Потом я узнал, она давно путалась с тем тыловым слизняком.
говорят, даже своему бывшему капралу. Значит, до сих пор оно
гноилось у меня в душе. И надо было хоть кому-то сказать, чтобы
полегчало.
спохватился. - Извините, конечно, господин Трандийяар.
странное дело, разрешите рассудить. Вроде живу хорошо. Но все
это и не жизнь как бы, а кисель на салфеточке. Вот тогда мы и
впрямь жили. По-настоящему. Все там было настоящее, и люди, и
вообще. Все было правильно. Как надо. Не то, что теперь. Такое
мое мнение.
он уставился в полупустую кружку.
мы чужаки. Выпьем?
смысла, хорошенького понемножку.
помощь. Спасибо.
пристало.
найдется ли у вас взаймы четыре монеты? Пенсия через три дня, я
сразу же отдам.
брючный карман за портмоне.
протянул на ладони. Я невозмутимо сгреб монетки. Возврат долга и
новая доза. Потрясающе. Там, в небесной каптерке, кто-то
все-таки есть, и службу он знает.
заходите. Хоть каждый день. Для меня вас угощать большая честь.
Дела идут неплохо. Заходите, не брезгуйте. Прошу вас.
прощание вдруг с чувством сказал:
взводным. С вами.
и зашагал через парк.
кулаке я сжимал четыре мокрые от пота монеты, дуриком
привалившее сокровище.
потратить четвертак на подземку, тогда не пришлось бы ковылять
пешедралом через весь центр до берлоги Лигуна. Однако нет, в
расплавленных ожиданкой мозгах засела магическая цифра четыре, и
добавить к ней сумму на текущие расходы не хватило соображения.
Хотя милейший Джага сам предлагал взять больше. Но тут уж
сработали каким-то вывихнутым образом остатки моих предрассудков
об офицерской чести, которая не позволяет одалживаться у
подчиненных.
шпырю не положена, ему она как медузе сапоги, а поди ж ты...
марш-бросок и выдвинулся на ключевую позицию, наискосок от
шестиэтажного дома, где квартирует Лигун. Там, рядом с
бакалейной лавчонкой, имеется кабинка таксофона, который никогда
не имеет ничего против жетонов-самоделок.
ожидая звонка.
ты отыскался. Откуда звонишь?
через час приходи. Ровно через час. Только обязательно, да?
скреблась и подсасывала голодуха по дозе. Часок потерпеть я мог,
да и настаивать не приходилось. А вот Лигун, похоже, спятил. Он
говорил со мной чуть ли не заискивающе, никакого сравнения с
утренним снисходительным издевательством. Без сомнения, ему до
зарезу понадобились мои услуги, правда, совершенно непонятно,
какого именно рода. Гадать нечего, само разъяснится. Важен тот
примечательный факт, что судьбе вроде как надоело поворачиваться
ко мне задницей, и она решила испробовать другую манеру.
вездеход-трехосник с затемненными стеклами, который подрулил к
подъезду дома, где жил Лигун. Из автомобиля выбрался коротко
стриженный усатый мордоворот, взял с заднего сиденья дорогой
кожаный чемоданчик, включил радиоуправляемую секретку и
прошествовал в дом. Наверняка тот малый, которого сейчас
дожидался мой толкач. Он очень умело зыркал по сторонам -
коротко, как бы невзначай, но цепко. А еще носил довольно
плотную, не совсем по погоде, куртку характерного покроя, сквозь
которую не выпирает подплечная кобура.
кассой показывали четверть седьмого. Предстояло как-нибудь
угробить целый час. В принципе, мне предстояло угробить
как-нибудь всю оставшуюся жизнь, и потому поставленная задача не
блистала масштабностью или новизной. Слоняясь по близлежащему
парку, я смотрел на хвощи и плауны, на парящих медузок, и даже,
с некоторым интересом, на людей, впервые после затяжной
мизантропии, владевшей мной после фронта почти безраздельно.
Что-то внутри у меня сошло со стопора после встречи с капралом
Джагой. Оказалось, есть на свете человек, мечтавший со мной
выпить, и я, на пару со всемогущим случаем, подарил ему
исполнение этой причудливой мечты. Оказалось, я еще не полное
дерьмо и ничтожество. Есть чему подивиться.
бетонных. Может быть, напрасно я отгородился ото всех, ощущая
себя одиноким уродом и подраненным зверем. Смотреть на все
сквозь прицел "Тайфуна", конечно, не возбраняется, но так можно
слишком многое проглядеть.
Я убедился в этом, вернувшись к витрине лавки ровнехонько в
семь. Черный вездеход уже укатил, на его месте припарковалась
дешевая голубенькая тачка, трехдверный полуфургон. Из принципа я
выждал еще, пройдясь по улочке до угла и обратно, потом вошел в
подъезд. Лифт, когда-то зеркальный, а ныне фанерный, изнутри
являл собой помесь телефонной книги, словаря бранных выражений и
анатомического справочника по гениталиям. Пока он с утробным
покряхтыванием тащился до шестого этажа, я в который по жизни
раз изучал чернильное изображение мужского ствола в натуральную
величину, с зубастой пастью и корявыми глазками на головке,
снабженного надписью "Это Лигун". Опять пришел к выводу, что при
безукоризненности замысла не уловлено портретное сходство, и
покинул кабину, дав себе слово как-нибудь наведаться сюда с
авторучкой, чтобы подправить рисунок.
выпустил монеты и позвонил в дверь. Лигун что-то не спешил
открывать. Я позвонил еще, с тем же неуспехом. Приложил ухо к
двери, услышал где-то в глубине его апартаментов журчание, то ли
на кухне, то ли в ванной. Позвонил еще раз, долгим звонком,
этаким полицейски требовательным. Потом грохнул по двери
каблуком и рыкнул:
приникшим к ней с той стороны глазом. Признаться, не слишком я
уважаю мужиков, которые пользуются смотровым очком, цепочкой или
спрашивают, кто пришел, прежде, чем открыть. Ну зачем они лишают
себя шанса подраться, если он хоть чуточку наклевывается?