Чтение 3–й страницы книги ~Третий дубль~

Глава 5

Визиофон в подъезде не работал, на вызов никто не ответил. Странно, что эти старые дома вообще еще не рассыпались. В конце концов Райков просто толкнул дверь и вошел в квартиру. Она напоминала древний музей космонавтики. Длинные ряды книг на полках. Шесть томов звездной навигации Криллинга.

Трехтомный труд "Эволюция планет". "Космическая психология". "Философия разума". "Пространство как функции времени" Карла Штатберга, И картины, пейзажи планет, карты звездного неба...

- Я не знал, что это так серьезно, - прошептал Райков. - Я не мог этого знать. Нужно было поговорить с парнем сразу же после поединка. По крайней мере, я в нем не ошибся.

Теперь ему оставалось только ждать. Служба информации сообщила, что личный номер Гравова выключен из сети. Вообще-то это запрещалось, но никто досконально не соблюдал всех правил, установленных Федерацией. "Лишь бы он вернулся, не выкинул какой-нибудь глупости. В его годы не так-то легко смириться с поражением, с потерей такой мечты..."

Райков подошел к рабочему столу Романа. Здесь царил страшный беспорядок. Наброски, эскизы непонятных пейзажей. На стене диаграмма незнакомой ему системы упражнений. Не очень-то она ему помогла в последнем поединке. По-прежнему неясно, как ему удалось добраться до финала, хотя что же тут удивительного? Райков снова прошелся взглядом по полкам с книгами. Парень, кажется, готовился не один год, готовился даже слишком серьезно. Вот почему он попал в финал и вот почему может не вернуться сюда, к старым проблемам, к старым воспоминаниям. Он может раз и навсегда круто изменить свою жизнь, и тогда Райков его не увидит. Он никогда не узнает о том, что произошло. Что победа, которой он так жаждал, все-таки состоялась.

В конце концов Райков пододвинул кресло к полке с книгами, поудобней вытянул ноги и погрузился в глубокую задумчивость. Время, проведенное в этой комнате, уже не казалось ему потерянным напрасно. Даже если он не дождется прихода хозяина.

Роман шел по вечерней пустынной улице. Ему казалось, что улица текла сквозь него, как река. Исчезло за поворотом здание комиссии космофлота. Один за другим плыли навстречу кварталы старого города. Скоро должен был показаться парк, за оградой которого он недавно простился с учителем. Неужели это событие произошло сегодня? Таким далеким оно кавалось ему сейчас. Дальше, за парком, оставался единственный поворот, ведущий в прошлое.

Минут пять Роман стоял веподвижно, облокотившись на ограду. Мысли свободно текли сквозь его открытый глухому отчаянию разум. Что же все-таки делать? Не так уж трудно решить. В городе нет ни единого человека, которого он обязан был бы поставить в известность о своем решении. Нет ни единой вещи, которой он дорожил бы настолько, чтобы ее следовало взять с собой. Разве что дневник наблюдений, который он вел по настоянию учителя с тех пор, как всерьез стал заниматься системой КЖИ. Старые книги необходимо вернуть в музейное хранилище. Иначе робот-уборщик сочтет их за мусор, хлам и, возможно, будет не так уж не прав.

Было что-то еще. Желание увидеть старую мебель, вещи, раскиданные по комнате. Кресло, придвинутое к полке с книгами... Почему именно кресло? Он не знал. Ну хорошо, а потом? Потом ноги сами принесут его в Космопорт. Так уже бывало. Вербовщики всегда рады новому поселенцу. Даже документы в таких случаях не требуются. Он может назваться чужим именем и попытаться забыть собственное. Этого он еще не делал. Начать жизнь сначала... Не поздновато ли? А что ему остается? Он пожал плечами и двинулся дальше.

Ноги медлили, и шаги растягивались, уничтожая ставшее вдруг ненавистным время, которое некуда деть.

Скрипнула входная дверь. И сразу же за ней, - в кругу света от настенного плафона, он увидел сидящего в кресле человека. Почему-то он не удивился, только сердце забилось тревожными неровными рывками, словно оно одно и знало, кто этот гость и зачем он здесь.

- Что вы делаете в моей квартире?

Роман узнал сидящего человека. Его не раз за последние две недели показывали по информационной сети, и не раз ночами он мысленно беседовал с ним, пытаясь убедить в невозможном. Бросал ему горькие упреки, задавал вопросы, всегда остававшиеся без ответа. Теперь ответы могут быть получены...

Но ничего, кроме первой глупейшей фразы, он не смог произнести. Подошел к стулу, сел и ждал теперь молча, как и положено ждать приговора судьбы.

- Узнал? Вижу, что узнал...

Хотя времени для подготовки к этому разговору у Райкова было достаточно, он вдруг понял, что все оказалось не так, как он предполагал вначале. Серьезнее и значительнее.

- Ты извини, что я ворвался в твое жилище. Очень важный у меня к тебе разговор и срочный. Завтра объявят результаты конкурса. Победителем будет Клестов. Во всяком случае, официально.

- По баллам так и должно быть. Мне снова не повезло, вот и все...

- А что, уже бывало?

- В школу навигаторов не приняли, сорвалось. Но... Это не так уж важно. В конце концов специальностей много. Я еще поищу свою.

- Не будешь ты ничего искать,

- Почему?

- Потому что я уже включил тебя в состав нашей экспедиции. Разумеется, еще не поздно отказаться.

- Не понимаю? Вы, кажется, сказали... Клестов.

- С Клестовым мы что-нибудь придумаем. Дело в том, что никто пока не должен знать о твоем назначении. До прибытия "Руслана" на Гридос ты будешь выполнять там мое личное задание. И присоединишься к нам только перед самым отлетом на Ангру. С подробностями тебя ознакомит мой заместитель, Кленов. Вот номер, по которому ты с ним свяжешься. Задание достаточно сложное и опасное.

Райков встал и подошел к настенному панно. На нем в глубине, в полумраке, высвечивался неземной пейзаж. Над бескрайней степью, поддерживаемый то ли столбом, то ли смерчем из радужных пузырей, плыл огромный золотой шар. Картина производила странное, почти болезненное впечатление, чувствовалось, что компьютерным годографом, создавшим это фантастическое изображение, управляла не очень опытная рука.

- Твоя работа?

- Да. Это мне что-то напоминает, мучительно сидит где-то на задворках памяти с того дня, как попал в катастрофу. Какой-то голос время от времени говорит мне, что за все приходится платить.

Роман резко обернулся:

- Вы знали о моей болезни?

- Конечно. Если я приглашаю человека с собой в экспедицию, я знаю о нем все. Тебя что-то смущает?

- Врачебная комиссия...

- Это мы уладим. Конкурсные психотесты говорят о том, что сейчас ты совершенно здоров, а формальности меня не интересуют.

- Так в чем же будет состоять мое задание?

- Ты полетишь на Гридос. Завербуешься там в качестве приезжего колониста, станешь жить, работать, ждать нас. Это, собственно, все... Тем более, как мне кажется, ты все равно собирался сделать что-то подобное.

- Но зачем это нужно? Почему я не могу лететь вместе с вами?

- На Гридосе происходят странные вещи, и никто толком нэ знает, в чем их причина. Гридос нам очень нужен для успешного завершения всей экспедиции...

Райков подумал секунду, мрачно усмехнулся и неожиданно закончил:

- Впрочем, раз уж я посылаю тебя туда, ты должен знать все... У нас создалось впечатление, что в дела Федерации вмешались какие-то внешние, неизвестные нам силы. Пока у них нет даже названия. Достоверно известно лишь одно: время от времени на Гридосе бесследно исчезают люди. Чаще всего - приехавшие по вербовке колонисты... Так что тебе придется выступить в довольно опасной роли. Держи глаза и уши открытыми, будь внимателен к мелочам и обязательно дождись нас. Главное - уцелеть, накопить и передать информацию.

Каюты третьего класса на рейсовых кораблях не отличаются особым комфортом. Роману к тому же еще и не повезло. Ему досталась кормовая каюта шестого яруса.

Стиснутый силовыми накопителями, ярус напоминал пчелиные соты. В длинной шестигранной коробке каюты едва размещалась койка, крохотный столик и умывальник. Ко всем прелестям добавлялся еще и постоянный шум силовых установок. Почти неслышимый, он переходил порой в инфрадиапазон, и тогда едва ощутимая вибрация стен становилась для людей с чувствительной нервной системой настоящей пыткой. Оставался единственный выход - как можно больше времени проводить в общих салонах и кают-компаниях звездного лайнера. Но из-за сна Роману приходилось мириться с шестью часами пребывания в своей каюте.

В первую ночь ему снилась беспредельная степь. Он брел по ней, обливаясь потом. К счастью, корабельные циклы времени не отличались от земных, и под утро, когда он начал проваливаться в гигантскую крысиную нору, его спас сигнал инфора, возвестивший о том, что в кают-компании начинается завтрак.

В последующие ночи кошмары не прекратились. Постепенно они обрастали подробностями, обретали структуру и плотность, свойственные реальности. Не помогал даже электростимулятор сна, он лишь чутьчуть смягчал резкость ночных видений.

Чаще всего Роману снился шар, застывший на вершине неприступной горы. Он лез к этому шару, срывался и лез снова. Что-то там скрывалось чрезвычайно важное, он должен был во что бы то ни стало добраться до шара. Но ничего не получалось, шар все время ускользал. То гора вырастала, превращаясь в неприступную скалу, когда до цели оставалось всего несколько метров, то срывалась нога с предательской осыпи, и он с криком летел вниз и просыпался в холодном поту.

Из создавшейся ситуации был простой выход - обратиться к корабельному врачу. Наверняка на лайнере был неплохой медицинский отсек, от его кошмаров не останется и следа, вот только в личной карточке появится новая отметка... Что там они напишут? Обострившиеся симптомы клаустофобии? Какая разница! После этого экспедиции ему не видать как - своих ушей, его положение и так весьма неопределенно и держится в основном на добром отношении Райкова, но не может же тот без конца тянуть его за собой в нарушение строгих медицинских инструкций. И Роман продолжал борьбу с ночными кошмарами в одиночку. Ему нужно было продержаться полтора месяца, лишь тогда двигатели переключат на торможение и здесь, на корме, станет тихо... Оставалась еще слабая надежда обменять каюту, но все его попытки в этом направлении не имели успеха, тем более что без посещения медиков он не мог толком объяснить, почему, собственно, его не устраивает каюта на корме.

...В эту ночь сон был особенно тяжелым. Впереди простиралась степь, и лишь у самого горизонта смутно угадывалось некое знакомое ему б6" оружение. Узнав его, Роман почувствовал ярость, и пирамида придвинулась, стала четкой. Он ощутил гнев - пирамида из разноцветных шаров стояла теперь прямо перед ним, приглашая повторить уже пройденный однажды путь или, быть может, давая возможность исправить его конец...

Роман оттолкнулся носком ботинка и, почти не чувствуя тяжести, легко взмыл вверх. Тело оказалось легким, тяготение более не властвовало над ним. Не было необходимости проделывать мучительный путь в кошмарном лабиринте шаров, он лишь слегка касался ногами поверхности, время от времени повторяя толчки и взлетая все выше, к самой вершине, туда, где зловеще поблескивал металлический шар. Он остановился перед ним и, прежде чем открыть дверь, ведущую внутрь шара, услышал голос:

- Он совершенно выходит из-под нашего контроля.

Преодолевая неожиданно возникшее и постепенно нарастающее ощущение сопротивления, Роман все же приподнял руку и медленно, словно двигал тяжелую глыбу, протянул ее к дверной ручке. Затем рывком, преодолев внезапно возникший страх, распахнул дверь.

В глубине шара на стеклянном плоском полу чтото лежало. Что-то длинное и большое, упакованное в серебристый пластик. Он не хотел знать, что именно там лежит. К счастью, свет был достаточно тусклым, и он мог оставаться в неведении, пока не переступил порог. Спина покрылась холодным потом, не было сил протолкнуть в легкие, сжатые предательской спазмой, даже глоток свежего воздуха. Он уже почти догадался, что это, и больше не мог обманывать себя и наконец переступил порог.

Под топким пластиком находилось мертвое человеческое тело, теперь он видел это совершенно ясно. Более того, узнал его.

Глава 6

Инспектор Управления Внутренней и Внешней Безопасности (УВИВБ) Рад Кленов не любил неожиданностей. Он был уверен, что только заранее разработанный и хорошо продуманный план способен привести человека к успеху и р работе, и в личной жизни. Весь его опыт подтверждал эту непреложную истину.

С отличием оконченная школа второй ступени, отец, занимавший высокий пост в совете и обеспечивший сыну платформу для первых, самых трудных, шагов в самостоятельной жизни - все это лишь подтверждало его теорию. Если некоторые обстоятельства не укладывались в четко выстроенную им схему, то виноваты была сами обстоятельства или в крайнем случае какой-то частный, неудачно составленный план, но не принцип. Принцип выглядел незыблемым вот уже целых двадцать восемь лет успешной карье-' ры и гладкой, без особых взлетов и падений, жизни, приведшей в конце концов Кленова к работе, полностью соответствующей его наклонностям. Обязанности инспектора по особым поручениям сводились, в сущности, к составлению все тех же планов и схем, к решению сложных теоретических задач, над которыми так хорошо думалось в тиши компьютерных залов и кабинетов УВИВБа.

Иногда Кленову даже казалось, что и сами обстоятельства, вызвавшие к жизни УВИВБ, - тоже часть какого-то неведомого, неизвестно кем составленного плана, часть сложной и интересной, но не имеющей прямого отношения к жизненным реалиям игры.

Нет, Кленов не сомневался в существовании могущественных и неуловимых врагов Федерации. Он лишь полагал, что они не обладают плотью, а существуют, так сказать, чисто теоретически, как часть сложнейшего уровнения, лишь в самых общих чертах связанного с реальной действительностью.

По его мнению, противники Федерации представляли собой некую теоретическую данность, размытую по длительному отрезку времени и вылившуюся в результате в постоянно существующее, но неопределенное, почти неуловимое давление вражеских сил. Постепенно накапливаясь, силы эти, однако, способны были принести немало неприятностей, усложнив условия задачи настолько, что положительное ее решение становилось попросту невозможным.

Принцип безусловной зависимости событий от заранее разработанного плана подвергся первому серьезному испытанию при выполнении Кленовым задания, связанного с астероидным поясом Юпитера.

Вначале задание это показалось ему совершенно пустячным, он даже счел себя несколько задетым, когда начальник отдела Сохнов решил поручить ему анализ странной путаницы, возникшей после находки геологами астероидного пояса - обломков семнадцатой спасательной капсулы со старого, погибщего шесть лет назад рейсовика, который ходил по Маршруту Земля - Марс - Юпитер.

Причина путаницы казалась Кленову очевидной; спасатели в своих отчетах сообщили о том, что все шестнадцать одноместных спасательных капсул, бывших на борту челнока, или, по крайней мере, их обломки ими обнаружены. Откуда же могла взяться семнадцатая шлюпка? Видимо, речь шла о пустой капсуле, искать которую среди хаоса астероидного пояса не было никакого резона, и спасатели скорее всего решили вписать ее в реестр находок, чтобы не ухудшать отчетности за квартал. Это Кленов вполне мог понять и, не ожидая от расследования ничего интересного, отбыл к месту происшествия.

Но на станции астероидного пояса вдруг выяснилось, что геологи, продолжая раскопки района аварии, обнаружили изуродованный до неузнаваемости труп человека. Капсула была с пассажиром!..

Расследование сразу же перешло в другую категорию, и Кленов получил практически неограниченвые полномочия в своих действиях. Правда, в глубине души он все еще надеялся, что вот-вот будет найдено простое и понятное объяснение странному факту: на челноке оказался незарегистрированный, никому не известный пассажир. Самым же непонятным во всей этой истории оставалось все-таки наличие семнадцатой шлюпки на борту взорвавшегося при невыясненных обстоятельствах корабля, спасательной шлюпки, не внесенной в его реестр. Этот факт уже не укладывался ни в какие приемлемые для рапорта рамки. Кленов знал, что управление космофлота никогда не смирится с подобным нюансом, что начальство спустит с него три шкуры, если он не сумеет документально подтвердить существование этой таинственной семнадцатой шлюпки...

Собственно, не сам факт ее обнаружения мог вызвать сомнение. Находку никто не собирался оспаривать. Но тип шлюпки, серийные номера отдельных сохранившихся приборов и механизмов, характер материалов - все эти косвенные данные еще не доказывали принадлежность шлюпки к челноку ЗемляМарс - Юпитер. Она могла затесаться в астероидный пояс, покинув борт другого, неизвестного нам корабля. И хотя сам Кленов не сомневался уже, что шлюпка была с челнока, доказать это он все еще не мог и потому третьи сутки подряд не выходил из кабинета, изучая материалы шестилетней давности.

Если человек упорно и последовательно делает свою работу, рано или поздно к нему приходит удача. Кленов вновь убедился в непоколебимости этой аксиомы, когда в семейном архиве одного из членов экипажа взорвавшегося корабля, Свиридова, обнаружил старую любительскую голограмму. На ней погибший все еще улыбался. Но главное было, конечно, в том, что в углу голограммы отчетливо просматривался шлюпочный стеллаж нижней палубы. После компьютерной реконструкции снимка удалось различить не только номера отдельных шлюпок, но даже детали обшивки. Вот тогда Кленов и узнал характерную царапину, обнаруженную им на одном из обломков. Сомнений в принадлежности шлюпки больше не оставалось, со всей очевидностью перед Кленовым встал вопрос: откуда мог появиться в космосе или на корабле двойник семнадцатой, однажды уже найденной спасателями?..

И сразу же вслед за этим возникал и другой вопрос - о безбилетном пассажире, о человеке без документов, чьи останки были найдены среди обломков шлюпки. Или, может быть, совсем не о нем, поскольку существовал и второй пассажир семнадцатой, тот самый, что был обнаружен спасателями, а затем доставлен на Землю...

Но даже после того, как это событие из области догадок и предположений перешло в область неопровержимых фактов, даже после этого Кленов все еще не испытал настоящей тревоги. Он слишком долго имел дело с чистой теорией, и химеры, рожденные его воображением, довлели над его поступками и решениями. Он, не торопясь, продолжал свои разработки, проверял и перепроверял данные до тех пор, пока вдруг не обнаружил, что время невозвратимо упущено и Роман Гравов покинул Землю... Только тогда он ощутил растущее беспокойство, когда узнал, что последним человеком на Земле, с которым виделся Гравов перед своим отлетом, был руководитель важнейшей экспедиции на Гридос - Райков. Гравов же отбыл именно на Гридос. Только связав все эти разрозненные сведения в единый узел, Клонов понял, что произошло нечто чрезвычайное.

...На стеклянной платформе в медицинском отсеке лежало что-то укутанное в серебристый пластик. Кленов резким движением отвернул заиндевевшую ткань.

Стоявший сзади в толпе репортеров и спасателей начальник УВИВБа спросил:

- Это он?

- Да. Это Гравов.

- Кого же мы отправили на Гридос?

- Человека, воспользовавшегося его документами.

- Человека?

- В этом я совершенно уверен. Он прошел полное медицинское обследование во время конкурса. Медики не могли ошибиться.

- Тогда кто же он и каким образом сумел завладеть документами Гравова? Судя по показаниям оставшихся в живых, никого постороннего на борту "Кастора" не было. С момента подачи сигнала тревоги до взрыва прошло не больше минуты.

- Да, но шлюпку с телом Гравова мы нашли лишь сейчас, спустя шесть лет после катастрофы. За это время многое могло произойти.

- Странно, что она вообще уцелела.

- Счастливое стечение обстоятельств. Астероид, в которым она столкнулась по касательной, оказался ледяной глыбой, из-за относительно небольшой скорости при столкновении взрыва не произошло. Шлюпка вплавилась в лед. Теоретически найти ее там не было никакой возможности...

- Не слишком ли много совпадений? И не хотите ли вы сказать, что двойник Гравова раньше спасателей обнаружил эту замороженную шлюпку, проник сквозь ледяной панцирь на глубину сорока метров, похитил документы погибшего и благополучно скрылся?

- Этого я не знаю. Я лишь констатирую факты.

- Надеюсь, вы понимаете, как нужен нам этот человек?

Но Кленову не удалось немедленно вылететь на Гридос...

Тревога, объявленная вначале лишь в Мексиканском секторе и охватившая затем все подразделения и службы УВИВБа, началась вполне буднично. В восемнадцать пятнадцать по местному времени, когда в Мехико наступил час пик, на здешней энергоцентрали произошла, рядовая, ничем не примечательная авария. Молния попала в мачту подпитки, грозозащита почему-то не сработала, и на двенадцать секунд подача энергии по этой важнейшей континентальной линии была прекращена.

Сама по себе эта авария не могла стать причиной тревоги, объявленной по всем отделам Управления Внешней и Внутренней Безопасности, она лишь явилась запальным фитилем в длинной цепочке причин и следствий, приведших в конце концов к событиям с непредсказуемыми последствиями.

Следующим звеном в цепи этих странных событий оказался управляющий центр энергораспределения Западного полушария. За доли секунды сверившись с заложенными в его компьютеры инструкциями и программами, центральный автомат вырубил подачу энергии по шести вспомогательным линиям. Не затрагивая саму столицу, он отключил второстепенные ремонтные и обслуживающие комплексы, но вместе с ними из-за ошибки, вкравшейся в программу регионального центра управления, на целых восемь секунд обесточенным оказался важнейший объект категории А-2. Эти восемь секунд понадобились управляющей аппаратуре центра для того, чтобы подключить к энергоцентралям резервные линии и исправить ошибку. Однако было уже поздно.

Иногда случается, что время незаметно для людей вдруг стремительно ускоряет свой бег. Часы истории начинают спешить, но мало кому дано сразу ощутить их изменившийся ход. Людям необходимо освоиться с новым ритмом жизни, поверить в неожиданно наступающее будущее, принять его, каким бы бурным и холодным ни казалось оно в первые минуты.

Кленов вылетел на место происшествия через полчаса после объявления тревоги, однако торопиться было уже незачем. В полученном предписании ему вменялось в обязанность выяснить причину отключения энергозащиты "мексиканского объекта" и установить возможные последствия аварии. Ни те, кто писал это предписание, ни сам Кленов еще не подозревали о внутренней связи двух совершенно независимых событий.

Работа началась буднично - с проверки журнала дежурств операторов. В момент происшествия дежурил Бабенов. Прежде чем вскрывать опечатанный контейнер с автоматическими записями контрольных устройств, Кленов решил побеседовать с Бабеновым, а вскрытие производить в его присутствии. Хотя инструкции этого прямо не требовали, но существовала еще и неписанная профессиональная этика. В результате он потерял еще часов шесть. Поскольку Бабенов после дежурства уехал в Метролис, пришлось его оттуда вызывать по селекторной связи, а потом ждать рейсовый металет.

Все дело было в том, что Кленов не видел причины для спешки. Само по себе отключение защиты на такое короткое время, хотя и считалось серьезным нарушением инструкции по безопасности объекта, вряд ли представляло какую-то реальную опасность; ни один автомат слежения и контроля не зарегистрировал активации объекта. Питание у этих автоматов независимое, и они во время аварии не отключались, это он проверил в первую очередь. Кленов впервые ощутил легкое беспокойство лишь во время беседы с Бабеновым.

- Расскажите подробно, что здесь произошло, - попросил он как можно мягче, поскольку молодой оператор держался в присутствии инспектора службы безопасности скованно, чувствуя себя виноватым, хотя его вины тут не было никакой.

- В шесть пятнадцать отключилась защита и поступил сигнал тревоги...

- Что, защита отключилась раньше сигнала?

- Мне кажется, да. Впрочем, не знаю. Это должно быть зафиксировано в записях.

- До записей мы еще дойдем. Сейчас мне важны ваши непосредственные наблюдения.

Кленов не спешил со вскрытием контрольного ящика. Он ценил личные наблюдения очевидцев того или иного происшествия и знал, что они могут быть искажены авторитетом приборов. Сколько раз убеждался, как часто ошибаются эти непогрешимые автоматы!

- Не могу же я все два часа дежурства, не отрываясь, смотреть на приборы!

- Никто от вас этого и не требует.

- Тогда вы понимаете, что по-настоящему мое внимание включилось лишь после сигнала тревоги. И все же мне кажется, что еще до сигнала произошло что-то необычное. Только я не сумел понять, что именно. Мне показалось, раньше щелкнуло реле главного выключателя, потом в операторской мигнул свет и включился сигнал тревоги...

- Забудьте пока о сигнале. Каким образом мог мигнуть свет в операторской, если освещение здесь вместе с приборами контроля питается от автономного генератора?

- Не знаю. Я спрашивал у Сиренко, это наш энергетик, он сказал - такого случая еще не бывало.

- И все же вы утверждаете...

- Я ничего не утверждаю. Вы попросили меня подробно рассказать о моих личных наблюдениях. Все произошло слишком быстро. Я мог ошибиться.

Оставалось вскрыть контейнер с дубль-журналом, содержащим один-единственный кристалл с записями контрольных видеокамер и приборов.

Кленов вызвал всех техников, программистов и аппаратчиков. В небольшом помещении аппаратной восемь человек из четырех смен едва разместились. Материал приходилось просматривать на резервных мониторах, чтобы не перегружать основную аппаратуру.

Кленов включил запись с момента, когда до аварии оставалось десять секунд. На экране появилось задумчивое лицо дежурного. Равномерно жужжали приборы. Внизу, под экраном, полосу шириной в десять сантиметров занимали колонки цифр и линии графиков, обобщающие показания приборов. В углу справа мелькали сменяющие друг друга цифры хронометра. За полсекунды до аварии экран монитора мигнул, изображение покрылось рябью помех и почти сразу исчезло. Внизу экрана вспыхнула надпись: "Запись отсутствует". Красные цифры левого хронометра отсчитали две секунды, и лишь после этого восстановилось нормальное изображение. Почти сразу же компьютер, ведущий параллельный анализ записи, высветил новую надпись на экране: "Зафиксирован перерыв в подаче энергии на все приборы".

- Этого не может быть! - Энергетик Сирепко подался вперед, словно не верил собственным глазам. - Там были камеры с атомными аккумуляторами, не могли же они все сразу...

- Значит, могли, - жестко проговорил Кленов.- Давайте продолжать без эмоций. Нам нужно быстро и точно разобраться в ситуации. Могут техники установить причину перерыва в подаче энергии на те узлы, которые питались от аварийного кабеля?

- Это уже сделано. Импульс тока от основного кабеля в момент перерыва пробил фильтры, прошел в аппаратуру управления и заблокировал реле включения аварийной подпитки.

- И откуда же взялся столь мощный импульс?

- Грозовой разряд, всплеск ампер-потока в момент отключения аварийных устройств. Такое иногда бывает...

- Ну а если бывает, почему ваши фильтры не были рассчитаны на этот случай?

- Всего не предусмотришь. Кроме высокой энергии этот разряд обладал еще и необычной формой импульса, слишком крутой фронт...

- Хорошо. Что произошло с автономными аккумуляторами?

- С ними ничего не произошло. Они нормально работают. Нам не известен способ, которым можно было бы временно обесточить эти устройства, не повредив их структуры. Это невозможно в физическом смысле. Реакцию атомного распада нельзя временно приостановить.

- Зато можно перерезать провод. Разомкнуть цепь, ведущую от батареи к потребителю.

- На автономных аккумуляторах работало шестнадцать различных устройств, и все они бездействовали ровно две секунды. За это время разомкнуть цепи и соединить их вновь не сумел бы самый гениальный техник. К тому же не обнаружено никаких следов разрыва.

- Есть еще какие-нибудь замечания, соображения? - спросил Кленов.

Все удрученно молчали, словно груз неведомой и неразрешимой проблемы опустился на их плечи. Но они сделали все, что могли. Остальное - его дело, его работа.

- Всем спасибо. Мне нужно подумать. Я хотел бы остаться один.

Через два часа, потребовав приема по коду чрезвычайной важности, Кленов уже сидел в кабинете начальника управления.

- Я располагаю доказательствами того, что в зоне "мексиканского объекта" произошло внедрение на вашу территорию неизвестного объекта массой в сто двадцать килограммов.

- Вот как, вы уже и массу подсчитали...

Суховатый, желчный начальник управления Стахвов, покинувший из-за спецвызова какое-то важное заседание, не сумел скрыть своего раздражения. От этого молодого "теоретика", как про себя он давно окрестил Кленова, неприятностей и проблем было пока значительно больше, чем пользы.

- Скажите лучше, как обстоят дела с Гравовым?

- Я собирался вылететь на Гридос, но после объявлений всеобщей тревоги был обязан...

- Это я знаю. Продолжайте.

- Как только мы установили, что дубль-журнал не содержит интересующей нас информации, я применил нестандартную методику обследования. Это тема моей диссертации. Технически все достаточао сложно. Я не знаю, нужно ли объяснять...

- Я постараюсь понять. Попробуйте.

- После выключения любого электронного устройства, и в особенности содержащего элементы, чувствительные к свету, на нем какое-то время сохраняются в разных частях схемы электрические потенциалы. Статическое электричество экранов, напряжение на конденсаторах, остаточные индуктивные токи в катушках. В некоторых местах эти напряжения сохраняются достаточно долго. Если их снять, составить карты напряжений, проанализировать все это по специальной программе на компьютере...

- То получим возможность заглянуть в ту временную область, в которой приборы, как таковые, не работали. Я правильно вас понял?

- Да. В этом конкретном случае все так и есть. Хотя в принципе возможности метода для различных экспертиз и диагностик значительно шире...

- Жаль, что вы до сих пор не доложили о вашей работе.

- Я докладывал.

- И что, где?

- Мне ответили, что теоретически это может быть интересно, а...

- Почему не подали официальный рапорт?

- Я решил дождаться случая, чтобы доказать возможность практического применения своих разработок. Такой случай представился на "мексиканском объекте".