Чтение 3–й страницы книги ~Царицын ключ~

- Местный помещик, майор, - сказал Эдуард. - О нем ходит множество сказок.

Вениамин вернулся от ручья.

- Великолепно, замечательно, - обрадовался Эдуард. - Лучше, намного лучше.

- Еще сорок ручьев, - сообщил Андрюша, перематывая пленку, - и можно
выпускать в свет.

Когда поехали дальше, Василий, который раньше упрямо молчал и даже не
глядел на Эллу Степановну, вдруг обернулся к ней и сказал:

- Он не просто майор, а секунд-майор.

- Вы о ком? - спросила Элла.

- О Полуехтове, о ком же еще? У нас полдеревни Полуехтовы.

- А давно он жил?

- До революции.

- У вас сохранились старожилы? - спросила Элла, которая любила работать со
старожилами.

- Есть один, который помнит, - сказал Василий. - Только не станет он с
вами говорить.

- Переубедим, - возразила Элла Степановна. - У меня достаточный опыт. Как
его зовут?

- Григорием.

- А фамилия?

- Не знаю. Не говорил он мне своей фамилии.

И хоть Василий не улыбался, смотрел вперед, в голосе его Элла Степановна
интуитивно почувствовала издевку, замкнулась и прекратила расспросы.

Машина выехала на каменное покрытие. Торцы были уложены полукружиями,
ровно, словно на площади немецкого города. Грузовик сразу прибавил скорость,
покатил веселее.

Андрюша вытянул вперед голову и сказал:

- Одна тайна набегает на другую. Кто мог ожидать?

- А что там? - спросил из угла кузова Вениамин.

- Торцовая мостовая. Это тоже майор-помещик баловался?

- В этих местах помещики не жили, - сообщил Вениамин. - Слабое развитие
сельского хозяйства.

Солнце скрылось за синим длинным облаком. Встречный ветер стал зыбким,
резким, словно впереди открыли дверь в холодильник. Грузовик дребезжал, ревел,
одолевая подъемы.

- А эта дорога только до Ручьев? - спросил Андрюша.

- Дальше пути нет. Тайга, болото, горы, - сказал Эдуард. - Край света. Так
и живем.

Вениамин стал кашлять. Надрывно и скучно. Ему было стыдно, но остановиться
он не мог. Эдуард достал из верхнего кармана пиджака пачку таблеток и спросил:

- Без воды сможешь проглотить?

- Смогу, - сказал Веня.

- Глотай. К утру пройдет. У меня здесь дисквалификация наступает. Воздух
чистый, никто не болеет. И я, фельдшер, по совместительству руковожу культурой.

Василий включил фары. Темнота сразу поглотила тайгу.

Через несколько минут машина выкатила на вершину холма, и впереди в
распадке показались уютные теплые огоньки. Грузовик замер, словно Василий
хотел, чтобы его пассажиры ощутили бесконечную благостную тишь этого вечера.

И вдруг в эту тишину вплелся, не нарушая, а лишь подчеркивая ее
совершенство, далекий ясный девичий голос, который пел нечто сказочно
печальное, трогательное и нежное.

Голос был лесным, он принадлежал вечеру и небу, луне и первым звездам,
шуршанию листвы вековых берез у дороги.

- Что это? - прошептала Элла Степановна.

Василий не ответил. Достал папиросы и закурил, стараясь не шуметь.

- Наяда, - сказал Андрюша, поднимаясь в кузове и всматриваясь вперед. Он
был не чужд сентиментальности.

- Шуберт, - сказал Вениамин. - Си минор.

- Наша, - улыбнулся Эдуард Олегович, и его зубы блеснули голубым. -
Ангелина. Занимается у меня в самодеятельности. Должен отметить, что она
отлично закончила сельскохозяйственный техникум и недавно вернулась в родные
края. Изумительная у нас молодежь.

Этой фразой и резким голосом Эдуарду удалось нарушить очарование сказки.
Грузовик скатился с холма, вызвав негодование собак, миновал крайние дома,
потом Эдуард постучал в кабину, веля Василию остановиться перед высоким,
серебряным от старости бревенчатым домом.

- Здесь мы вас и разместим, - сказал Эдуард Олегович. - Школа у нас
начальная, - добавил он, спускаясь на землю. - Небольшая, в данный момент
находится в состоянии ремонта. Клуб активно используется молодежью, сам я
размещаюсь в здании клуба, в одной комнате. А этот дом доступен. Семья
невелика, а от скромной мзды никто не откажется... Вам гостиницу оплачивают?

Эдуард выразительно посмотрел на Эллу Степановну. Ему вообще нравилось
глядеть на нее под различными предлогами.

- Мы, разумеется, заплатим, - сказала Элла.

- Лучше к деду Артему, - сказал Василий.

- Нет, мой друг, у Артемия Никандровича антисанитарные условия. Утверждаю
как медик. Здесь же... Ты не будешь спорить, если я скажу, что этот дом
скрупулезно чист?

Из темноты послышался дребезжащий голос:

- Журнал "Вопросы истории" привез?

Небольшого роста человек стоял неподалеку. Андрюша разглядел острую,
клинышком седую бороду из-под кепки.

- Привез, Артем Никандрыч, - сказал Эдуард. - Познакомься, это гости к
нам, экспедиция.

- Экспедиция нам не помешает, - сказал старичок, - хоть пользы от нее
мало.

- Артемий Никандрыч - наш краевед, хранитель природы, - сказал Эдуард
Олегович.

Старичок поклонился. Ia этом можно было догадаться по тому, как бородка
совершила резкое движение вниз, закрытая кепкой, и возникла вновь.

- Эколог, - поправил старичок. - Балуемся экологией. Это точ-на. Давай
журнал.

Эдуард отыскал журнал в портфеле, а старик вместо благодарности проворчал:

- Ты с Василием меньше общайся. Ты интеллигенция, а он жулик. Точ-на!
Взятки детям дает.

- Заткнись, дед, - сказал Василий.

- Не заткнешь. Правду не заткнешь.

- А какие взятки? - вмешался нетактичный Андрюша.

- Шутка это, - сказал Эдуард. - Вася рыбкой балуется. Уху любит. Самому
некогда, так он детям подарки за рыбку привозит. Рыбка у нас славная.

- Ушицу все любят, - донесся из темноты голос. - Это точ-на. Только смотря
в каких количествах. Доберусь я до тебя, Василий.

- Иди ты! - озлился Вася.

- Уже ушел, - сказал дед издали.

И снова воцарилась тишь. Где-то далеко хлопнула дверь, выпустив
человеческий голос и звук краковяка. Взбрехнула собака, другая быстро, словно
спросонья, ответила ей...

Вдруг тишину разодрал, смыл и отбросил страшный нечеловеческий крик:

- Омниамеемекумпорррто!

Этот пронзительный крик прокатился над деревней, погрузив ее в оторопь,
заставив притаиться все живое, загнав в конуры собак, прозвенев стеклами
окон... Некоторое время он еще дрожал в воздухе, затем, с сожалением выпустив
из своих тисков деревню, нехотя откатился к горам.

- Что это?! - ахнула Элла Степановна.

- Не волнуйтесь... Не надо... - Эдуард обернулся к застывшему у грузовика
Василию: - Он вернулся. Понимаешь?

- Да, - ответил Василий. - Побегу, - добавил он и тяжело затопал в
темноту.

- Что же это? - спросил Андрюша, которому казалось, что он совсем не
испугался.

- Не обращай внимания, - сказал Эдуард. - Это местный фольклор.

- Нет, - сказал Вениамин. - Это было живое существо, находившееся в
состоянии душевного стресса. И мне показалась знакомой эта фраза... Я ее где-то
слышал.

Эдуард бросил на аспиранта быстрый взгляд:

- Где, не припомнишь?

Постепенно мирные звуки вечера возвращались в деревню. Собаки негромко
обменивались впечатлениями, вновь заиграло радио. Деревня делала вид, что
ничего не произошло.

И тут со стороны леса, подходившего к самой околице, в воздухе
материализовалась тонкая белая фигура, которая плыла над сырым выгоном.

Первым эту бесплотную фигуру увидел Вениамин, тихо ахнул и быстро отступил
за машину. Он, разумеется, не верил в привидения, хотя в тот момент был склонен
поверить во что угодно. Но даже и поверив, Веня никогда бы не спрятался за
машину, не будь на нем безобразных следов черной туши.

Движение Вениамина и даже побудительные причины его не укрылись от
Эдуарда, который пригляделся к белому призраку и с видимым облегчением
воскликнул:

- Ангелина! Гелечка! Мы ждем тебя. Глафира еще не возвращалась?

- Добрый вечер, Эдуард Олегович, - сказало привидение. - Мамы нету. А что?

- Гости приехали из Свердловска. Я подумал, подумал и решил, у вас в доме
свободно...

- Пускай живут, - сразу сказала Ангелина.

Она остановилась совсем рядом с Андрюшей, и тот, хоть было и совсем темно,
смог разглядеть девушку. Она была высока ростом и крепка в кости. Светлые
волосы падали на плечи, а тело загорело настолько, что почти скрывалось в
темноте, сливаясь с воздухом, лишь сарафан, белки глаз и зубы были видны
отчетливо и, казалось, фосфоресцировали.

- Вы заходите, - сказала девушка.

- Это вы пели? - спросил Андрюша.