Чтение 3–й страницы книги ~Доказательство~

ящике все сгорает. Я бы умер, и не осталось бы ни строчки. Только об этом
никому ни слова. Я вам доверяю.

И он почти игриво погрозил ей пальцем.

Ну и чудак, бормотала про себя Лера, спускаясь по лестнице, какой
нелепый чудак!

- Девушка, - остановил ее гулкий бас. Это вы навешали Суслина?

- Да, - сказала Лера

- Где же вы раньше были?

- Я только два дня назад узнала, что он здесь.

Врач схватил ее за руку.

- Поймите меня правильно, - ворковал он, не без удовольствия разминая
в руках пальцы Леры. - Суслин - моя гордость. Восемь минут клинической
смерти.

- А он мне ничего не сказал...

- Он и сам этого не знает. Когда-нибудь потом, когда он будет вне
опасности, мы порадуемся вместе. Восемь минут - и никаких последствий!

Этот разговор тут же вылетел из памяти. Чему, впрочем, было вполне
прозаическое об(r)яснение. Лерин взгляд упал на стенные круглые часы. А часы
показывали половину восьмого. Дома голодный Олег и Мишка, которые не
представляют, куда девалась их жена н мать. А ведь она должна еще купить
чего-нибудь на ужин.

Навестить Суслина еще раз Лера не собралась, но обещание, встретить
его при выписке выполнила. Даже успела купить букет сирени, чем привела
Суслина в полную растерянность, потому что он совершенно не представлял,
что положено делать с букетом.

В такси Суслин сказал:

- Сейчас покажу вам свою установку, вы будете первым человеком.

И уколол Леру настороженным взглядом.

"Какая я дура! - Гулкий бас доктора зазвучал в ушах. - Ведь Суслин
был восемь минут мертв. И если железный ящик не плод его тщеславного
воображения - все сгорело!"

У двери Сергей Семенович сунул ей в руку ключ, сказав:

- Мне вредно волноваться.

Дверь отворилась. Не раздеваясь, Суслин бросился в комнату (помесь
неустроенного холостяцкого логова и лаборатории), опрокинул стул, откинул
локтями руки Леры, старавшейся его удержать или поддержать, и ринулся к
приборам, громоздившимся на длинном, во всю стену, столе. Он долго возился
с задвижками и запорами черного ящика, из которого, подобно разноцветным
червякам, лезли во все стороны провода. Время ощутимо замедлило ход, и
Лере казалось, что он уже никогда не сможет этот ящик открыть - и лучше
бы, чтобы не смог, потому что она понимала: если Суслин не сумасшедший, в
ящике ничего нет.

Тонкие пальцы Суслина замерли над сейфом. Они дрожали.

- Может, вы, а?

Тут же поморщился, охваченный негодованием к собственной слабости, и
рванул крышку.

Лере не было видно, что там, внутри. Она шагнула, чтобы заглянуть
Суслину через плечо, но он уже запустил обе руки в ящик и, вытащив
пригоршню черного пепла, с каким-то мрачным торжеством обернулся к ней.

- Ну вот, - сказал он, протягивая вперед руки и держа пепел бережно,
словно птенца. - Вы же видите!

- Может, что-нибудь осталось? - сказала Лера.

- Осталось! Температура восемьсот градусов! Осталось... Ничего не
осталось. И не могло остаться. Вы вот не знаете, а я почти восемь минут
был на том свете. Меня реаниматоры зачем-то вытащили, до сих пор гордятся,
а скрывают, берегут мои нервы. Мне санитарка рассказала. Что же, вы
полагаете, восьми минут было мало, чтобы принять сигнал?

- Так вы знали?

Лера открыла сумочку. Куда же она сунула валидол? Ведь специально
клала валидол...

- Иначе бы не просил вас со мной поехать. Обошелся бы. Знал и трясся.

- Успокойтесь, - сказала Лера. Вот он. этот проклятый валидол. Теперь
надо заставить его принять таблетку. - Мы все восстановим.

- Восстановим, восстановим... разве в этом суть? Чем, вы думаете, я
занимался последние две недели в больнице? Всех знакомых обзвонил, засадил
за расчеты.

Он метнулся к своей сумке, рванул молнию так, что она чуть не
вылетела из швов. Пепел кружился по всей комнате, словно после большого
пожара. Лера сказала, протягивая ему таблетку:

- Вот валидол, обязательно надо...

- Спасибо, - сказал он, роясь в сумке, повернул к ней голову,
приоткрыл рот, чтобы она положила туда таблетку. - Вот!

В его руке трепетала пачка исписанных листков.

- Разумеется, многое можно восстановить. И восстановлено.

- Вы не грызите таблетку, пускай лежит под языком.

- Не учите. Я же сердечник.

- Я буду вам помогать, если надо...

- Нет, она ни черта не поняла! - Суслин смотрел на Леру с искренним
изумлением. - Ни черта!

- Успокойтесь, Сергей Семенович...

- Ведь установка сработала! Понимаете, сработала. Она приняла волны
за пять километров! Вы представляете, какая физиономия будет у вашего
любимого Траубе, когда он узнает, что я принимаю за пять километров!