Чтение 3–й страницы книги ~Последний Дон Кихот~

Алонсо пребывал в прекрасном расположении духа. Добрая примета -
оруженосец прибыл вовремя, и звать его Санчо, как и того, первого.

Разумеется, не избежать визитов досужих соседей. Разумеется, они все
припрутся сюда под разными предлогами, и первым явится, конечно,
Карраско...

Фелиса подавала на стол. Наливая вино в бокал Алонсо, она наклонялась
так низко, что касалась грудью его руки; Алонсо не было неприятно,
наоборот - он улыбался. Наверное, это потому, что я добрый сегодня,
думалось ему. У меня хватит приязни на всех, в том числе на глупенькую
Фелису...

Он украдкой поглядывал на Альдонсу, но та, казалось, с увлечением
слушала Санчо и не обращала внимания на почти неприкрытые вольности,
нахально творимые под самым ее носом. Правда, и Фелиса умела выбрать
момент - пополняла бокал Алонсо только тогда, когда Альдонса
отворачивалась.

- Господин мой, - начал Санчо со смущенной улыбкой. - Вы позволите, я
уже буду вас так называть? С тех пор как семейство Панса переехало под
Барселону... об истории странствующих рыцарей приходилось судить со слов
тех Панса, что возвращались из похода. Признаться... мой дядюшка Андрес,
который сопровождал в походе вашего батюшку... он понарассказывал всякой
ерунды, но ведь его у нас на хуторе каждая собака знает как, простите,
брехуна. Мой отец не таков, иначе не назвал бы меня Санчо. Но вы все-таки
скажите, сеньор Алонсо, что, ваш батюшка преуспел в походе? Защитил
кого-нибудь? Спас?

Алонсо посмотрел Санчо в глаза; кажется, он был искренен. Он был
простодушен, как и положено, и спрашивал без тайного умысла, без
подковырки.

- Мой отец Диего Кихано, - сказал Алонсо медленно, - был образцом
рыцарской доблести и подлинного милосердия... К сожалению, пространствовал
он недолго. Мой отец вступился за работников, над которыми издевался
хозяин... а хозяин пообещал работникам денег, если они изобьют отца. И они
избили его, и он умер...

Алонсо замолчал. Посмотрел на Альдонсу; та сидела прямая, невозмутимая,
и он проклял себя - зачем понадобилось говорить об этом как раз перед
выездом? После всех этих ночных сцен? И кто знает, что она скажет сегодня
ночью... Или о чем промолчит, закусив зубами край подушки...

- Правда, говорят, лысая, а кривда чубатая, - кашлянул Санчо. - Бог им
судья... Только вот я смотрю... такая куча, простите на слове, благородных
господ здесь на портретах... Может, вы расскажите мне, оруженосцу,
какую-нибудь... историю с хорошим концом? Кто вдову защитил, кто за
обездоленного заступился... да?

Молчание.

Альдонса невозмутимо пила воду. Маленькими аккуратными глоточками.

- Друг мой Санчо, вот история рода Кихано, - Алонсо обвел рукой
портреты. - Все эти господа были наследниками Дон-Кихота, и каждый из них,
достигнув зрелых лет, надевал доспех и отправлялся в странствия. О каждом
из них слагались легенды...

Алонсо сделал паузу. Как бы для значительности, а на самом деле затем,
чтобы из множества деяний своих славных предков выбрать самую что ни на
есть убедительную "историю с хорошим концом"...

- Вот, друг мой Санчо, слева от лестницы вы видите портрет Алонсо
Кихано-четвертого. Этот человек был требователен к себе и к другим;
некоторые называли его фанатиком. Но неправда, что он призывал сжигать на
кострах всех, кто не разделяет его убеждения; это домыслы, каких много
вокруг семейства Кихано... Алонсо-четвертый знаменит тем, что спас ребенка
от чудовищной бешенной собаки!

Санчо странно улыбнулся - и почему-то взглянул на Фелису.

Задребезжал дверной колокольчик.

* * *

Альдонса пила, хоть ее уже мутило от этой воды; Диего Кихано,
несчастливый отец Алонсо, смотрел на нее с портрета.

Так надо, молча говорил дон Диего. (Альдонса отлично помнила его - они
с Алонсо уже были мужем и женой, когда однажды двадцать восьмого июля
Диего Кихано ушел в свое странствие). Так надо, терпи. Будь достойной
подставкой для статуи прекрасной Дульсинеи...

- Сеньор Карраско, - сообщила Фелиса.

Альдонса нахмурилась. Сказаться больной? Уйти к себе?

Это была бы слабость, в Альдонсином роду не водилось слабачек. А как ее
свекровь, мать Алонсо, шла за гробом своего замученного мужа? Прямая, как
гвадаррамское веретено, с невозмутимым, будто высеченным из мрамора
лицом...

И той же ночью умерла от сердечного приступа.

- Добрый день, милейший Алонсо, - юнец Карраско уже стоял в дверях. -
Добрый день, дорогая Альдонса... О-о-о, так это и есть наш оруженосец?

- Это не вполне ваш оруженосец, - отозвался Алонсо с недоброй улыбкой.
- Это наш оруженосец, любезный Самсон... Присаживайтесь. Фелиса, еще один
прибор...

Санчо, это Самсон Карраско, друг семьи.

* * *

Карраско переминался с ноги на ногу:

- Нет-нет, Алонсо, я не хотел бы... у вас домашний, в некотором роде
семейный ужин... Я всего на минутку, Алонсо, можно вас на пару слов?

- Я слушаю, - Алонсо пожал плечами. - Здесь все свои.

- Алонсо, - гость замялся, - вы жаловались на бессонницу, так я добыл
для вас великолепное снотворное! Куда лучше обыкновенной цикорной воды!

И торжественно замолчал, очевидно, дожидаясь похвалы.

- Он прекрасно спит, - холодно сообщила Альдонса. - Можете мне
поверить, он спит, как ребенок.

Карраско не смутился:

- Очень хорошо, дорогая Альдонса, это просто прекрасно... Но волнения,
но магнитные бури, изменение атмосферного давления - это все очень влияет
на людей, подобный нашему Алонсо. Я сам в такие дни плохо сплю, что уж
говорить о...

Он запнулся. Вздохнул; обернулся к Пансе:

- Санчо, любезный Санчо! С вами мне надо тоже переговорить... Потом,
конечно.

Потом. Вы ведь будете сопровождать нашего идальго в походе, а
странствия рыцаря - это не прогулка за грибами, здесь может быть много
непредвиденных случаев, ситуаций, травм как физических, так и моральных...
А я чувствую ответственность за здоровье Алонсо. За его душевное здоровье.

Алонсо весело подмигнул:

- Самсон, за последнюю неделю ты похудел и плохо выглядишь. Нельзя,
чтобы доктор, переживая за пациента, сам угодил на больничную койку...

- Я успокоюсь только тогда, когда ваш поход благополучно завершится, -
отрезал Карраско, взгромождаясь за стол прямо напротив Санчо. Чуть
поспешно кивнул Фелисе, предлагая наполнить его бокал. Выпил; промокнул
салфеткой губы:

- Санчо... На вас ложится большая ответственность. Я научу вас
некоторым тестам.

- Отправлялся бы ты с нами, - предложил Алонсо, отхлебывая от своего
бокала.

- Я рад, что ты еще способен шутить, Алонсо... - кисло улыбнулся
Карраско. - Санчо, запомните: вы с вашим хозяином должны видеть одно и то
же. Если вы увидите мельницы - Дон-Кихот смело может с ними сражаться. Но
если вы будете видеть мельницы, а сеньор Кихано - великанов, тогда срочно
надо возвращаться назад, это я вам как доктор говорю...

Санчо перевел наивный взгляд с гостя на хозяина и обратно, вздохнул,
развел руками:

- Сеньор Алонсо, не понимаю, чего от меня хочет этот господин...

Карраско нахмурился.

- Видите ли, Санчо, - Алонсо примиряюще улыбнулся. - Семейство Карраско
- друзья семьи Кихано... Эта дружба длится вот уже несколько столетий.

Альдонса хмыкнула.

- Я психиатр, - сварливо сообщил Карраско. - То есть я начинающий
психиатр, но мой отец, тоже Самсон Карраско, он был светилом психиатрии.
Он наблюдал еще дедушку нашего Алонсо, и уж конечно, он наблюдал его
отца... У меня есть архивы двухсотлетней давности! Для психиатрии очень
важны наследственные связи, и, зная историю семьи Кихано, я могу многое
предсказать... - тут он сжал губы и скорбно покачал головой. -
Наследственность... Вы понимаете? У семьи Кихано такая наследственность,
что...

И Карраско сложил брови домиком, а Санчо обернулся к портретам на стене
- теперь он разглядывал их с подозрением, будто желая отыскать искорку
сумасшествия в печальных глазах предков Алонсо.

- Санчо, не принимайте все это слишком близко к сердцу, - вкрадчиво
сказала Альдонса. - Так называемая психиатрия больше здоровых сделала
больными, чем больных - здоровыми. На самом деле слухи о так называемом
безумии Рыцаря Печального Образа сильно преувеличены.

- Так ли преувеличены, дорогая Альдонса? - не сдавался Карраско. - Еще
в детстве отец заставлял меня на память заучивать отрывки из медицинских
статей, в частности такое вот определение: "Безумие Дон-Кихота носит
характер паранойяльного бреда. При этом бред носит систематизированный
характер.

Бредовыми являются не идеальные нравственные устремления Дон-Кихота, а
форма и способы их исполнения. Можно думать, что у благородного рыцаря