еще перед чем, сковывает ее тело.
пятерню в шелковистую копну, - как у мамочки, как у мамочки. - И смешанный
запах пива, перегара и табака тошнотворной волной вырывался из его рта,
вместе со словами. - Вот у нас какая кожица - мягкая, тонкая...
забралась под кофточку на плече, выбралась оттуда и принялась торопливо и
неловко расстегивать верхнюю пуговичку.
но почувствовала, как его правая рука стальной хваткой стиснула ее ногу
чуть выше колена.
похотливую улыбку, поспешно перебил ее, поправляя: "Папа Степа, Машенька,
папа Степа".
пуговички блузки.
приглушенный и неубедительный.
вверх, освободил от его тесного плена небольшую еще, но упругую и красивую
грудь.
беззастенчиво забралась под юбку. Ничего, кроме страха и омерзения, не
возникло в этот момент в Машиной душе. А чужая рука, продолжив свой
бесстыдный путь, забралась под резинку ее плавочек и по-хозяйски ощупала
то, чего уж точно не должна была касаться. И тут Маша взвизгнула и впилась
зубами в левую руку отчима, хозяйничавшую в этот миг на ее нагой груди.
откатилась к двери и тут же, вскочив на ноги, кинулась в свою комнату.
прямо перед его носом и задвинула легкий засов. Она не подумала о том, что
такой запор - не преграда для стокилограммовой туши "папы Степы", и первым
ее инстинктивным порывом в мнимой безопасности было ПОЛУЧШЕ ОДЕТЬСЯ.
связанный тетей Зиной, свитер. В этот момент раздался первый грузный удар
в дверь снаружи, а вторым ударом засов был высажен, и, когда голова Маши
вынырнула из ворота свитера, перед ней, хрипло дыша, стоял похожий на
разъяренного борова багроволицый отчим.
расстегивая непослушный брючный ремень, она - так же медленно попятилась
назад, словно загипнотизированная, глядя в его налитые кровью трещины
глаз. И тут она наступила на краешек скейта, а тот выскользнул из-под ее
ступни. Маша, не удержав равновесия и неловко взмахнув руками, упала на
спину и сильно ударилась о край батареи.
невозможности всего происходящего. Всего этого на самом деле быть просто
не может... А если окружающее все-таки существует реально, то здесь нет
ЕЕ. И она всем существом почувствовала, как страстно она стремится
ОТСУТСТВОВАТЬ здесь. И еще она почувствовала неожиданную уверенность, что
если она захочет этого еще хоть чуточку сильнее, так оно и будет. И она
закричала: "Меня нет! Нет!", - глядя в вытаращенные белки глаз
склонившегося над ней отчима. И обнаружила, что кричит она МЫСЛЕННО. И
окружающее вдруг стало обретать некую призрачную плотность, воздух стал
вязким, как мед, а откуда-то изнутри послышалось сначала неясное, а затем
все более отчетливое, более громкое бормотание. Голос бубнил на
неизвестном языке, но Маша знала: говорит он как раз о том, что ее нет
сейчас в этом мире. Свет вокруг начал меркнуть, но она успела подумать о
том, что нечто подобное с ней уже случалось когда-то очень давно, и
увидела сначала удивленное, а потом - насмерть перепуганное лицо
отпрянувшего Степана Рудольфовича. И последняя вспышка: застывшие на
половине восьмого стрелки стенных часов за спиной отчима. И Маша
провалилась в небытие.
Из-за стены раздавался громкий храп. Маша опасливо прислушалась к себе, и,
от мысли о том, что, возможно, произошло с нею, ее бросило сначала в жар,
а затем - в дрожь. Она ощупала одежду, застежки... и убедилась, что НИЧЕГО
ПЛОХОГО отчим с ней не сделал. Она осторожно поднялась и, боясь скрипнуть
половицей, выбралась из комнаты к входной двери. Там - захватила портфель
и выскользнула на площадку.
часа два-три перед сном поболтать на "женские" темы), потому та ничуть не
удивилась появлению Маши. Только спросила, отчего она так бледна и
взволнованна, но удовлетворилась уклончивым ответом, что ничего страшного,
и что попозже - все узнает. И принесла по Машиной просьбе две таблетки
анальгина.
гарнир, а Алка и Маша варганили торт "Поцелуй негра" по рецепту,
списанному у одной девочки в школе. Втроем они с удовольствием болтали о
чем попало, смеялись и, в общем, чувствовали себя настоящими хозяйками.
Только один эпизод чуть было не омрачил их беседу - когда Алка хотела
сообщить матери о скором прибавлении в Машином семействе. Стоило ей лишь
заикнуться, мол, "между прочим, Машина мама...", как та, что есть силы,
саданула ей по ноге под столом. Алка ойкнула и вскинула на подругу
моментально наполнившиеся слезами глаза. Но Маша так заговорщицки
подмигнула ей, что Алка прикусила язык, решив: тут кроется некая волнующая
тайна, которая будет открыта ей позже, с глазу на глаз.
папа, восьмилетний озорной братик Никита и Маша. Посмотрели по телевизору
"лучшую двадцатку MTV" и отправились спать.
возраста и какого-то женского недуга врачи категорически запретили маме
рожать, и ей пришлось лечь в больницу. Отчим очень переживает и сегодня с
горя напился. Ей же с ним одним, тем паче - пьяным, стало скучно, вот она
и решила до маминого возвращения пожить у Алки.
шли обратной дорогой и, лишь дойдя до дома - расстались.
Улыбка, которую для Алки и других ребят она так долго удерживала на лице,
теперь была не нужна. Маша пошла вверх по лестнице, но с каждой ступенькой
двигалась все медленнее и медленнее... И вдруг услышала стук двери внизу.
И - знакомые шаги! Она кинулась обратно и прижалась щекой к маминой груди.
Конечно, она и вправду обрадовалась, увидев маму после трех дней разлуки;
но главное - исчез страх: теперь она может безбоязненно вернуться домой.
же прошла в свою комнату, сбросила свитер и, взяв в руки книжку, забралась
на кровать и затаила дыхание. Она была бы рада никогда больше не видеть
противной красной рожи Степана Рудольфовича. Но это ее дом, ее квартира,
ее мир. Она не могла не вернуться сюда. Возможно, следовало бы обо всем
рассказать маме; но на это у нее, наверное, никогда не хватит решимости.
три-четыре раза перечитывала каждую строчку, прежде чем смысл ее доходил
до сознания. А к неприятностям, надо сказать, добавилась и еще одна. На
уроке Алка сообщила ей новость: ее Атос - Леша Кислицин - переходит в
другую школу. А они даже ни разу еще не поговорили с ним; только
переглядывались - почти год. Они оба ждали, когда кто-нибудь их
познакомит, или обстоятельства сами собой сблизят их. Но это все не
случалось и не случалось. А теперь уже, наверное, и не случится никогда.
засовчик) заглянула мама и позвала:
голосе и исчезла.
двинулась на кухню, где уже восседал отчим. Проскользнув мимо него, Маша
села за стол, напротив. Но он продолжал хлебать, даже и не взглянув на
нее. А ее била мелкая дрожь.
только вы тут без меня питались? Выключи-ка печку, - обратилась она к
Маше, которой легко было дотянуться до плиты, не вставая со стула.
что выключить плитку мама попросила его. А чтобы это сделать, ему пришлось
бы обойти стол, и маме тоже тогда нужно было бы встать, чтобы пропустить
его.
затем взяла левой рукой вскипевший большой эмалированный чайник, правой -
маленький чайничек-заварник и понесла их над столом к расставленным мамой
чашечкам. В первую очередь - к чашке отчима.
спинку стула, выставил перед собой руки и, глядя на чайник дикими глазами,
сдавленно, с бульканьем в горле прохрипел: "Не-е-ет!!!" И в звуке этом
было столько неподдельного ужаса, что по коже у Маши пробежали мурашки.
Свержин Владимир
Ковальчук Вера
Перумов Ник
Свержин Владимир
Куликов Роман