нежели реальность. Ибо я - Бог своей книги. Мои права и возможности не
ограничены. Хотя есть у меня и обязанности; за все нужно платить, даже
если ты - Бог.
откуда черпать материал для его создания - снаружи или изнутри - это мое
сугубо божественное дело.
художественного восприятия создает окончательный продукт - образ. Люди
различны и станки их различны. Каждый понимает книгу по-своему. Но хороший
инженер не станет рисовать деталь только в натуральном виде: с таким
чертежом трудно работать. Нет, он даст свою деталь и в разрезах, и с
увеличением отдельных особенно сложных узлов, и проведет дополнительные,
на самом деле не существующие (!) линии. Ту же работу обязан проделать и
писатель, если только он намеренно не затуманивает смысл, если он
действительно хочет, чтобы его понимали так, как он хочет.
достойный пятилетнего ребенка. Я в этом возрасте радио разломал - искал
человечков.
перегнули палку: попробуй понять чертеж, если самой детали нет, а есть
только дополнительные линии. Тут, чтоб понять, специально учиться надо.
мир, но забывают, что необходимо уточнить свой рисунок (есть, конечно,
приятные исключения, но мало). Какие-то особенные тропы, лексические
средства, ассоциативные цепочки (как у Рембо), прустовские временные
сдвиги (это как раз - разрез детали), джойсовский "поток сознания" и
многое-многое другое. Это уже зависит от особенностей таланта. Если он
есть.
чуток передохнуть. Расскажу-ка я, к примеру, как я учился в музыкальном
училище. Да-да, был такой факт в моей биографии.
школе меня научили немногому. А если быть точным, единственное (кроме
черной рамки), в чем сумели твердо меня убедить мои незабвенные педагоги,
это в том, что я абсолютно не пригоден ни к одному из известных
человечеству общественно-полезных видов деятельности. Сознавая такую свою
никчемность, с выбором профессии я решил пока повременить. Схожу, думаю,
сначала в Армию, возмужаю там, конечно, а уж потом возьмусь за этот
нелегкий выбор.
период, да так, чтобы и весело было, и вроде бы как "при деле". Сутками
слонялся я по квартире, перебирая в уме известные мне профессии, отмечая
для себя все их достоинства и недостатки.
быть, обнаружится и нечто такое, что я мог бы назвать "делом всей жизни".
которым ощущал свою полную непригодность.
парикмахером.
мужественная и почетная; 2. За один год пожаров в нашем городе может и не
случиться... но может и случиться - это главное соображение, которое
говорило не в пользу пожарной перспективы.
девятый этаж, где, в клубах дыма и языках пламени, стоит на подоконнике
маленькая-маленькая девочка, прижимающая к груди своего любимого
потрепанного плюшевого медвежонка... Вот еще ступенька, еще... Вдруг -
хлобысь! Я поскальзываюсь и с ревом падающей авиабомбы несусь вниз. Лечу и
ругаюсь про себя: "Вот же кретин! Дернул меня черт в пожарники податься!
Ладно б только себя, а то и девчонку погубил. А мог бы на моем месте быть
кто-нибудь посильнее да половчее, кто и сам бы выжил, и ее бы спас. А он,
идиот, в парикмахеры пошел! И не стыдно?.." Тр-р-рах! - об асфальт. Все.
Решено. Иду в парикмахеры.
тебе той же бритвой и всю оттяпает... Всякий клиент бывает... Нет, так
дело не пойдет. И мысль моя двинулась в ином русле. Я стал искать такую
профессию, где ошибки наименее пагубно отражались бы на состоянии моего
здоровья.
то и обвинять уже некому... А если сам плюхнешься? Плавать-то я не умею.
Но вдруг меня осенило - искусство! Если, к примеру, художник картину
нарисует плохо, никто ж его по морде за это бить не будет, в крайнем
случае поморщатся, да и все. А уж хорошо нарисует, так слава ему и почет
во веки веков.
ж во втором классе в хоре пел! Все: буду музыкантом. И я припомнил еще вот
какую подробность: я в этом хоре-то и не пел вовсе, а только рот разевал.
А мне все равно по пению весь год автоматически пятерки выставляли. Точно
- буду музыкантом. Хоть год - до Армии.
популярнейший в городе дом терпимости. Преобладание в училище слабого пола
и определенная богемность явились предпосылками для того, чтобы
дореволюционный дух витал там и ныне. Хотя, надо заметить, с тех пор он
значительно помолодел, похорошел и повеселел.
крайне высоком уровне спроса на услуги предшествовавшего училищу
заведения. Экономить, как видно, приходилось буквально на каждом
сантиметре полезной площади.
комиссия. Я сразу сказал, что хочу играть или на барабане, или на скрипке.
(Я до сих пор считаю, что в оркестре это - два самых достойных и
бескомпромиссных инструмента.) Но председатель комиссии - полный пожилой и
симпатичный еврей - поправил на носу пенсне, так, что ладонь его руки
почти закрыла от меня хитроватую улыбку, и сказал, что отделения ударных
инструментов, к сожалению, в училище пока что нет, а чтоб учиться на
скрипке, нужно иметь свидетельство об окончании по этой специальности
музыкальной школы, коего, он подозревает, у меня нет..
забыл обидеться и признался, что и правда, музыкальной школы не кончал.
отделение и перечислил десятка два названий инструментов. Я из них знал
только кларнет и флейту. Я сразу выбрал флейту, мне и в самом деле
нравится ее ангельски-шепелявый тембр. Но человек в пенсне сказал, что на
флейту все места уже забиты. Тогда я назвал кларнет, но и тут оказался
лишним. Я уже собрался уходить, но пенснист (пенснец? пенснюк? пенсеарик?)
сам пришел ко мне на помощь:
к тому же - редкий, инструмент. И впечатление вы производите индивида
физически достаточно выносливого.
пропустил последнее замечание мимо ушей и спросил не совсем впопад:
окончания.
на меня.
она похожа?
после паузы, в течении которой я пытался найти в памяти только что им
произнесенное, но тут же забытое мною слово, он понял-таки: - Ах, фагот?
промямлил следующее:
спрашиваете, то я скажу вам: и кларнет, и фагот представляют собой
деревянные трубки с боковыми отверстиями; то есть, принципиальное, так
сказать, сходство - наличествует. В смысле, что на кларнет фагот похож во
всяком случае больше, нежели на маракасы или, положим, на геликон....
смог лишь после того, как получил инструмент на руки.
трубка с отверстиями". Вот только покрупнее раз в пятьдесят. Тогда-то и
припомнил я фразу о физической выносливости.
всего напоминало гудок издыхающего парохода, капитан которого страдает
одновременно манией преследования, несварением желудка и чесоткой.
инструмента вмещается ровно восемь бутылок по 0,5 литра, да так плотно,
что даже не брякают.
Со мной вместе его сдавал мой школьный товарищ Юрик Иноземцев. Для меня