тетрадь в черном кожаном переплете, Аркан Гайский ужинал с машинисткой
Олей, ловя ее на совместную жизнь. Ужин происходил в недорогом, а потому
любимом Гайским кафе неподалеку от редакции. Неожиданно за столом возник
художник Дамменлибен.
все кончится.
умная женщина тещу перевез на дачу бардак здорово Олюха дома все
нормально? Аркул а как тебе нравится с работой зашиваюсь дай мне еще
пятерку и я тебе буду должен шестьдесят девять для ровного счета щенок
всюду гадит бардак здорово Олюха...
здорово Олюха от тебя тот альфонс отстал? Пе-пе-пе-пе-редвигается твой
рассказ Алеко звонил юбилейный номер готовится бардак щенок всюду гадит у
него рукопись лежит из самотека пацан какой-то принес с голубыми глазами
Глории нравится здорово Олюха к тебе этот автор не заходил?
истории Мухославска. В юбилейный номер.
ни адреса турки совсем обнаглели в папу стреляют бардак я у тебя пятерку
взял? Петеньке в портфель наложили здорово Олюха мистика про какого-то
мад-д-д-дранта...
меня хотели познакомить в Москве, то он сын очень крупного человека... Мне
давали читать... Я сказал тогда, что гениально, но на самом деле муть.
Скучища и никакой сатиры... Бред под Маркеса... Но чей-то сынок... Скажи
Алеко Никитичу.
знаешь...
может писать, а ты попробуй вскрой, когда душат!..
погладила Гайского по плечу.
крови резко возросло, и он заверещал голосом кукольного Петрушки, входя в
образ героев анекдота:
замок. "Вот здесь, - говорит, - живет моя прислуга. Здесь я принимаю
гостей. Это моя столовая, это мой кабинет, это моя спальня..." Открывает
он дверь в спальню и видит, что рядом с его женой спит незнакомый мужчина.
"А это, - говорит, - моя жена". "А рядом кто?" - спрашивает другой
англичанин. "А рядом я".
руку.
услышанное. Затем, бросив это бесполезное занятие, обратился к сатирику:
возьми мне сто грамм ка-ка-ка-кап.
пятерку.
щенок всюду гадит пойду Никитичу позвоню здорово Оля ах да я с тобой
здоровался...
Гайский. - Могу пригласить к себе. Я написал новый рассказ "Архимед и
ванна". О недостатках водоснабжения. Если напечатают, кому-то не
поздоровится.
Оля. - В другой раз хорошо?
половинки одного сосуда, именуемого счастьем. Нас бросает в океане
пошлости и некоммуникабельности и прибивает совсем не к тем берегам, к
которым бы нам хотелось. Пойдемте ко мне, Ольга Владимировна, я вам
почитаю. У меня дома есть портвейн и кое-что сладенькое. Вы не
представляете,
как трудно заниматься сатирой. Все завидуют. Все...
чем отказать...
шестого этажа. В портфеле у него материал Сверхщенского об истории города
Мухославска, который сегодня вечером он должен прочитать и внести
необходимую правку, а в голове - мысли о юбилейном номере. Уж так некстати
накладывается одно на другое: и семь лет со дня основания журнала, и
тысяча двести лет Мухославска, и годовщина с того знаменательного дня,
когда Мухославск стал побратимом австралийского города Фанберры. Да еще в
порядке того же панибратства и культурного обмена приезжает редактор
фанберрского журнала "Диалог" господин Бедейкер, которого надо будет
принять и носиться с ним на высоком уровне. В общем, дел невпроворот.
Включена настольная лампа. На Глории очки, и это свидетельствует о том,
что она читает. На ее коленях дремлет палевый коккер-спаниель Дантон.
Алеко Никитич снимает макинтош, влезает в домашние тапочки и подходит к
Глории. Она предостерегающе поднимает правую руку: мол, не мешай, подожди
минутку, я занята. Алеко Никитич наносит ей поцелуй в затылок и видит, что
Глория читает ту самую тетрадку в черном кожаном переплете, которую еще
днем он вынул из портфеля и оставил дома.
неожиданно, так свежо, так необычно...
общественной деятельностью в городском Клубе любителей друзей человека,
являясь вице-президентом.
он давит это чувство.
передо мной тетрадку и заявил, что Зверцев правит Сартра... Вообще
производит впечатление не совсем нормального. Глаза странные какие-то. Но
самое интересное, что, когда я позвонил Зверцеву, оказалось, никто к нему
не обращался, но он действительно в этот момент правил Сартра.
как только Сартра править? И знаешь, что он ответил? Что ему сегодня
принесли перевод неизвестной работы Сартра, и он решил его немного
поправить и предложить в журнал. Глупость какая-то.
но этот парень, - она указывает на тетрадь, - достоин внимания. Ты только
послушай! - Она начинает читать с выражением:
аллитерация! В одном только первом абзаце двадцать пять "р". Это создает
напряжение и внушает властность! - И Глория продолжает:
плотные вишневые шторы, скрывавшие мадранта от окружающего мира и
охранявшие его ночной сон. И чем выше отрывалось от моря светило, тем ярче
возникала в покоях мадранта иллюзия разгоравшегося по ту сторону вишневых
штор кровавого зарева.
благовонными опахалами. И когда мадрант ощущал кожей лба или щек легкое
приятное дуновение воздуха, он понимал, что проснулся и что наступило
утро. Очередное утро мадранта, утро ревзодов, утро этих фиолетовых
арбаков, утро его народа и всей данной ему небом страны.
что было явным упущением со стороны арбаков, то ли от слишком сильного
дуновения, вызванного опахалами, что тоже являлось оплошностью арбаков, то
ли от тяжелого сновидения... Но, независимо от причины, сам факт ночного
пробуждения мадранта означал смертный приговор всем четырем арбакам,