степени экстравагантно. Про прическу и говорить нечего - в ней не было и
двух прядей одинакового цвета.
рубежом. Ничего, поживет у нас - обкатается. Или обкатают. Впрочем, я бы и
сам не прочь попытать счастья. Девчонка хоть куда - глазастая, гибкая,
высокая".
нравится. Я так себе все и представляла. - Она тряхнула головой. Волосы
упали ей на лицо, и из-под них лукаво блеснул один глаз. - А вы на самом
деле считаете теплоход миражом?
этот обсуждать не стоит. Хочу дать вам один совет на будущее. Есть вещи, о
которых упоминать просто нельзя. Не принято. Неприлично. Опасно, наконец.
Мы к этому давно привыкли, это у нас, как говорится, давно в крови, а
посторонний человек может попасть в неудобное положение. Если уж вы решили
поселиться среди нас, принимайте все, как есть. Ведь уйти отсюда нельзя.
Назад вас не пустят. А если и отпустят, то вы никуда не дойдете. Я не
пугаю вас, а просто предупреждаю.
раз простите за ошибку.
Но разговоры эти не должны касаться чужих ушей. А теперь задавайте ваши
вопросы.
столько, что голова идет кругом. Может, мы увидимся завтра где-нибудь в
другом месте?
поселили?
комнатке. Но там ночуют еще три женщины.
там", - вспомнил он ее слова. - Что она имела в виду? Любопытно... Весьма
любопытно..."
Пряжкин за то, чтобы эти сутки миновали как можно быстрее.
их отсутствии - подспудно не давала Пряжкину покоя. Поскольку первый
вариант их приобретения уже отпал, а путешествие в Ливонию требовало
определенных подготовительных мероприятий, оставался единственный выход:
идти на поклон в министерство градостроения. Хотя в государстве давно
ничего не строилось и даже не проектировалось, старые избы все же
ремонтировались, сторожевые башни подновлялись, идолы продолжали
выпекаться дюжинами, как блины, - а значит, древесина имелась. Да и на
складах за Тухлой речкой сушился лес, предназначенный для закладки
трехпалубного фрегата, чертежи которого обнаружились в журнале
"Моделист-конструктор" полувековой давности, невесть каким образом
попавшем в архив министерства пропаганды. На худой конец Пряжкина устроило
бы даже какое-нибудь гнилье - старые заборы, выбракованные венцы срубов,
отходы лесопилки. Но загвоздка состояла в том, что градостроители никому
даром не давали, а задобрить их министра, а тем более сторожа склада,
Пряжкину было нечем. Топоров у них своих хватало, а вместо спирта обильно
употреблялась политура.
собственного денщика, адъютанта и порученца, носившего громкий титул
коменданта штаба. Был он человеком скользким, вороватым и пьющим, но
совершенно незаменимым. Для него не существовало невыполнимых задач,
запертых дверей, секретных тем, незнакомых мужчин и недоступных женщин.
Никто не помнил его родителей и не знал, откуда появился он сам. И хотя
перед ликом бога войны Святовида он был наречен гордым именем Полкан, все
продолжали звать его дурацкой кличкой - Пашка.
детской непосредственностью спросил он. - Чего в штаб не идешь? Я уже
баланду разогрел. И к баланде кое-что имеется.
задержал занесенную для оплеухи руку.
физиономия Пашки хитро скривилась.
документы сменял.
откашлялся в кулак. - У вас на следующий квартал запланирована установка
трех идолов. Радегаста, Нияна и Чапая. Ну, думаю, на кой нам хрен три еще,
когда и тех, которые имеются, сосчитать невозможно. Вот я с богорезами и
договорился. Они мне две сажени чурок отвалили, а я им акт приемки наперед
подписал. Еще и штоф на прощание налили. И нам хорошо, и им без хлопот.
Так что до тепла нам дров должно хватить.
этих идолов избы себе выстроили, а тебе трех штук на дрова жалко.
девались, которые Святовиду предназначены?
его, болвана восьмиглазого, спроси, как он ими распоряжается. Может, сам
жрет, может, с кодлой своей делится. Я за него не ответчик.
марать не хочется. Сам допрыгаешься.
- Тебя, между прочим, в министерство бдительности вызывают. Велели спешно
явиться. Опять, наверное, кого-то из соратников облаял.
бдительности состоял из членов одной семьи. Заместителем министра была его
теща, начальниками основных отделов - жена, дочка и племянник. Каждый,
вновь поступающий на службу сотрудник, должен был так или иначе
породниться с министром. Одного особо ценного агента ему даже пришлось
усыновить.
единственным человеком в державе, знавшим в теории, а главное, на
практике, как запускаются и наводятся на цель стратегические ракеты), но
ухо привык держать востро. Не приходило и месяца, чтобы министерство
бдительности не выявляло каких-нибудь очередных вражеских происков. То на
пустой бочке, выловленной в Великом Ледяном Море, оказывалась какая-то,
хоть и не вполне понятная, но явно провокационная надпись, то через рубеж
проникал зараженный бешенством песец, то в жертвенном роге Перуна
оказывались оленьи экскременты.
конторы, по соседству с персональным утепленным нужником. Возможно, это
было связано с особо конфиденциальным характером встречи, а возможно,
министр (фамилия которого, кстати, была Зайцев, а имя - Любомысл) просто
накануне объелся на тризне по одному своему дальнему родственнику, давно
списанному в резерв по причине старческого слабоумия и физической
ветхости.
Пряжкина в одиночестве на морозе. Чувствовалось, что громадная
ответственность, возложенная на Зайцева еще в ранней юности, основательно
расшатала его здоровье. Да и теперь, по слухам, он не щадил себя. Чего
стоил только один план поголовной проверки всех перелетных птиц, по весне
массами нарушавших рубежи государства.
Зайцев.
Ребенком не прикидывайся.
знаешь, какие козни днем и ночью плетет враг. Сам знаешь, сколько агентов
проникает на нашу территорию. А вражескому агенту что надо? Догадываешься?
Правильно догадываешься. Ведь ты к той тайне ближе всех стоишь. Помнишь,
прошлым летом я двух перебежчиков разоблачил? Прикидывались, что грибы на
нашей территории собирали. Так вот, выяснилось, что они за тобой шли.
Похитить хотели.
врага насквозь вижу. Две недели только и отпирались.
всякий враг выдержит... Вот я и думаю, что те, кто их посылал, после этого
случая решили тактику изменить. - Он махнул рукой куда-то на юг. - Поняли,
что мужиков мы сразу расколем, и потому девчонку к тебе послали.