следующий день получил расчет. Призрак "Серпа и молота" замаячил совсем близко.
представил скучающего Витюню знакомому бригадиру строителей, взяв за протекцию
пиво, только пиво и ничего, кроме пива, добрый человек. Витюня "на слабо" легко
оторвал от пола стопку в двадцать семь силикатных кирпичей. Правда, на пятый
этаж, как было условлено, занести не смог -- неудобная стопка напрочь закрывала
обзор, -- но и без того был взят подсобником и трудился уже пятый месяц.
Временная работа не постыдна, будь ты хоть золотарем. Впрочем, насчет професии
золотаря Витюня не был уверен.
кольца, розово-кирпичный снизу доверху, с большущими лоджиями, хитрыми
выступами, намеками на декоративные башенки, гаражом в подвале и пентхаусом на
крыше. Впрочем, до пентхауса дело пока не дошло. На него-то больше всего и
хотелось посмотреть Витюне, хотя ему и объяснили разницу между этой
принадлежностью элитного здания и одноименным журналом.
Хватало и на платный теперь спортзал, где Витюня появлялся все реже, и на пиво,
которое Витюня не любил, но пил все чаще, и на то, чтобы сводить Светку в кафе,
и на дребедень всякую. Хватало и квартирной хозяйке, у которой Витюня снимал
комнату -- из институтской общаги его все-таки выперли. Вдобавок через три года
трест сулил квартиру в новостройках -- значит, ежели не обманут, между городом
и чистым полем в краях, где такой зверь, как рейсовый автобус, навечно занесен
в Красную книгу. Квартиру Витюня собирался продать, а на вырученные шиши начать
свое дело. Какое -- пока было не ясно, но Витюня рассудил, что там видно будет.
Будущее рисовалось в перспективах не то чтобы радужных, но обнадеживающих.
через полчаса ниша была готова. Витюня поправил края, отряхнулся, слез с
"козла", сдвинул валенком кирпичный сор и глянул в оконный проем. За забором
стройки виднелся кусок улицы, плотно заткнутый автомобильной пробкой, а ближе
ползал заиндевелый кран и под присмотром Лунохода по разъезженной колее
дергался туда-сюда самосвал, примериваясь кормой к выстроенным во фрунт бадьям.
подумав, оставил на месте, а лом прихватил с собой и неспешно направился вверх
по лестнице.
головой стрела крана, слегка покачиваясь, тянула снизу какой-то груз. Ноги
скользили по снегу, утоптанному в корку. Вчерашняя кладка, ростом ниже колена,
эмбрион наружной стены, была припорошена дивно чистой снежной крупкой.
кирпичей наломай мне ровных. Да положь ты этот лом ради бога!
Наломать так наломать. А хороший, однако, кирпич идет на элитные дома "новых
русских", не рассыпается в труху в руках и ровно колется о колено... Когда-то
рабочие сбегались посмотреть, как Витюня ломает кирпич -- теперь, давно
привыкшие, перестали интересоваться. Как так и надо...
секунд, да и мудрено было догадаться.
крановщик -- то решать следственным органам, никак не нам.
твою!..
толковое движение, которое он успел сделать. Полная раствора бадья боднула его
сзади, пониже спины. Витюня заскользил, заюлил на льду, извернулся, попытался
сохранить равновесие и, наткнувшись икрой на нечто твердое, невысокое, судя по
ощущениям -- вчерашнюю замерзшую кладку, удивленно пробасил:
немым изумлением наблюдая удаляющуюся в небо кромку наружной элитной стены и
медленно выплывающее из-за нее помятое днище бадьи. И в руке у него был зажат
лом.
повезло топтать свои дороги седьмой десяток зим, знает: Земля-Мать мало-помалу
берет назад то, чем скупо или щедро снабдила когда-то бессмысленное лепечущее
существо, -- силу. Тяжек долг перед Землей, велик груз лет, и тут уж вертись не
вертись, хоть ходи без передыху, хоть лежи пластом -- Земля всегда возьмет
свое. У лежачего даже скорее. А бывает, не допусти беды духи очага, прежде силы
возьмет ум.
отскакивал, когда под опорками старика сланцевый щебень приходил в движение, и
в то же время готов был мгновенно прийти на помощь, если щебень заскользит
неудержимо. Такое здесь случается часто. Скверная осыпь... самый трудный подъем
на Двуглавую, зато и самый короткий.
полдень чиркнуть желтым краем по верхушке Полуденной горы. Слепило. Иголочками
втыкались в глаза отблески слюдяных чешуек на скальных выходах. Шума битвы уже
давно не было слышно, лишь изредка издали доносилось слитное "а-аа-а-а", а рев
ли это боевой ярости или вопль разочарования -- отсюда не понять, да еще реже
за горой протяжно ухало и далеко разносилось раскатами эха -- значит, защитники
долины столкнули на атакующих очередной валун. Где-то там грохотало, дробились,
сталкиваясь, воющие в полете камни, с протяжным стоном валились сбитые ели,
кричали погибающие люди, а здесь лишь по продолжительности эха можно было
судить, насколько удался обвал, рожденный спихнутой с кручи глыбиной.
ловя ртом воздух. Последние перекаты эха, слабея, метались между горами. -- Это
последний, больше на Полуденной не напасли валунов. Ну, теперь без нас не
обойдется. Не сдюжат.
запыхавшимся голосом. -- Шумит далеко, не разберешь где.
мал уже, понимать должен. Плешивая гора и выше и круче, удобных валунов на ней
хоть отбавляй, десяток воинов с тремя десятками женщин сдержат там целое войско
-- какой же враг туда сунется? Разве что совсем глупый. После вчерашней
неудачной попытки прорваться в долину в лоб плосколицые непременно попытаются
подняться на Полуденную, и если им это удастся, сразу сотни бойцов пройдут
часть кряжа по широкому гребню и свалятся защитникам в тыл. Пусть каменное и
костяное оружие пришельцев не идет ни в какое сравнение с чистой медью оружия
людей Земли -- численный перевес сделает свое дело. И поэтому надо спешить. А
мальчику -- мальчику можно объяснить потом, когда дело будет сделано. И,
конечно, если оно будет сделано вовремя. Потом...
осыпи ноги казались чужими и противно дрожали. Муть перед глазами исчезала
пугающе медленно.
ветром сосен и полого поднималась вверх, спиралью обходя гору. Чем дальше, тем
больше попадалось пеньков, топырящих потемневшую щепу. Пахло гарью из остывших
ям, где недавно жгли дерево на уголь. Зеленый малахитовый порошок в плетеных
коробах, укрытых под навесами от непогоды, ждал своей очереди обернуться
твердой медью, годной для всяких поделок. Две новые плавильни смотрели
поддувалами на восход солнца -- судя по приметам, вот-вот должен был задуть
восточный ветер. Отдельной кучей валялись закопченные обломки гранита,
треснувшие в огне и не пригодные для дела, -- из отслуживших свое печей,
безжалостно разломанных после первой и единственной плавки. Еще больше печей
находилось на полуночном склоне Двуглавой: северные ветры злы, но позволяют
получать лучшую медь. Лес там был сведен вовсе.
там был. Ты поднимешься, а я уже и Дверь нашел, а?
оборачиваясь погрозил клюкой. Клюка была не повседневная, деревянная, а
праздничная, заметно изогнутая, с любовью сработанная из редкой кости
зверя-громадины с волосатой ногой на морде, который ныне не встречается, --
мальчику доводилось видеть необработанную кость, привозимую на мену с закатных
равнин. К тому же резьба на клюке многократно повторяла изображение все того же
зверя.
-- обратно побежишь, так и знай.
придирчиво осмотрел оба прутика с одинаковыми развилками на концах. Попробовал,
как лежат в четырехпалой, с давно отрубленным мизинцем руке, покачал туда-сюда.
костер не годится, разве что на порку. Небось там резал, где заросли пожиже? У
валуна, так я понимаю?
не та. Уходит сила... -- Старик вздохнул. -- Опять я с тобой заболтался! Пошли.
минуту -- остановка пришлась как нельзя более кстати. Серая пелена качалась
Акунин Борис
Самойлова Елена
Курылев Олег
Флинт Эрик
Каменистый Артем
Майер Стефани