кокну. Раздвинул шторы.
гальке к свинцовым волнам, опушенным белыми кружевами. Море негромко
рокотало. Сквозь размытую предутреннюю пелену с трудом различались
очертания катера, покачивающегося вблизи от берега, и темная громада
главного корпуса. Когда выглянет солнце, позолота на фасаде засверкает, а
пока что это просто пятно, черное на сером. Любопытно, что сказали бы
рыбаки, выселенные отсюда год назад, поглядев на главный корпус? Позолота
и граненое стекло; подделка, но какая! Еще бы: полмиллиона марок только на
оформление. Как один пфенниг... А во сколько обошелся сам проект? И ведь
затраты еще предстоят...
Циркуля. Удивительно, что делают деньги! Не дурацкие бумажки, но
материализованное признание твоей исключительности. Сегодня Юрген
Бухенвальд знал себе цену: в десять миллионов но смете оценила родина его
гениальность. Дубовые головы с кафедры, если бы вы могли полюбоваться на
проект! Вы смеялись? Так извольте же взглянуть на дело рук изгнанного вами
"шарлатана". Только взглянуть, понять все равно не сможете! Куда вам...
Нужно иметь прозорливые умы вождей, чтобы оценить в полной мере мое
открытие! На базе Юргена именовали "профессором", и он имел право, минуя
эсэсовцев из охраны, проходить всюду. Без исключений! Он шел, заложив руки
за спину (проклятая лагерная привычка) и высоко подняв голову. Ее, право
же, стоило нести гордо.
аппаратуре, видимо, что-то разладилось. Это проверяется быстро. Главное:
теория полностью подтверждена практикой и, следовательно, Юрген Бухенвальд
доказал рейху, что он и Марта вполне лояльны. Здесь, в Норвегии, хорошо и
спокойно: ни налетов, ни перебоев с продуктами. Марта рядом, она окрепла и
уже выходит гулять. Доктор Вебер прекрасный кардиолог и если он говорит,
что к осени жена поправится, значит, так оно и будет. Да и письмо от Калле
сыграло свою роль.
Святая ложь! Этот грех он возьмет на себя во имя Марты; она не должна
страдать. Милый Руди был очень удивлен просьбой, но - умный человек! -
понял и кивнул. Письмо пришло спустя две недели. Рваное, мятое, но почти
настоящее: почерк Карла-Генриха Бухенвальда копировали истинные
профессионалы. Сын сообщал через добрых людей, что был ранен, попал в плен
к русским на востоке Польши, что сейчас в лагере, бедствует, но не слишком
и умоляет матушку крепиться и ждать победы. Марту это письмо оживило, она
словно забыла пережитый ужас, за который, впрочем, уже были принесены
извинения, а виновные строго наказаны. С каждым днем жена становилась все
бодрее.
сине-зелеными переливами, персонал аппаратной был уже в сборе. Профессор
Бухенвальд, накинув на плечи синий отутюженный халат с монограммой на
нагрудном кармашке, сидел за столом, изредка прерывая выступающих
короткими ясными вопросами. Он был доволен и не считал нужным скрывать
это. Неудача первого эксперимента - частичная, но все-таки оказалась на
поверку всего лишь следствием халатности дежурного техника. Тупица забыл
проверить напайку клемм третьего блока. Что ж, во всяком случае,
аппаратура доделок не требует. Бледный до синевы, техник попытался
оправдаться - Бухенвальд отмел невнятный лепет взмахом руки.
что показывает блок слежения?
вдохновенны. Они-то хорошо понимали, под чьим руководством работают!
Кандидатуры утверждались лично Юргеном Бухенвальдом и, разумеется, Руди
Бруннером. Но штандартенфюрера интересовала главным образом надежность
кандидата, профессионализм же во внегласном конкурсе всецело оценивался
профессором. Только таланты! И только молодежь. Старикам не постичь
благородного безумия, сделавшего возможным воплощение проекта в жизнь.
После проверки и утверждения счастливчиков доставляли сюда. И Бухенвальд с
радостью видел, насколько был прав: молодые люди включались в работу
безоглядно, с восторгом. Среди этих ребят в синих халатах Юрген Бухенвальд
был богом. Но, как ни странно, ему это оказалось не слишком по нраву.
самочувствии фрау Бухенвальд. Выслушал жалобу на дурака-техника,
нахмурился и пообещал примерно наказать. Профессор поговорил с Руди не без
удовольствия: штандартенфюрер вне службы становился чудесным молодым
человеком, скромным и почтительным. Женись Бухенвальд на двадцать лет
раньше, у него мог бы быть такой сын. Во всяком случае, они с начальником
охраны неплохо понимают друг друга. Не то, что с сухарем фон Роецки,
директором проекта. Тот - просто жуткий тип, у Марты болит сердце, когда
она видит его бороду.
Судя по всему, повторный эксперимент мог начаться в любой момент и к этому
следовало быть готовым. Что-то подсказывало, что ждать осталось недолго, а
интуиция гения, господа, что-нибудь да значит! И действительно: сразу
после полудня на столе мелодично заворковал телефон. Дежурный техник
проинформировал о сигнале готовности номер один.
пульта. Сотрудники, прекратив разговоры, напряженно следили за показаниями
датчиков, заставляя себя не отвлекаться, не смотреть на экран, по которому
медленно ползла только что появившаяся в правом верхнем углу точка. Она
продвигалась вниз, по диагонали. Профессор, не глядя на экран - казалось,
он один здесь совершенно спокоен, - сутулился на стуле и лицо его было
беззащитным и немного смешным. У дверей сипло дышал фон Роецки, спешно
вызванный в аппаратную из директорского коттеджа. Он, видимо, бежал, а
человеку с его привычками это довольно трудно.
не имеет права отвлекаться. Поймите же, наконец! И директор понял, замер у
дверей, похожий на статую Одина в прихожей главного корпуса, но Одина
худого и бледного, как раковый больной. Застыл. Проглотил слова.
Правильно, барон. В эти минуты здесь главный не вы.
ярко-синюю точку. Худая рука, вся в желтых крапинках преждевременной
старости, легла на пульт и, секунду помедлив, рванула рубильник. Вот так!
Гордись мужем. Марта! Калле, сыночек, спи спокойно под проклятой Варшавой:
ты погиб недаром. Твой папа встал в строй и сумеет отомстить за тебя, за
тебя и тысячи других немецких мальчиков. Ну-ка, глядите, люди: вот она,
история - перед вами! Кто сказал, что ее нельзя изменить? Можно! Если
очень сильно любить и очень крепко тосковать...
и любимый драккар его, "Змееглав", повез героя в дальний путь. Жарко
пылали дрова и в пламени извивались связанные рабы, служившие отцу при
жизни вернее других. Достойные, они заслужили право сопровождать ярла,
чтобы прислуживать ему и там, в высоком чертоге Валгаллы, где у стен,
украшенных золотым узором, ждут викинга, ломясь от яств, длинные столы. Я,
Хохи, валландская кровь, поднес факел к бревнам, обильно политым смолой и
китовым салом, ибо это - право любимого сына, в праве же моем никто
усомниться не мог: ведь не другому из сыновей отдал меч-Ворон отец,
готовясь уйти в чертог героев. И долго пылал костер; когда же истлели
последние головни, собрали мы втроем - я, Эльдъяур и Локи - пепел, отделив
его от угольев, и бросили в море, чтобы слился благородный прах со слезой
волны.
мешая ветру рыдать, пели песни недавних дней, вспоминая по обычаю славу
Сигурда-ярла. Говорили иные: "Громом гнева был Сигурд для Эйре, зеленого
острова. Я ходил с ним там и хороша была добыча", прочие же подтверждали:
"Хороша!"; вновь пили и вновь говорили, в утеху душе отца: "Мы ходили с
ним на саксов; страшен был саксам Гроза Берегов!". И полыхали костры
вокруг бочек, трещали поленья, прыгали искры - это душа Сигурда-ярла
пировала вместе с людьми фиорда, радуясь хорошим словам.
сушеной рыбой. Лучшие слова ловил он и укладывал, шевеля губами, в ларец
кенингов: ведь должно родиться новой саге, саге о Сигурде Грозе Берегов, и
в этом долг побратима-песнопевца.
и не утихала жажда в утробах, ибо много пива нужно викингу, провожающему
своего ярла туда, где встреча неизбежна. И сказал некто, чье лицо не
заметил я в пляске искр: "Страхом сердец был Сигурд-ярл для жителей
Валланда. Ходил я с ним в те края и видел, как покорялись они ему!". И
засмеялся сидевший рядом: "Хей-я! Все видели: каждую ночь покорялся
Валланд Сигурду-ярлу!" И смеялись люди фиорда, глядя в мою сторону, ибо
мне упреком было сказанное; я же молчал. Ведь тот, кто насмехался, был
Хальфдан Голая Грудь, берсерк, свей родом, вместе с Ингрид пришедший в
Гьюки-фиорд. У порога покоев Ингрид спал Хальфдан и сыновей ее он учил
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Мурич Виктор
Ильин Андрей
Перумов Ник