Маврин вздохнул и полез под кресло, в зип фар-спикера. Извлек
початую бутылку "Юбилейного", сбегал на кухню и притащил пару
стаканов. Дунул в них зачем-то, налил на два пальца каждому.
- Может еще и будтербродики сообразишь? - попросил капитан. -
Чес-слово, шевелиться не хочется... Ноги дрожат.
- Момент, Михалыч! - Маврин засуетился, поставил стакан с
коньяком на пульт, отпихнул ногой раскрытый чемоданчик зипа и
вскочил.
- Побудку-то все-таки включи. Время идет... - проворчал
капитан.
Маврин торопливо заколотил по клавишам дежурного терминала. В
полутора километрах отсюда вспыхнул ослепительный свет,
выдергивая медблок из темноты, зацокали диагностеры,
поднялись колпаки камер гиперсна. Пятеро звездолетчиков
начали двухчасовой путь от небытия к жизни. А Маврин зайцем
ускакал на кухню и чем-то там зашуршал, чем-то зазвенел. Там
Маврин чувствовал себя хозяином. Почти как за пультом
фар-спикера.
- Кстати, - спросил капитан, повысив голос. - А где Маша?
- Спит! - прокричал Маврин с кухни, заглушая ровное гудение
микроволновки. - Я на нее наорал, и она обиделась. Неделю
уже.
- В смысле - гиперспит? - удивился капитан; одним глотком
выпил коньяк и болезненно поморщился. - Осел ты, Серега.
Разве можно так с женщинами?
Маврин виновато шмыгнул носом, опять громче микроволновки.
"Гиперспать" - это слово Маша же и изобрела. "Пойду-ка я
погиперсплю..." Остальные на "Форварде" радостно подхватили
это громоздкое словечко, и употребляли его к месту и не к
месту.
Маврин вернулся с подносом; увидел, что стакан капитана пуст
и вновь плеснул на два пальца "Юбилейного".
- Между прочим, - едко сказал капитан - коньяк принято пить
из бокалов. Пузатых таких бокалов, - он показал каких. - На
кухне в шкафу стоят, мог бы и отыскать. А ты - как студент, из
гранчака.
Глаза у Маврина сделались наполовину виноватыми, наполовину
озорными; сочетание было на редкость забавным. Капитан даже
фыркнул. От выпитого коньяка по жилам растекалось приятное
тепло, и отступала противная пустота в груди.
Пустота, порожденная боязнью, что Самарин окажется прав. Что
дело, которому они посвятили всю жизнь, уже сделано другими
людьми, сделано лучше, проще и надежнее.
И что они вернутся на чужую Землю, Землю будущего века,
вернутся в качестве живых ископаемых, в качестве беспомощных
экспонатов исторического музея.
Они чокнулись, и выпили - капитан восьмой звездной Виктор
Сперанский и кибернетист восьмой звездной Сергей Маврин.
Выпили, и взяли по бутерброду с изящного, разрисованного
диковинными цветами, подноса.
- Кстати, - сказал Маврин с набитым ртом. - А пульсацию
прервать? Время-то идет, как вы изволили выразиться...
- Не раньше, чем проснутся остальные и мы обсудим этот
вопрос, - спокойно отозвался капитан. Так спокойно, что
Маврин даже жевать перестал.
- То есть - обсудим? Вы же капитан!
- А вдруг я сумасшедший капитан? А? - спросил Виктор,
стараясь говорить спокойно. - А ты - сумасшедший
кибернетист-связист-дежурный?
Маврин только глазами недоуменно хлопал. Капитан развивал
тему:
- Вдруг это просто галлюцинация двух сумасшедших
звездолетчиков? Навеянная, скажем, бутылочкой-другой
"Юбилейного"?
Маврин немного обиделся:
- Я сегодня не пил... А даже если и пью иногда, то уж не до
галлюцинаций... К тому же сходных галлюцинаций у разных
людей, по-моему, не бывает.
- Много ты знаешь о галлюцинациях, - проворчал капитан. - Вот
придут все, тогда и поглядим. Одинаковые галлюцинации сразу у
восьмерых - вот это действительно маловероятно. А у двоих...
Капитан неопределенно пошевелил пальцами.
- Да ты наливай, наливай, - добавил он негромко.
Маврин подчеркнуто четким движением взялся за бутылку.
Коньяк они допили. Бутерброды доели. Промолчали минут
пятнадцать, и тут шлюз тихо пропел, открываясь. Вошел Герман
Шапиро, физик, химик... и обладатель еще дюжины
специальностей, как это принято у звездолетчиков. Велосипед
Герман зачем-то протащил сквозь шлюз и прислонил к стене
рядом с дверью в кухню.
- Что случилось? - ровным голосом спросил он и натолкнулся
взглядом на бутылку из-под коньяка, по прежнему стоящую на
краю пульта. Брови Германа поползли на лоб.
- Да, вот, - небрежно сказал капитан. - Кто-то мой коньяк
спил, пришлось Серегу раскручивать. Ты не знаешь - кто?
Шапиро замялся. Кончик носа у него предательски покраснел.
- Я думал, это коньяк Самарина...
- Самарин коньяк в библиотеке прячет, - сообщил Маврин со
знанием дела. - На второй полке, слева. За "Железной башней"
Строгова. Она как раз толщиной с бутылку, и высотой тоже.
Шапиро мельком взглянул на диаграммер, и вздохнул.
- Так что случилось-то?
- Полюбуйся на фар-спикер, - посоветовал Маврин.
Единственная строка все еще тлела в кубе монитора. Шапиро
взглянул и насупился.
- Что это еще за новости?
- Это значит, - жестко сказал капитан, - что Самарин,
кажется, прав.
Шапиро не успел ответить - снова пропел шлюз и в рубку
ворвался расхристанный, как всегда, Леша Самарин. Комбинезон у
него был застегнут косо, и не на все пуговицы, ботинки -
незашнурованы, а кепка надета задом наперед. Он единственный
из экипажа носил кепку - никто не знал зачем или почему.
Может быть, мерз?
- Что Самарин? Что Самарин? Самарин всегда прав!
Он задержал взгляд на диаграммере.
Сертаков Виталий
Василенко Иван
Громыко Ольга
Орлов Алекс
Орловский Гай Юлий