Чтение 3–й страницы книги ~Выборы~

Если у вас демократия, то кого вы выбираете в лидеры?

Они стояли и смотрели на меня. Потом начали переговариваться друг с
другом, а я лишь улавливал обрывки фраз:

- Демократия... а что это... да, у нас демократия... нас демократично
выбирают... а как это - разве мы сами можем кого-то выбрать?.. кого?..
как?..

- Послушай-ка, - сказал мне старик с голосом Цейтлина. - Если у тебя
нет дополнений к предвыборной программе, сойди с трибуны. На носу выборы,
а ты отнимаешь время.

По-моему, время у них и без того уходило совершенно
непроизводительно, но с трибуны я все-таки сошел.

- А как у вас в программе насчет Голан? - спросил я неизвестно кого.
Действительно, кто бы кого бы и как бы ни выбирал, разве не проблема Голан
должна была стать краеугольным камнем?

- Голаны нужно отдать, - сказал все тот же старичок, - но постепенно.
Каждый день по десять квадратных метров. И не сирийцам, а американцам. И
не отдавать, а продавать. По тысяче шекелей за квадратный метр. Это наше
кредо, и мы очень надеемся, что Избиратели поймут нашу позицию. И ты,
когда будешь говорить с ними, постарайся уж донести эту мысль ясно и
непредвзято.

Я пообещал донести и эту мысль, как и все прочие, но ничего не мог
сказать относительно ясности, поскольку все в моей голове перемешалось.
Отошел в сторонку и пожелал оказаться в каком-нибудь нормальном Израиле,
должны же быть и такие, где народ хотел бы того же, что и я сам.

А чего, черт возьми, хотел я сам? К какому Израилю я присоединился бы
с легкой душой? К тому, который настолько силен, что может отдать Голаны,
зная, что и без них обеспечит свою безопасность? Или к тому, который
настолько силен, что ни за что Голаны не отдаст - попробуй отними? Или к
тому, который отдает Голаны по частям, растягивая удовольствие от
переговорного процесса? Или к тому, где нет религиозных, мешающих есть
свинину и ездить в субботу на пляж? Или к тому, где религиозные управляют
страной, поскольку лучше других знают, каким желал видеть Он свой народ?

Я хотел быть в том Израиле, в котором родился и к которому привык.
Насколько я понимал ситуацию, в виртуальной реальности этого компьютера
мой привычный Израиль отсутствовал начисто. Вместо этого программа,
зараженная неизвестным вирусом, создала сотни Израилей - ровно столько,
сколько партий, движений, мнений и проблем существовало в реальном мире. И
каждый Израиль зажил своей независимой жизнью, придумав себе даже историю.

И каждый из этих Израилей должен был убедить Визеля, Бродецки и
прочих лидеров-избирателей, что именно его история самая достойная. Бедные
избиратели. Больше всего мне захотелось вернуться в тот зал во Дворце
Наций, где сидели двадцать мужчин и одна женщина, не решившие, за какой
народ им голосовать.

Компьютер исполнил мое желание мгновенно.

- Так что, Песах? - спросил меня Хаим Визель. - За какой Израиль
отдать нам свои голоса? Каким Израилем нам управлять?

- Сначала скажи ты, - потребовал я. - Что станет с теми Израилями,
которые не будут вами избраны? Они что - останутся без правительства?

- Разумеется, - удивился Визель. - Если народ не знает, чего хочет,
не имеет смысла им управлять.

- Да? - с сомнением сказал я. - В моем мире, я имею в виду - вне
этого компьютера, народ-таки не знает, чего он хочет, потому что, сколько
людей, столько и мнений. И, тем не менее, этим народом постоянно кто-то
управляет...

- Ясно, - прервал меня Бродецки. - Давайте заканчивать, господа. За
какой Израиль голосуем?

- Да каждый за свой, - предложил я. - Ты, рави Леви, проголосуй за
Израиль в кипе, а ты, господин Харази, за Израиль поселенческий, а ты,
господин Визель, за тот Израиль, что готов отдать Голаны, потому что не
знает, что с ними делать. Каждому - свое, а?

Они переглянулись. Эта мысль им в голову не приходила. Точнее,
компьютер почему-то такую модель прежде не рассматривал. Почему бы и нет?

Я неожиданно почувствовал очередной толчок в бок и обнаружил позади
своего стула все того же Гиля Цейтлина, сумевшего, видимо, отбиться от
охранников.

- Хватит, Песах, - сказал Цейтлин. - Пора возвращаться.

- Погоди, - сказал я, - я-таки не понял, что станет с теми Израилями,
которые не будут избраны.

- Пошли, - приказал Цейтлин. - Объясню потом.

Почему-то после пребывания в виртуальной реальности у меня во рту
остается привкус паленого провода. Я сидел в кресле и облизывал губы
высохшим языком.

- Спасибо, Песах, - сказал Роман Бутлер, наливая мне чаю. - Ты нам
очень помог...

- Чем это? - удивился я. - Я ведь так ничего и не понял.

- Это неважно. Поняли системщики, которые читали в твоем подсознании.
Мы нашли путь распространения вируса. И заказчика.

- Кто же это? Надо думать, один из этой компании? Не рави Шай,
надеюсь?

- Не нужно гадать, я все равно не скажу. До выборов месяц, не нужно
сейчас никаких скандалов.

- А жаль, - неожиданно заявил я. - Мне понравилась идея - чтобы не
народ выбирал лидеров, а лидеры выбирали себе народ.

- Народ у нас один, - сказал Роман, - а лидеров тьма.

- Вот в этом ты и ошибаешься, - пробормотал я. - Народов у нас тьма,
и каждым нужно управлять отдельно. Кто сказал, что евреи - один народ?
Евреи - это целая Вселенная, которая, как известно, бесконечна...

Бутлер посмотрел на меня сочувствующим взглядом. Совершенно напрасно
- я немного утомился, но вполне контролировал свои мысли.

- Послушай, - сказал я. - Могу я опять погрузиться в компьютер? Мне,
как историку, жутко интересно - там же у каждого народа свое прошлое,
сколько ассоциаций, сколько линий!

Бутлер покачал головой.

- Антивирусная программа уже прошла, - сказал он. - Теперь там лишь
отражение нашей предвыборной кампании. Числа и статистика.

- И народ выбирает лидеров, - сказал я. - Боже, как тривиально...