покрутитесь возле этих штучек, - Моравский постучал по панели, - и вы
поймете, что я прав.
вас.
ослабевшая воля генерала странным образом повиновалась. Он встал, подошел
к Моравскому. Тот медленно отворил створку деревянной панели. За такими
панелями во всех кабинетах находились сейфы. Здесь тоже был сейф с
циферблатом на дверце.
Моравский, прокручивая диск.
каждой стоял небольшой контейнер. Краем сознания генерал удивился, что он
стоит здесь и смотрит на какие-то контейнеры, не имеющие к его трагедии ни
малейшего отношения.
пальцы Моравского нежно коснулись крайнего контейнера. - Вот здесь огонек
едва тлеет. Слушайте.
контейнера и поднес прибор к зияющему отверстию. Тишину прорезал слитный
треск.
взять в руки. Ручная смерть, невидимая, неслышимая, бескровная: подержи ее
сутки возле себя - и конец. Давно снята с вооружения. А вот здесь, - палец
коснулся соседнего контейнера, - если я его открою, мы в мгновение ока
распадемся на атомы. Смотрите.
запор.
ладони крохотную ампулку с розоватой жидкостью. - Настоящий у меня один,
тот контейнер. Но политикам при показе коллекции я этого не говорю.
Знаете, они уходят отсюда очень смирные. Когда опасность касается твоей
шкуры, это как-то способствует правильному пониманию вещей. И я сразу
вырастаю в их глазах.
к виду оружия, но слова Моравского были так зловеще спокойны, что имитация
уже не выглядела имитацией.
Если их рассеять по воздуху, земной шар погрузится в вечный сон. Ну и так
далее.
что я поиграл на ваших нервах, но сейчас вы думаете о Локке-Наполеоне куда
спокойнее. Вам придется пройти через унижение, генерал. Но это необходимо.
ветер ворвался в машину, и его упругий порыв постепенно выветривал из
сознания липкое колдовство услышанного. Словно испарялась какая-то
анестезия; мысли обретали ясность, но одновременно пробуждалось бешенство.
врага. Навстречу неслись слепящие пучки света. Все быстрей, быстрей... Они
били в лицо, как кинжалы. Генерал с каким-то упоением встречал их ударом,
отвечая на них дальним светом фар своей машины. И для этого даже чуть-чуть
поворачивал руль влево. Безмолвная схватка вдруг захватила его. Он слился
с рулем. Встречные машины испуганно шарахались от обезумевшей кометы: еще
издали они предупредительно гасили свет. Но не все. Их-то Дан Арм
полосовал с особым наслаждением, чувствуя, что ему отвечают тем же.
промелькнула темная глыба автомобиля, в которую он едва не врезался.
физической работы.
мыслей тоже замедлился, и в них незаметно прокралось непривычное ощущение
собственной беспомощности. Как он ни убеждал себя, внутренний голос упрямо
твердил: "С Наполеоном все правда, все правда..." Значит, стать на
колени?..
зеленого света. "09, 08, 07..." Внезапно последние цифры ярко вспыхнули в
мозгу. И с ними вернулось спокойствие. Теперь Дан Арм знал, что нужно
делать.
суток ушло на захват аэродромов, окружение военных лагерей, свержение
старого правительства, сформирование нового. Никто и опомниться не успел,
как все было кончено.
решенном поговаривали, что через год он сядет в кресло министра.
в исступленной автомобильной гонке. И на поклон к Наполеону он не пошел:
стоит раз склониться перед судьбой, потом трудно выпрямиться.
он свернул к кабинету Моравского, который только что ушел в отпуск и
улетел к морю.
Никого. Отлично! Даже если его застанут в тупичке, эго не вызовет
подозрения. Опасны лишь первые и последние тридцать секунд, но в тишине
вечера он должен услышать шаги заранее.
оставлял ключ в двери, и снять с него слепок для человека, который слушал
курс разведки, было несложной задачей.
достаточно ярко. Вот и сейф. Певуче прокрутился диск. Контейнер был на
месте.
минуты. Контейнер слегка оттягивал карман. Как пистолет, даже меньше.
Локка (да, у Наполеона была уже настоящая приемная!).
нет. - Он срочно просил доклад по базе А-91, а мне тоже надо уезжать.
Ладно, я положу ему на стол, пусть пока ознакомится.
стол срочных бумаг.
контейнера. Мгновение - и комок пластилина прикрепил ее под сиденье
Наполеона.
в дверях приемной, - я буду на месте в 16.00.
радиоактивное пламя, лизнувшее их, могло оставить след. Никакого следа,
разумеется, не было. Все сделано чисто. Час за часом невидимые лучи будут
пронизывать тело Наполеона, неуловимо сжигая клетку за клеткой. Медленный
расстрел будет длиться, пока он читает доклады, отдает распоряжения,
строит планы на будущее, радуется, сердится, смеется. Каждая минута,
проведенная в кресле, будет приближать его к смерти.
малейших улик. Вскоре Наполеону покажется, что он простудился. Так, легкое
недомогание. Пока он обратится к врачам, пока те поймут, чем он болен,
пройдет достаточно времени. И кто догадается, откуда его сразила лучевая
болезнь? При современном обилии расщепляющихся материалов жизнь то и дело
обрывают слепые пули. Может быть, человек съел радиоактивную рыбу,
случайно проскользнувшую дозиметрический контроль. Может быть, глотнул
"горячую частицу", вырвавшуюся в воздух при подземном испытании. Может
быть, на полигоне какой-нибудь олух ненароком рассыпал щепотку лучевого
яда. Причин можно отыскать десятки, и все они укажут на слепой случай,
зловещий своей исключительностью и таинственный, как любое фатальное
стечение обстоятельств.
генералу Дан Арму. Будет только справедливо, если он снова станет тенью.
кабинет. Вот он садится в кресло...
на плечах, зеленые шинели втянулись в аллею, слева и справа осененную
могильными крестами. Над фуражками смыкались ветви деревьев, уже
отягченные пухлыми весенними почками.
сутулясь больше обычного, тяжело вдавливая каблуки в сырой песок и дымя
сигаретой. Он молчал, при каждом шаге его плечо касалось плеча генерала.
Дан Арм не отстранялся.