефферсону. Теперь обо мне наверняка поползут всякие нездоровые слухи. Но объясняться сейчас по этому поводу было бы еще хуже. Я молчал. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы за меня неожиданно не вступился Пью. Очевидно, они там в Америке более привыкли ко всякого рода человеческим странностям, не знаю. Во всяком случае Лили включила селектор и дала указание руководителю визового отдела решить вопрос с моей собакой. И как можно скорее.

- А что же все-таки за проблема возникла у торговца антиквариатом? - вновь попытался вклиниться в разговор Джаич.

И тут остервенелость, накопившаяся в результате общения с моей скромной персоной, неожиданно вылилась на бывшего сотрудника КГБ. Видимо, пресловутые корейцы уже томились у Лили в приемной.

Сначала я собирался приобрести новую дорожную сумку: все-таки отправляюсь на Запад. Он хоть и дикий, а люди там ходят прилично одетые, с солидного вида портфелями и сумками. Но, поразмыслив, решил взять самый старый фибровый чемодан: лучше сохранить свой естественный "совковый" стиль и нести народам элементы собственной культуры. Во всяком случае это будет выглядеть не столь смешно, как если бы я пыжился и стремился строить из себя закоренелого западника.

Саймона я помыл, и он благоухал теперь отменным французским шампунем. Чтобы везти его в самолете, пришлось купить за свой счет специальный ящик.

- А как же мы? - поинтересовался Тролль.

- Кто это мы?! - с яростью уставился я на него.

- О'кэй, - согласился Тролль. - В конце концов, своя рубашка ближе к телу. Я хотел сказать, как же я? Я ведь так обожаю детективные истории.

- Останешься дома. Мало ты мне здесь докучаешь, чтобы я еще терпел тебя за границей.

- Но ведь нам не нужны ни визы, ни отдельные места в самолете! - в отчаянии воскликнул Тролль. - Нам не нужны даже ящики! Ты не можешь с нами так поступить!

- С кем это с нами?!

- Со мной и с Малышкой, параноик ты этакий. Я требую равноправия! Да, я - фантом, но это еще не значит, что всякий неудавшийся бухгалтеришка безнаказанно может меня обижать.

Тут я схватил со стола кружку с водой и окатил его с головы до ног. Он повалился на пол и захрипел. Постепенно хрипы затихли, и оскал его застыл. Я знал, что через некоторое время он оклемается, но это являлось хотя бы небольшой передышкой.

- Бедненький, - проговорила Малышка.

- Ты о ком? - уточнил я, тяжело дыша.

- Конечно, о тебе, Миша. Что Троллю сделается? С него все, как с гуся вода. - Она поцеловала меня в щеку. - Нельзя же так нервничать.

Я ловко поймал ее губы и на минуту забылся в глубоком поцелуе.

- Останешься здесь, детка. Я не хочу таскать тебя по всяким там гостиницам и ночлежкам.

- Хорошо, если так для тебя будет лучше.

- Не знаю, будет ли лучше для меня, но у тебя появится шанс по-настоящему навести порядок в доме.

- О, да! - Подобные доводы ее всегда убеждали.

Я пошел на кухню, чтобы сварить себе и фантомам кофе. Через некоторое время в проеме двери показалась тщедушная

фигурка Тролля.

- Мокрушник, - укоризненно бросил он.

- Если не нравится, можешь проваливать на все четыре стороны.

- Фига с два!

- Тогда заткнись, ты мне мешаешь сосредоточиться на деле.

- Ну, разумеется! У тебя - дела, а у нас - делишки.

Я направился к кухонному крану с твердым намерением открутить его до предела. Тролль тут же догадался, что его ожидает, и с мольбой воздел руки к небу:

- Дай хотя бы сначала кофе попить!

- Говорю в последний раз: никуда ты со мной не поедешь!

- Ну и дурак. Тебе же хуже будет. Тебе будет нас так недоставать.

И он был прав, этот чертов Тролль. Я отправлялся в полную неизвестность, к какому-то неведомому торговцу антиквариатом, у которого возникли загадочные проблемы, настолько серьезные, что даже Лили Лидок предпочла о них умолчать. Возможно, ему угрожает мафия, быть может, за ним охотится Интерпол, или он попал в поле зрения какого-нибудь маньяка-убийцы. И с этими мафией-Интерполом-маньяком-убийцей вынужден буду выяснять отношения я! Я! Миша Крайский! Такой домашний, уютный, безобидный. Такой душка. Да у меня никогда в жизни еще ни на кого рука не поднималась, если не считать тараканов!

Без сомнения, мне будет тяжко. А когда человеку тяжко, у него всегда возникает потребность в сопереживании близких ему существ. Даже если эти существа - фантомы...

Самолет приземлился в аюропорту Тегель. Благополучно миновав таможню, мы окунулись в суету зала ожидания, разноликость и разноязыкость которого доролнялась мелькавшими на табло и терминалах буквами и цифрами, и наконец вышли к опоясывающему весь аюропорт сквозному проходу, где застали шофера нашего берлинского представительства в состоянии явного нетерпения. Нужно сказать, что только я проникся сочувствием к тому, как бездарно расходуется его драгоценное время, поскольку Джаичу в принципе было на все начхать, а Пью, хоть и питал уважение к человеческой личности, но все же был свято уверен, что в течение рабочего дня шоферу не положено проявлять подобных эмоций. Он лишь бесстрастно сообщил, что придется еще немного подождать, поскольку с минуты на минуту здесь должны появиться остальные "голые пистолеты".

Но минуты бежали, мы стояли не шелохнувшись посреди всеобщего гвалта, а "пистолетами" и не пахло. Наблюдая за шофером, какое-то время мы еще могли наслаждаться богатством мимики его лица и выразительностью жеста, Однако постепенно он начал доходить до состояния белого каления. При этом бросал недружелюбные взгляды на Саймона, словно именно тот был повинен в непунктуальности писателей детективных романов.

С вопрошающим выражением я повернулся к Пью Джефферсону. Тот уставился на часы.

- Гоу, - наконец решил он.

Шофер тут же устремился вперед, ухватив наиболее тяжелые чемоданы, один из которых - мой фибровый.

На стоянке был припаркован новенький БМВ. Довольно лихо затолкав нашу поклажу в багажник и с трудом дождавшись, пока все усядутся, он стартовал на грани фола.

Наверное, излишне упоминать, что в подобных условиях Берлин разглядеть мне не удалось.

Представительство "Гвидона" находилось на Фридрихштрассе, неподалеку от Дома русско-немецкой дружбы. Когда мы подкатили, шофер сообщил, что по пути за нами увязался голубой "Вольво" и что нам не без труда удалось от него оторваться.

Будьте любезны! Не успели мы появиться, как за нами уже началась охота!

При этом Пью Джефферсон улыбался. Видимо, ему подобная катавасия приходилась по вкусу.

Нас встретил руководитель представительства Горбанюк - лысеватый мужчина лет сорока в темных брюках, белой рубашке с коротким рукавом и аляповатом галстуке. Он чуть ли не насильно всучил каждому по бутылке кока-колы. Весь его кабинет был заставлен компьютерами, ксероксами, факсами и автоответчиками. Факсы и компьютерные принтеры безостановочно стрекотали.

- К нам обратилась госпожа Евгения Сосланд, - принялся вводить нас в курс дела Горбанюк. Для Пью Джефферсона он пригласил переводчика, и тот сейчас тоже стрекотал, соперничая со средствами коммуникаций. - Ее сын владеет антикварной лавкой в центре Западного Берлина. И вот с некоторых пор туда повадился некий господин Х. Причем является он, очевидно, по ночам, когда в лавке никого нет, поливает антиквариат из аюрозолевых красителей и исчезает. Замки и сигнализация для него не помеха.

- И ничего с собой не берет? - вырвалось у меня.

- Пока, вроде бы, нет, но краска, хоть и легко смываемая, все же наносит определенный ущерб предметам старины. Покрытые лаком иконы и всевозможные статуютки - еще куда ни шло. Но с живописью, рисунками, графикой, предметами ткачества приходится потом здорово повозиться.

- М-м-м... А на чем же все-таки он специализируется, на антиквариате или произведениях искусства? - Как-то неудобно было центр тяжести разговора переносить на себя, но я чувствовал, что от Джаича подобного вопроса не дождешься. Впрочем, допускаю, что в данном случае это практического значения и не имело.

- Не думаю, чтобы в его коллекцию входили какие-нибудь замечательные полотна или что-то в этом роде. Так что, скорее, это все же антиквариат. Хотя определенную цену он, конечно, имеет. И отнюдь не малую. Впрочем, я - не искусствовед. По образованию я - юрист.

- Это хорошо, - подал голос Джаич, - это то, что нам вполне может пригодиться.

Забыл упомянуть, что на протяжении всего путешествия Джаич не вынимал изо рта жевательной резинки, без устали вонзаясь в нее зубами и время от времени пуская пузыри, которые лопались с громким звуком. Думаю, к его челюстям можно было с успехом подключить генератор энергии и снабжать, к примеру, питанием всю аппаратуру нашего берлинского представительства.

- Надеюсь, что до этого не дойдет, - осторожно проговорил Горбанюк. - Задачка-то несложная: застукать на месте и уличить хулигана. К тому же я - юрисконсульт, специализируюсь на международном деловом праве, а не на уголовном.

- Ну вот, уже заплакал, - вызывающе бросил Джаич.

Мысленно я ему зааплодировал. Ради решения несложной задачки нас бы вряд ли сюда прислали.

Видимо, Горбанюка смутило столь откровенное хамство.

- Все же кое-какие советы я дать могу, - с чувством собственного достоинства проговорил он. - Как уже упоминалось, официальным заказчиком является Сосланд, Евгения, мать хозяина лавки. Рекомендую взять у нее .. вы записывайте, - требовательно произнес он.

- Крайский, это по твоей части, - повернулся ко мне Джаич. Как-то незаметно ему удалось перехватить инициативу в разговоре.

Я вынул из кармана ручку и записную книжку и приготовился фиксировать каждое слово. Пью Джефферсон сделал то же самое.

- Рекомендую заручиться официально заверенной у нотариуса доверенностью на право действовать от имени заказчицы и в ее интересах по данному делу, - словно робот принялся извергать Горбанюк. - Рекомендую обратить внимание на следующие положения:

- слежка за каким-либо физическим лицом является вторжением в личную жизнь данного физического лица и карается по закону>

- наведение справок о каком-либо физическом лице равно как и сбор информации о нем является вторжением в личную жизнь данного физического лица и карается по закону>

- подслушивание телефонных разговоров какого-либо физического лица является вторжением в личную жизнь данного физического лица и карается по закону>

- фотографирование без согласия...>

- перлюстрации...

Затем последовали вещи, очевидно, относящиеся к более серьезным статьям германского уголовного права: шантаж, угроза насилием, насилие...

- А находиться на одном гектаре с подозреваемым физическим лицом тоже вторжение в его драгоценную личную жизнь? - поинтересовался Джаич. - И чем это карается? Электрическим стулом?

- Напрасно иронизируете, - отозвался Горбанюк. - Все это действительно может иметь самые серьезные последствия. Хотя Германия - не Америка. Смертной казни здесь нет.

- Я уже испытываю громадное облегчение, - съязвил Джаич. - А кто составит текст доверенности?

- О'кэй, мы составим. Сразу на русском и немецком языках.

- Когда?

- Может быть, завтра.

- Не "может быть", а именно завтра это и надлежит сделать. По-моему, последними словами Джаич перегнул палку. Все же

Горбанюк играл с нами в одной команде. Все же, по-видимому, он был неплохим парнем. Угостил нас кока-колой, хотели мы этого или нет. И, наконец, не он был повинен в массовом исходе спортсменов из страны.

- Осмелюсь напомнить, - вновь заговорил, поджав губы, Горбанюк, - что передо мной и моими коллегами поставлены несколько иные задачи. Каждый должен заниматься своим делом. Вы

- ловить хулигана, которому почему-то возомнилось, что он - художник-абстракционист. Мы - заключать новые контракты для нашей фирмы и следить за выполнением старых.

- Разумеется, - неожиданно легко согласился Джаич. - Но это ведь не исключает возможности сотрудничества. Или вы отказываетесь сотрудничать?

- Я этого не говорил, - запротестовал Горбанюк. - Я готов сотрудничать, но при условии соблюдения субординации и правил хорошего тона.

- Само собой, - кивнул Джаич. - Как вас по батюшке?

- Игорь Артемьевич.

- Уважаемый Игорь Артемьевич, голубчик... - Как вам нравится этот хамелеон? - Мы испытываем настоятельную потребность в том, чтобы все наши просьбы прорабатывались вашим ведомством как можно более оперативно. Это не прихоть, этого требует специфика нашей работы.

- Конечно, я понимаю, - с энтузиазмом закивал в ответ Горбанюк. - Я ведь сказал, что текст доверенности вы сможете получить уже завтра.

- Вот и славно! И еще одна мелочь. Видите ли, я не исключаю, что на определенном этапе следствия нам может понадобиться оружие.

- Гм... - Горбанюк озадаченно потер подбородок. - Вы думаете, оно может понадобиться? Но ведь налицо обычное хулиганство.

- Как взглянуть, Игорь Артемьевич, как взглянуть.. Обычные хулиганы не справляются с замками и сигнализацией со столь поразительной легкостью. А вдруг у парня, кроме аюрозолевого баллона, окажется с собой пушка? Кроме того, могу сообщить, что не успели мы появиться в Берлине, как за нами тут же увязался загадочный голубой "Вольво".

Горбанюк тяжело вздохнул и с неодобрением посмотрел на Саймона. А должен был бы - на Пью Джефферсона. Ведь именно он заварил всю эту кашу.

- Хорошо, - делая над собой усилие, проговорил Горбанюк. - Если вы придете к выводу, что оружие необходимо, что-нибудь придумаем.

- Замечательно!

- Вот вам телефон фрау Сосланд. - Он протянул Джаичу визитную карточку голубого цвета, на которой жирным готическим шрифтом было написано: Фрау Еугениа Сосланд, а затем мелкими буквами - адрес и номер телефона. - Можете связаться с ней уже сегодня. Но хочу предупредить. Лично у меня сложилось впечатление, будто она... того... немного с приветом.

- Она говорит по-русски?

- И очень прилично. По-моему, с немецким у нее гораздо больше проблем... Еще колы?

Все отказались и дружно встали.

- Пива?

Джаич снова сел. Думаю, догадайся Горбанюк сразу же начать с пива, весь разговор пошел бы по значительно более приятному руслу.

- Ну, как я его уломал? - похвастался Джаич, стоило нам выйти на улицу. - В органах у нас был специальный семинар на тему, как нужно обрабатывать интеллигенцию.

Мне тут же захотелось вцепиться ему когтями в глотку. Я открыл было рот для оказания достойной отповеди: дескать, у нас в "Гвидоне", в отличие от КГБ, к интеллигенции относятся уважительно> но тут мы одновременно увидели голубой "Вольво". В нем сидели двое молодых парней и нагло пялились на нас.

- Мы их не замечаем, - сквозь зубы проговорил Джаич.

Зато парни из "Вольво" совершенно не думали скрывать своего интереса. Они выбрались из машины и направились в нашу сторону.

Я поставил Саймона на землю. Нас, включая шофера, было четверо, их - двое, и, судя по тому, как спокойно и уверенно они приближались, можно было предположить, что у них с собой огнестрельное оружие. Меня бросило в дрожь. И, действительно, в какой-то мере они сами оказались оружием.

- "Голые пистолеты"! - представил их Джефферсон, церемонно взмахнув рукой.

Мы облегченно вздохнули.