рыбку в твердые маленькие губки, чувствуя, как ее тело трепещет в его
ладони. Может быть, от удовольствия. Еще через секунду он откусил ей
голову.
ребенка. До этого в течение десятка лет она перепробовала все, но приговор
врачей был однозначен. Она не верила и в чудодейственные зелья
колдуна-проходимца, кем бы он не был на самом деле, однако обратилась к
нему лишь затем, чтобы никогда потом не услышать от себя самой, что хотя
бы один шанс не был использован.
жизнь. Трезвые размышления разбивали иллюзии, но ее чувства не имели
никакого отношения к трезвости. Виктор ненадолго заполнил пустоту, но
лучше бы он этого не делал.
по-настоящему. Теперь она желала только, чтобы кто-нибудь извлек ледяную
иглу, застрявшую где-то под левой грудью...
избавившим ее от дурного настроения и навязчивых снов. У другой жизнь
наладилась, когда на тот свет отправился ее престарелый родственник. За
неделю до этого она тоже побывала в доме у колдуна. Ольга считала это
совпадениями, хотя внутри у нее едва ощутимо, трусливо и гадко вибрировало
что-то. Вполне возможно, это была уродливая сестра надежды.
Луна за высоким окном была единственным постоянным источником света.
Курились благовонные палочки, плыл горьковатый дым, тихо звучала музыка
"нью-эйдж", экзотические плоды набухали светлым соком, кусочки пряного
мяса трепетали, как живая плоть, брызги вина превращались в блестящих
насекомых, роившихся над столом искрящимся облаком. Пальцы Бо, красивые и
отталкивающие, скользили в воздухе, отражаясь в хрустальных гранях
бокалов, и играли на сотнях невидимых струн. Камни, названий которых Ольга
даже не знала, источали гипнотическое сияние. Скелет рыбки, очищенный Бо у
нее на глазах, превратился в его руках в маленькую скульптуру из кости и
одновременно - в реликт доисторических времен. Голубой шар Земли плыл
сквозь ночь к несуществующим берегам... Мир медленно смещался в сторону
жутковатой сказки, где, с одной стороны, были возможны чудеса, а с другой
- теряли значение непреложные правила, которых Ольга придерживалась всю
свою жизнь.
доверилась ему и он ласкал ее губы и язык гладкими твердыми плодами.
Потом, когда она раскусывала их, они обжигали рот пенящейся жидкостью,
наполнявшей ее сладкой истомой. Только на мгновение в голове у Ольги
возникла мысль, что она, должно быть, выглядит смешно со стороны, -
тридцатипятилетняя женщина, добровольно увязшая в паутине маньяка. Но ее
видел только колдун, а колдун если и смеялся, то над самой человеческой
сутью, а не над собственным спектаклем...
в сотню ангорских котов, которые выглаживали ее кожу своей шерстью.
Ленивые и сладострастные животные шевелились под нею, не причиняя
беспокойства, а только массируя и расслабляя тело... Она увидела в руках у
Бо инструмент любви, сделанный из кости с венцом из розовых камней.
Длинные волосы колдуна на секунду закрыли его лицо. После этого Ольга
увидела женщину, склонявшуюся над ней. Мягкие губы прикоснулись к ее губам
с невыразимой, щемящей нежностью, которая утомила ее в тысячу раз сильнее,
чем страсть. Не осталось ни сил, ни желаний, ни сомнений...
подчиняясь какой-то отвлеченной механике соития, наполняя низ живота
холодом, в котором замерзало что-то по-настоящему живое... Она закрыла
глаза и увидела незнакомые звезды, метавшиеся на внутреннем небе. Она
слышала, как рядом шевелится то, что называло себя "Бо", но ОНО не
дышало...
дворце Снежной Королевы. Колдун выпил ее до дна, очистив сосуд для своих
чернил. Ими будет написана последняя глава в ее жизни, но она еще не знала
об этом. То, что казалось чудовищным, стало обыденным, а обыденное больше
нельзя было вынести. Главное, Ольга поняла (вернее, он вложил в нее это):
чтобы получить вожделенное, надо от чего-то безжалостно избавиться.
стекла, закрытой притертой пробкой. Бо вручил это Ольге и она понимающе
улыбнулась тому, кто на время спас ее от серости существования...
лабиринтом, в котором ей предстояло увидеть завершение решающей интриги.
Впервые она не испытывала тоски по несбыточному. Тоска была слишком
человеческим чувством.
лилово-зеленых листьях водорослей мерцал какой-то налет, похожий на
россыпь мельчайшего бисера. Бо удовлетворенно улыбнулся. Одна из золотых
рыбок отложила икру.
голос спокойно и неторопливо разъяснял ему, каким глупцом он выглядит,
позволяя жене обманывать себя. Самое странное заключалось в том, что голос
говорил вещи, в которые Александр начинал верить, хотя в последние недели
лицо Ольги оставалось бесцветным, как всегда, что служило лучшим
доказательством ее безразличия к кому угодно. Однако, его чувство
собственника было задето. Теперь безразличие жены начало раздражать.
всевозможные гнусности, включая интимные подробности, о которых, как
казалось Александру, знал он один. Больше он уже не бросал трубку, обрывая
монологи неизвестного на полуслове...
иному существованию. Он был плотью от плоти этого города, его послушным и
преданным обитателем, неизменным до самой смерти потребителем его
летаргии. Он умудрялся относиться с убийственной иронией ко всему - к
жене, к Виктору, к мыслям о поисках какого-то выхода, в конце концов, к
самому себе. Вот только к одному он не сумел отнестись с иронией - к яду,
вливавшемуся ему в ухо. Белладонна слов свела его с ума. Ирония оказалась
весьма неглубокой. За нею пряталась мелкая и мстительная обывательская
душонка.
втайне уже подумывал об этом. Разумеется, до него доходили слухи о
замечательном шарлатане, добившемся внимания там, где любой интерес был
всего лишь мертворожденным плодом равнодушия. Александр про себя иронично
окрестил колдуна "основателем нового суеверия", полагая того очередным
идолом недалекого большинства. Когда Виктор завел разговор о Бо, Александр
понял, что созрел для того, чтобы посмеяться над клоуном, развлекавшим
полгорода.
какой-то сигнал, подсказку, увидеть изощренный фокус, познакомиться с
образцами жестокости и пренебрежения. Это было все равно, что читать о
восточных казнях и патологическом удовольствии жертв. Он еще не придумал
мести и не знал, чем закончить эту историю. Он вовсе не хотел терять жену
и даже постоянного карточного партнера, собутыльника и человека по ту
сторону зеркала, с которым можно было до бесконечности обмениваться
одинаковыми впечатлениями. Все трое составляли островок апатии и
относительного покоя. Вне его был возможен только беспорядочный и еще
более унылый дрейф среди обломков прошлого.
отправились к особняку Бо. Оба лицемерно делали вид, будто ничего не
произошло. Виктор настороженно наблюдал за реакциями своего приятеля.
Остальное его мало интересовало. Он знал, что является всего лишь
исполнителем. Это снимало с него часть вины.
тени ротвейлеров, быстрый взгляд телохранителя и дорога среди елей, только
один человек ощущал нарастающий ужас, а другого разбирал истерический
смех.
теперь это было что-то из Филиппа Гласса. Они оказались в комнате с
аквариумом и Бо появился из темноты. Он был в строгом европейском костюме
и встретил гостей с интригующей ухмылкой. Когда он заговорил, Александр
внезапно побелел. Голос, который он услышал, не являлся точной копией
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Куликов Роман
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Афанасьев Роман