Чтение 3–й страницы книги ~Умение кидать мяч~

маленьким. Я умел забрасывать мячи в корзину не хуже, чем любой из
чемпионов мира.

Бегать я не стал. Я просто кидал мячи. Кидал из-под кольца, кидал с
центра площадки (в тех случаях, если хватало сил добросить мяч до щита).
Девушка бегала для меня за мячом и была так довольна моими успехами,
словно это она вырастила меня в дворовой команде.

Вдруг я услышал:

- Коленкин, я жду вас в кафе. Пиджак останется у меня.

- Подождите! - крикнул я Курлову.

Но Курлов быстро ушел. И я не успел последовать за ним, потому что
дорогу мне преградили три молодца по два метра ростом и упругий, широкий
человек чуть повыше меня.

- Кидайте, - велел упругий человек. - Кидайте, а мы посмотрим.

Из-за его спины выглянула вторая девушка. Оказывается, пока ее
подруга занималась моим воспитанием, она сбегала за баскетболистами на
соседнюю площадку. Так вот почему скрылся Курлов!

Мне бы надо уйти. В конце концов я был в этой истории почти ни при
чем. Но тщеславие, дремлющее в любом человеке, проснулось уже во мне,
требовало лавров, незаслуженных, но таких желанных! Сказать им, что я
всего-навсего подопытный кролик? Что я не умел, не умею и не буду уметь
кидать мячи? И может быть, благоразумие взяло бы все-таки верх и я ушел
бы, отшутившись, но в этот момент самый высокий из баскетболистов спросил
девушку:

- Этот?

И голос его был настолько преисполнен презрения ко мне, к моему
животику, к моим дряблым щекам, к моим коротковатым ногам и мягким рукам
человека, который не только обделен природой по части роста, но еще притом
и не старался никогда компенсировать это спортивными занятиями, голос его
был настолько снисходителен, что я сказал:

- Дайте мне мяч.

Сказал я это в пустоту, в пространство, но уже знал, что у меня есть
здесь верные поклонники, союзники, друзья - девушки на две головы выше
меня, но ценящие талант, какую бы скромную оболочку он ни имел.

Девушка кинула мне мяч, и я, поймав его, тут же забросил в корзину с
половины площадки, крюком, небрежно, словно всю жизнь этим занимался.

И самый высокий баскетболист был разочарован и подавлен.

- Ну дает! - сказал он.

- Еще раз, - попросил тренер.

Девушка кинула мне мяч, и я умудрился его поймать. Забросить его было
несложно. Надо было лишь представить, как он полетит. И он летел. И в этом
не было ничего удивительного.

Толстый тренер вынул из заднего кармана тренировочных брюк с большими
белыми лампасами блокнот, раскрыл его и записал что-то.

- Я ему кину? - спросил высокий баскетболист, который меня невзлюбил.

- Кинь, - согласился тренер, не поднимая глаз от блокнота.

- Ну лови, чемпион, - сказал баскетболист, и я понял, что мне
несдобровать.

Я представил, как мяч понесется ко мне, словно пушечное ядро, как
свалит меня с ног и как засмеются девушки.

- Поймаешь, - сказал баскетболист, - сразу кидай в кольцо. Ясно?

Он метнул мяч, и тот полетел в меня, словно ядро. И я сделал
единственное, что мне оставалось: отскочил на шаг в сторону.

- Ну чего же ты? - Баскетболист был разочарован.

- Правильно, - кивнул тренер, закрывая блокнот и оттопыривая
свободной рукой задний карман, чтобы блокнот влез на место. - Паса он еще
не отрабатывал. Играть будете?

- Как? - спросил я.

Тренер поманил меня пальцем, и я послушно подошел к нему, потому что
он знал, как манить людей пальцем, чтобы они безропотно к нему подходили.

- Фамилия? - спросил он, вновь доставая блокнот.

- Коленкин, - сказал я.

- Вы что, серьезно? - обиделся баскетболист, нависавший надо мной,
как Пизанская башня.

- Я всегда серьезно, - ответил тренер.

Как раз в тот момент я хотел было сказать, что не собираюсь играть в
баскетбол и ничто не заставит меня выйти на площадку снова. Но высокий
баскетболист опять сыграл роль демона-искусителя. Мне очень хотелось ему
досадить. Хотя бы потому, что он обнял одну из сочувствующих мне девушек
за плечи, словно так было положено.

- Так вот, Коленкин, - сказал тренер строго, - послезавтра мы
выезжаем. Пока под Москву, на нашу базу. Потом, может, в Вильнюс. День на
сборы хватит?

- Молодец, Андрей Захарович! - воскликнула девушка, освобождаясь из
объятий баскетболиста. - Пришли, увидели, победили.

- Таланты, - ответил ей тренер, не спуская с меня гипнотизирующего
взора, - на земле не валяются. Талант надо найти, воспитать, обломать,
если нужно. За сколько стометровку пробегаете?

- Я?

- Нет, Иванов. Конечно, вы.

- Не знаю.

- Так я и думал.

- За полчаса, - вмешался баскетболист.

- Ой, молчал бы ты, Иванов! - возмутилась вторая девушка. - Язык у
тебя длинный.

- А бросок хромает, - уел его тренер.

- У меня?

- У тебя. Коленкин тебе пять из двух десятков форы даст.

- Мне?

- Ну что ты заладил? Пойди и попробуй. И ты. Коленкин, иди. Кидайте
по десять штрафных. И чтоб все положить. Ты слышишь, Коленкин?

И тут я понял, что совершенно не способен сопротивляться Андрею
Захаровичу. И лишь мечтал, чтобы пришел Курлов и увел меня отсюда. И еще
чтобы тренер не заставил меня тут же бежать стометровку.

Мы вышли на площадку. Иванов стал впереди меня. Он был зол. Зол до
шнурков на кедах, до трусов, которые как раз помещались на уровне моих
глаз.

И я понял, что мне очень хочется, крайне желательно забрасывать мячи
в корзину лучше, чем это делает Иванов, который, очевидно, только этим и
занимается с душой. Остальное - между прочим. А кстати, что я делаю с
душой? Прихожу на службу? Сажусь за свой стол? Нет, выхожу покурить в
коридор. Захотелось закурить. Я полез в карман за сигаретой, но мяч мешал
мне, и я прижат его локтем к боку. И тут же меня остановил окрик
всевидящего тренера. Моего тренера.

- Коленкин! О никотине забудь!

- Не путайся под ногами! - рявкнул Иванов и больно толкнул меня в
живот коленом.

Я сдержал стон. Отошел на шаг.

Иванов обхватил мяч длинными пальцами, так что он исчез в них, как
арбуз в авоське. Присел, выпрямился и кинул. Мяч ударился о кольцо,
подпрыгнул, но все-таки свалился в корзину.

- Плохо, Иванов, очень плохо, - сказал тренер.

Моя очередь. Мяч сразу стал тяжелым, и руки вспотели. Я хотел бросить
его небрежно, но забыл мысленно проследить его полет, и мяч опустился на
землю у щита.

Девушки охнули. Тренер нахмурился. Иванов улыбнулся. А я решил
бороться до последнего.

Больше я не промахнулся ни разу. Из десяти бросков ни разу. Иванов
промазал четыре.

И когда мы вернулись к тренеру, тот сказал:

- Вот так, Коленкин. Только чтоб без обмана и увиливаний. Паспорт
твой я скопировал.

Почему-то мой пиджак висел на ветке дерева рядом с тренером. Значит,
хитрый Курлов вернулся и отдал тренеру мой пиджак. Какое коварство!

- Вот тебе, - продолжил тренер, - временное удостоверение нашего
общества. Формальности я сегодня вечером закончу. Вот, держи, не потеряй,
официальное письмо начальнику твоей конторы. Сборы двухнедельные. Я думаю,
что он отпустит, тем более что ему будет звонок. Твоя контора, к счастью,
в нашем обществе.

Я понял, что тренер делил все организации нашей страны по
соответствующим спортивным обществам, а не наоборот.

- Вот тебе список, чего с собой взять: зубную щетку и так далее.
Труднее всего будет форму подогнать. Ну ничего, придумаем. Разыгрывающего
из тебя не получится, малоподвижен. Будешь центровым. - И на прощанье,
подталкивая меня к выходу, он прошептал: - Запомни, Коленкин. Ты - наше
тайное оружие. На тебе большая ответственность. Зароешь талант в землю -
не простим. Из-под земли достанем.

- Ну зачем же так, - сказал я виновато, потому что знал, что он
достанет меня из-под земли.

Вернувшись домой, я долго звонил в дверь Курлову. Но он то ли не
хотел открывать, то ли не пришел еще. Я решил зайти к нему попозже. Но как
только добрался до дивана, чтобы перевести дух, сразу заснул, и мне
снились почему-то грибы и ягоды, а совсем не баскетбол, как должно было
быть.

Утром я шел на службу и улыбался. Улыбался тому, какое смешное
приключение случилось со мной вчера на стадионе. Думал, как расскажу об
этом Сенаторову и Аннушке, как они не поверят. Но события развивались
совсем не так, как я наивно предполагал.

Во-первых, у входа дежурил сам заведующий кадрами. Шла кампания
борьбы за дисциплину. Я о ней, разумеется, забыл и опоздал на пятнадцать
минут.