Чтение 3–й страницы книги ~Мне не больно...~

Контора "лазоревых петлиц" немного удивила. Здесь было тихо, даже
как-то глухо. Никто не спешил по коридорам, не было привычных часовых на
каждом углу, да и личности попадались все больше в штатском. Правда,
документы проверяли еще пристальнее, чем в Большом Доме, и для того, чтобы
попасть к нужному Михаилу сотруднику, понадобилось не меньше получаса.

В конце концов Ахилло оказался у полуоткрытых дверей кабинета на
третьем этаже. Он постучал, услышал: "Валяй!" - и не без некоторой опаски
переступил порог.

Кабинет был невелик. Половину его занимал огромный стол, возле
которого стоял немалого роста рыжий детина, почему-то в летном комбинезоне.
Детина был занят делом - собирал немецкий пулемет системы "МГ". Дело,
похоже, продвигалось туго.

- Чего стоишь? - Голос был под стать росту - гулкий и низкий. - Лучше
подсоби. Не видишь - заело эту хрень, мать ее! Гансы поганые, наизобретали,
тудыть...

Ахилло, решив ничему не удивляться, погрузил пальцы в пулеметное
нутро. Особым специалистом он не был, но подобная система была ему знакома.

- Да не лезь туда, пальцы отшибет! - комментировал хозяин кабинета. -
Ты б еще кой-чего другое туда вставил! Нет, это я проверял... Да не лезь
туда, говорю! Тут, наверно, пружина гавкнулась...

Михаил был и сам не рад, что вместо доклада по всей форме занялся бог
весть чем, но дела привык доводить до конца. Он аккуратно взял лапищу
рыжего детины за рукав и отодвинул в сторону.

- Ты чего? - возмутился тот. - Да я эту машинку лучше всех знаю!

- Ты еще язык туда вставь, - не выдержал наконец Михаил, иногда
умевший попадать в тон. Что случилось с пулеметным затвором, он уже
догадался. Минута - последовал щелчок, затвор клацнул, и детина облегченно
усмехнулся.

- Ну, молоток! А я эту фигню просмотрел. На тряпку, вытри руки!

Вытирая с пальцев масло, Михаил быстро прикидывал, как действовать
дальше. Но рыжий детина перехватил инициативу.

- А ты откуда такой грамотный? Постой, постой, да ты же "малиновый"! -
Имелся в виду, естественно, цвет Петлиц на гимнастерке Михаила.

- Какой есть. Мне, собственно, старшего лейтенанта госбезопасности
Ерофеева.

- Я Ерофеев, - сообщил рыжий, слегка оправляя комбинезон. - Ерофеев
Кондратий Семенович. А ты чего - капитан Ахилло?

- Не похож? - усмехнулся Михаил, внезапно сообразив, что в документах
он по-прежнему старший лейтенант, а на петлицах у него "кубари" вместо
"шпалы" - приводить все это в порядок не было времени.

Ерофеев, в свою очередь, вытер руки и полез в ящик стола. Оттуда была
извлечена папка.

- Ты?

На стол легло несколько фотографий: Михаил вместе с отцом, он же - еще
в лейтенантской форме и совершенно неизвестный ему снимок, сделанный прямо
на улице.

- Вроде ты. - Старший лейтенант госбезопасности бросил папку в ящик
стола. - Чего не по форме?

- Взаимно.

Ахилло уже понял, что сесть его не пригласят, и устроился сам на одном
из двух имевшихся в кабинете стульев. Ерофеев отодвинул в сторону пулемет и
вытащил пачку "Севера".

- Дыми, капитан. Я не в форме, чтоб об эту хрень не замазаться. Заело
вчера на стрельбах, а в мастерскую отдавать жаль: еще испортят...

- А я - на нелегальном положении, - невозмутимо пояснил Михаил,
угощаясь папироской. В ответ послышался довольный смех:

- Это правильно, капитан. Ладно, вино будешь?

- Прямо сейчас?

Снова смех - довольный, с оттенком снисходительности.

- Да я тебе не водку предлагаю, чудило! Винцо "Курдамюр", как раз для
знакомства. А вам чего, Николай не позволяет?

Ахилло уже слыхал, что "лазоревые петлицы" называли всесильного Ежова
просто по имени- Наркома внутренних дел боялась вся страна - но не
сотрудники НКГБ.

На столе появились стаканы и початая бутылка.

- А закусить? - поинтересовался Михаил, отметив, что вино -
коллекционное, из самых лучших.

- Тебе что, к "Курдамюру" селедку? - возмутился Ерофеев. Порывшись в
тумбе стола, он бросил рядом с бутылкой плитку шоколада: - Для дам, между
прочим, держал. Ты чего, может, из интеллигентов?

- Частично. - Михаил уже сообразил, что и подобный тон, и дамское
винцо - неспроста. Очевидно, в этом учреждении умели "бутафорить", как это
именовалось на профессиональном жаргоне, не хуже, чем в Большом Доме.
Впрочем, Ахилло был не прочь поддержать игру.

Стаканы цокнули. Вино оказалось превосходным, и Михаил пожалел, что
курит "Север", а не что-нибудь более подходящее к случаю.

- Зови меня "майор", - заявил Ерофеев, нюхая кусок шоколада, - так
короче будет. А хочешь - зови по фамилии, мне один черт. Приказ читал?

- Чей приказ? - самым невинным тоном осведомился Ахилло.

- Ну, е-мое, наивный! Да вашего Николая! Ты, стало быть, поступаешь в
мое распоряжение вместе с зэком. Я - главный! Усек?

- Это с каких еще чертей? - в тон хозяину кабинета поинтересовался
Михаил. Последовало возмущенное хрипение:

- Ты чего, неграмотный? Тебе прочесть?

- У меня с согласными плохо, майор. По-моему, в приказе сказано, что я
должен сопровождать заключенного - не больше.

- Ну да, -- кивнул Ерофеев. - А повезу вас я. Так что на это время я
для тебя, капитан, и отец, и мать, и воинский начальник. Распустил вас
Николай, смотрю! Давно чистить пора, ой пора!

В таком тоне о "железной когорте партии" НКВД не решались говорить
даже маршалы. Здесь же, похоже, можно было и не такое. За болтовней майора
крылись вещи очень серьезные. Так думал не он один: "лазоревые" только
ждали приказа, чтобы разорвать на части "малиновых", и не скрывали этого.

- А вас чистить кто будет?

- Нас? - удивился майор. - Да нас-то за что? Это вы, как Феликс умер,
нюх потеряли! Кирова прошляпили, "Правый центр" прошляпили! Только и
заслуги, что Тухачевского, гада купленного, скрутили, да и то с чужой
помощью! Нам только баб на допросах тискать да конфискат разворовывать!

- Ты что, мою реакцию проверяешь? - как можно спокойнее отреагировал
Ахилло. Подобного он еще не слыхал, о таком даже боялись думать - не то что
говорить.

- Ты чего, пуганый? - Физиономия Ерофеева выражала крайнее удивление.

- Пуганый.

- А-а-а, - протянул майор, - чуешь, что Сибирью пахнет! Так ведь все
равно не убережешься! У вас в Большом Доме смертность похлеще, чем от
холеры. Жрете друг друга, всех головастых выбили, оставили придурков, что
ни уха ни рыла и оперативной работе не вяжут!

Крыть было нечем, рыжий говорил правду.

- Ладно, капитан, забудем. Хлебнем и поехали за твоим Гонжабовым.

Рука Михаила, взявшего стакан, дрогнула:

- За каким Гонжабовым? - А за таким! - Майору, похоже, вновь стало
весело. - Который Сидоров. Сам увидишь, какой это Сидоров. Ты на колесах?
Нет? А, все равно я бы на вашей колымаге не поехал! Вечно у вас
происшествия, свидетели под откос валятся...

Это тоже было правдой. Гробить лишних свидетелей в автокатастрофах
давно уже стало излюбленной методой Большого Дома. Краем уха Михаил слыхал,
что так убрали начальника ох . раны Кирова, который был готов дать
подробные показания.

- А у вас не валятся под откос?

- У нас? - хмыкнул Ерофеев. - Да похлеще, чем у вас! Только я сам за
рулем буду, а перед тем лично в мотор загляну. Береженого Бог бережет. Ну,
допивай, поехали.

- А может, вначале о деле расскажешь?

Майор смерил Михаила внимательным неулыбчивым взглядом, в котором не
было и тени обычной усмешки:

- Нет, капитан. О деле мы с тобой будем говорить не здесь и не
сейчас... Ты бы и сам молчал, как дохлая рыба, зная, на что идем. Смекаешь?

- Нет, - честно признался Ахилло, которому все происходящее совсем
перестало нравиться.

- И правильно! - кивнул Ерофеев. - Ты ведь сам вроде не из
комсомольских работников, так что азбуку знаешь. Орден-то за что получил?

- За самогонщиков.

- Которые шнапс гнали? - хохотнул майор, и Михаил понял, что здесь
знают не только его анкету. - А у меня орденов целых два. Второй тоже... за
самогонщиков, как у тебя. А вот первый я еще на заставе получил, так что
осторожности сызмальства обучен. Я ведь из погранцов. О Карацупе слыхал?
Так мы с ним вместе начинали, на одной заставе.

- А ты в качестве кого? - не удержался Ахилло. Ерофеев недоуменно
поглядел на него, а затем хмыкнул:

-- А, понял! Ты это, значит, про то, что я на четырех лапах бегал? А
ты юморист, капитан! Нет, и был помкомвзвода. Потом Карацупа на
сверхсрочную пошел, и я тоже... в отряд по борьбе с самогонщиками... Ладно,
посиди минутку, поскучай. Можешь обшарить стол, там много интересного...

Майор вышел, оставив Михаила одного. В стол он, естественно, и не
собирался заглядывать, прекрасно понимая, что ничего важного там нет и быть
не может. Бывший "погранец" вволю валял дурака перед гостем из Большого
Дома, но сам дураком, конечно, не был. За развязностью и фанфаронством
чувствовались сильная воля, ум и большой опыт. Михаилу стало обидно: НКГБ
брал на службу таких, как Ерофеев, а Большой Дом в последнее время
действительно стал набирать сотрудников из партийных и комсомольских