хлеба!.."
котел Амазонки, наполненный душистыми травами, пряно пахнущими
смолистыми и эфирными деревьями и болотными цветами, и теперь Морель
дышал густым паром этой гигантской парфюмерной фабрики.
москитов, которые мириадами кружились над Морелем. Скоро к этим
флейтистам присоединились низкие голоса лягушек. Никогда еще Морелю не
приходилось слышать такого громогласного концерта. Пение этих болотных
певцов не напоминало отрывистого кваканья обычных лягушек. Оно было
довольно мелодично и протяжно, как завыванье ветра. В конце концов оно
нагоняло тоску.
света - это летали светящиеся насекомые.
уснуть.
расчесывая руки и шею. Только под утро он заснул тревожным сном.
визжали. На обезьяньем языке эти звуки, очевидно, обозначали крайнее
удивление, потому что на шум сбегались новые стаи обезьян посмотреть на
редкое зрелище - очкастую обезьяну, лежащую на земле. Более смелые
спустились по лианам и, держась хвостом, размахивали "руками" на
расстоянии какого-нибудь метра от головы Мореля с явным намерением
познакомиться с ним поближе.
зашагал в глубь леса. Обиженные таким приемом, обезьяны загалдели с
новой силой и долго преследовали Мореля.
чащу. Наконец он вышел к небольшой речке, струившейся в заболоченных
берегах. Несколько огромных лягушек прыгнуло в воду при его приближении.
Амазонку. Если я пойду по этой речке, то выйду на Амазонку немного выше
или ниже нашей экспедиционной базы. Это будет дальше, но вернее, чем
искать по лесу обратный путь".
одно из болот, которыми так изобилует бассейн Амазонки.
заставила его подумать обо всей серьезности положения.
человеческого жилья. Сачок для ловли насекомых был его единственным
оружием, а в небольшом мешке и фанерном ящике лежали только его научные
принадлежности: увеличительное стекло, шприц, булавки, пинцеты...
определением пролетавших бабочек. - Слава дается нелегко!"
земле были видны отпечатки звериных следов. Здесь же валялись кости
тапира, съеденного каким-нибудь крупным хищником, всегда подстерегающим
животных в местах водопоя. Это открытие для Мореля было не из приятных.
Морель перешел ручей и почувствовал под ногами более сухую и твердую
почву. Здесь пальмы чередовались с фикусами и лавровыми деревьями, а еще
выше поднимался лес фернамбуков, палисандров и кастанейро.
голову, разбил его, вынул орехи, заключенные в твердую кожуру, и начал
поглощать маслянистые сердцевины.
Подкреплюсь, отдохну и отправлюсь на поиски дороги".
приступ сильнейшего озноба. - Лихорадка! Этого еще недоставало! -
проворчал Морель, щелкая зубами.
Глава 4
"СУМАСШЕДШАЯ" ПУМА
восстановить в памяти последовательность событий.
впился в голову Мореля, охватив ее огненными лапами. Морель закричал от
ужаса и бросился бежать. Отовсюду - с листьев пальм, из-под корней
деревьев, из цветков орхидей - выбегали огненно-красные пауки, кидались
на Мореля и впивались в его истерзанное тело. И тело горело как в огне,
разрываемое бесчисленными челюстями огненных пауков. Морель кричал как
безумный и бежал, бежал, отрывая от своего тела воображаемых пауков.
Потом он упал и провалился в черную бездну...
определить, сколько времени пролежал без сознания. Было утро. В траве и
на листьях копошились пауки - серые, рыжие, черные, красные. Но это были
обыкновенные пауки. И солнце было только солнце. Оно поднималось над
лесом, освещая золотистых ос, пестрые крылья бабочек, яркие наряды
попугаев. Мысли Мореля были ясны, но он чувствовал во всем теле такую
слабость, что едва мог приподнять голову. Нестерпимая жажда томила его.
У края поляны протекал ручей. Но Морель не мог добраться до него. Вид
струившейся воды увеличивал его страдания, и Морель испытывал настоящие
муки Тантала. А солнце поднималось все выше. Зной становился
нестерпимым. Морель обливался потом, еще больше ослаблявшим его.
сделал попытку подняться. Шатаясь и опираясь на руки, он сел на землю.
Потом он опустился на четвереньки и пополз к ручью. Этот путь, в
несколько десятков метров, показался ему бесконечно долгим. Но все же он
дополз и, лежа на животе, прикоснулся почерневшими губами к воде и начал
пить. Казалось, он хотел выпить ручей. Вода освежила его. Отдохнув у
ручья, Морель почувствовал себя настолько хорошо, что смог подняться на
ноги. Но в тот же момент он едва не свалился снова.
шерстью. На спине шерсть была темнее, на животе - красновато-белая.
упасть и этим не привлечь к себе внимания зверя.
него никакого внимания, как будто желая продлить пытку человека,
обреченного на смерть. Эта огромная кошка, достигавшая вместе с хвостом
почти двух метров длины, вела себя как домашний котенок: она бесшумно
прыгала по поляне, гоняясь за летавшими крупными бабочками. И надо
сказать, что она это делала гораздо удачнее Мореля. Несмотря на весь
ужас своего положения, Морель невольно залюбовался изящными ловкими
прыжками золотистого зверя. Испуганные бабочки поднялись выше, и пума,
наконец, обратила внимание на Мореля. Час его настал. Мягкой волнистой
походкой пума приближалась к человеку.
несколько шагов навстречу зверю. Пума махнула хвостом, сделала небольшой
прыжок и остановилась перед Морелем. Глаза их встретились. Животное
сощурило глаза, подобрав находившиеся под ними белые пятнышки. Оно будто
смеялось...
эту пытку. Но пума продолжала свою странную игру. Оно подошла к Морелю
вплотную и толкнула его пушистой головой, как бы ласкаясь. Этого мягкого
толчка было достаточно, чтобы сбить Мореля с ног. "Конец!" - подумал он.
перевернулась на спину и начала толкать его в бок головой, как бы
приглашая играть. При этом она мурлыкала, как кот.
помешалась от жары, поэтому и делает такие безумные поступки: ласкается,
вместо того чтобы сожрать меня".
притвориться мертвым. Пуме это не понравилось. Чтобы растормошить свою
игрушку, она легла на грудь Мореля, слегка прижав его плечо одной лапой,
другую подняла над его лицом, и открыла пасть, обнаруживая ряд страшных
клыков.
Неодобрительно фыркнув, пума вскочила и убежала в заросли кустарников.
от потрясения, он почувствовал сильный приступ голода и отправился на
поиски орехов.
прежде чем он потерял сознание, "сумасшедшая" пума еще раз навестила
его. Она, как тень, выскользнула из кустарников, уже погруженных в
сумрак, подошла к лежавшему Морелю и обнюхала его лицо. Морель не
шевелился. Пума улеглась рядом с ним и широко зевнула, как бы
располагаясь на ночлег вместе с ним.
на ночлег в высоких ветвях, умолкли птичьи голоса. Не слышалось даже
лягушачьих заунывных песен. Лес засыпал. Ни звука. Только тонкое
жужжанье комаров, не нарушая безмолвия ночи, пронизывало воздух...
не нападает на человека и не трогает ни спящего, ни ребенка. Неужели это
правда?" - подумал Морель, искоса поглядывая на своего косматого соседа.