второго мегахрона и, как свидетельствует история, не дал разгореться
Соларнийскому безумию.
- Ясно, больше вопросов нет.
Аронг вопреки ожиданию, казалось, не торопился. Он сидел выпрямившись, но
шевеление теней углубило его морщины - сейчас он действительно выглядел
старым. Древние сполохи огня, уютное потрескивание поленьев создавали
иллюзию, что время повернуло назад, что оно, как прежде, сулит радость
долгой беседы человека с человеком, неважно - знакомым или незнакомым. Увы!
Теперь он, Антон Полынов, наследник и продолжатель дела своего знаменитого
предка, надолго (может быть, навсегда) будет лишен этой радости.
О том же, вероятно, подумал Аронг, его спокойные, лучащиеся светом глаза
потемнели, как озеро перед ненастьем.
- Теперь о деле. - Он зябко потер протянутые к огню руки. - Антон Гез, да,
Антон Гез, будущий джент Империи. Вы готовы к второй инверсии, ты не
передумал, Антон?
- После того как снял самозапрет? Отказа не будет. К чему лишние слова?
- На Плеядах говорят многословно. Привыкай. Для тренировки пространно, в
духе второго мегахрона, изложи возникшую ситуацию.
Антон задумался.
- Она сложна и проста одновременно. Проблема возникла на рубеже третьего
мегахрона, когда был открыт Д-принцип и дальние звезды стали
легкодоступными. Началось быстрое освоение иных планетных систем,
человечество действительно вышло из своей земной колыбели. Но где свет, там
и тень. Распахнутостью Галактики воспользовались и те, кого не устраивал
торжествующий порядок социального обновления. Терпя поражение на Земле, они
подались в космос и, объявив себя фундаменталистами, единственными
хранителями "извечных ценностей человеческого духа", создали в Плеядах свое
государство. Эволюция раздвоилась. Федерация, затем Империя Плеяд,
отгородилась от Союза Звездных Республик, там история пошла иной дорогой.
Нам это не мешало, в Галактика достаточно места для всех. Пожалуй,
человечество даже выиграло, избавившись в переломный момент от стольких
консервативных и еще опасных элементов. Так, наше соседство с
фундаменталистами могло бы длиться и дальше. Однако сейчас все резко и
угрожающе изменилось. При раскопках на одной из своих планет
фундаменталисты обнаружили давнюю базу Предтеч, в ней оружие. Или нечто,
способное быть оружием. Оно действует! Вот все, что мы о нем знаем: первое
случайное включение, один-единственный импульс смахнул с планетарной орбиты
луну покрупнее нашей. Все, далее из их передач исчезло всякое упоминание о
находке, зато - факт тревожный и красноречивый - началось разжигание
страстей, имперцам настойчиво внушают, что их предки бились за счастье всех
миров, что наше коварство беспредельно, что "дьявол и бог" сосуществовать
не могут, что "кровь и почва" взывают и что мы, вынашивая зловещие планы,
готовим одну звездную эскадру за другой. Вывод: сделана ставка на оружие
Предтеч. Его возможности? Способ действия? Перспектива массового
воспроизведения? Степень угрозы? Полная неизвестность. Но раз нет ни одного
враждебного поступка, то послать разведчиков - значит, выступить против
самих себя, против морально-этических норм, которые для общества то же
самое, что совесть для отдельного человека. А не послать - значит, остаться
в неведении. Как же пройти по этому "лезвию бритвы"? Я вызвался снять
самозапрет, вызвались и другие; потребуют обстоятельства - мы пойдем до
конца. Но когда? Отчасти я уже понял человека далекого прошлого, отчасти я
уже стал им, и знаешь что? Собственная сила, наша сила, представляется мне
теперь бессилием. Надо делать то, что без колебаний делали наши предки. И
немедленно, иначе будет поздно!
- А ты уверен, что наши предки не испытывали колебаний в выборе средств?
Сказано было без упрека, но Антон вздрогнул, как от укола.
- Извини, - прошептал он. - Будь наши предки неразборчивы в средствах, нас,
таких, конечно, не было бы! Я сказал глупость.
- Не стоит извиняться, инверсия даром не проходит. Второе замечание:
ситуацию ты обрисовал верно, однако патриции, одним из которых тебе
придется стать, обычно говорят извилисто. Теперь о предстоящем. Ответ на
твои сомнения - вот.
Откуда-то из складок симоно Аронг вытянул шарик, своим цветом и размытыми
очертаниями похожий на сгусток черной мглы или дыма. Покачиваясь, шарик
замер на раскрытой ладони.
- Что это?!
- Спутник-шпион. Невидимка, которого очень трудно найти. Но мы
предполагали, что он должен появиться, искали тщательно и, как видишь,
нашли. Это не единственный, надо думать. Поэтому то, что мы сидим возле
камина, - Аронг грустно улыбнулся, - не случайно. И кибертрон сейчас
отключен, и все прочее. Еще два-три шага в том же направлении, и мы, боюсь,
очутимся в пещерах. Что делать, наш разговор не для плеядцев.
- Но зачем, зачем им спутники-шпионы?! Они же знают, что у нас нет
общественных секретов, только личные!
- Знают, но не верят, потому что общество, как и человек, судит о других по
себе. Они и помыслить не могут, что ваша подготовка - частная, если так
можно выразиться, инициатива всего нескольких граждан Союза и потому не
подлежит оповещению. Совет это учел... тоже в частной беседе. Да, сила или
моральна, или губительна, третьего не дано, и в некоторых ситуациях это
приводит к тяжелым противоречиям.
- Но коль скоро они прибегли...
- Да! Сила действия равна силе противодействия, этот закон пора
подтвердить. Время познакомить тебя с остальными. Входите!
3. ЛЮДИ КОЛЬЦА
Они вошли и молча уселись, все трое. Никто особо не выделил Антона, однако
он уловил напряженный ток их внимания к себе и, в свою очередь, попытался
вникнуть в их сущность. Ничего не получилось, каждый закрылся наглухо,
словно уже был на Плеядах, и Антон увидел лишь то, что видели его глаза.
Старший мужчина вызвал бы повышенный интерес в любой компании людей
третьего мегахрона. Он был приземист, крепко сложен, но сутуловат.
Невозмутимый взгляд матово-карих глаз часто обращался внутрь себя, похоже,
нить углубленных размышлений не прерывалась, даже когда незнакомец глядел
прямо на собеседника. И что куда поразительней сутулости - его смуглое с
твердыми скулами лицо окуривал дымок коротенькой и изогнутой трубки.
- Там курят, - небрежно пояснил он и уселся, как само воплощение
спокойствия.
Второй человек показался Антону мальчиком. Но то был пигмей, самый
настоящий пигмей, из тех, кто до конца второго мегахрона жил охотой в
глухих джунглях Африки. Однако чуть голубоватый оттенок кожи выдавал в нем
ригелианина по крайней мере третьего поколения звездопереселенцев.
Но больше всего Антона поразила девушка, ее тонкой красоты лицо, грациозное
в каждом движении тело ребенка, которое невольно хотелось защитить от
порыва ветра, таким хрупким оно казалось. Так могла бы выглядеть фея, но
фея жгучего юга, лесной дух Индостана с черными, как ночь, трепетными
глазами грустной волшебницы. Через плечо девушки был переброшен иллир,
самый магический инструмент из всех придуманных человечеством.
"Странно, - в замешательстве подумал Антон. - Вот уж кому здесь не место!
Ей бы стоять на радужном мостике и перебирать струны иллира..."
Ответом ему был гневный взмах пушистых ресниц.
- Меня зовут Ума, и ты неправ. Кто из нас менее подходит - ты, не сумевший
закрыться, или я, тобой не понятая? - Узкая ладонь девушки корабликом
подалась от груди. - Прими объяснение. Я из касты париев, самой нищей,
самой отверженной, какая только была на Земле. Тень наша оскверняла пищу
брахмана и его самого он к себе в дом не мог войти после этого без должного
омовения. Нас, новорожденных, мать заталкивала в нору своего пристанища,
засыпала сухой травой, приваливала камнем, чтобы младенца не заели комары,
мухи, крысы. Молоко у несчастной кончалось через месяц-другсй, нашей едой
становилась кашица из кореньев. С шести лет и раньше мы, девочки, кроме
работ, начинали ублажать мужчин и нетерпеливых мальчиков. Так длилось свыше
трех тысячелетий. Что перед этим века нашего мегахрона! Выносливей нас нет
никого. Может быть, твое прошлое было лучше, а мы своего не забыли, и у нас
свой счет к фундаменталистам!