побывайте, если не боитесь. Записывайте.
глубокое ущелье между Чуйскими и Катунскими белками. Километрах в
сорока вверх по Аргуту от его устья, справа по течению, выходит речка
Юнеур. Это место приметно потому, что Аргут дает здесь кривун и устье
Юнеур а выходит в широкое плоское место. От устья его пойдете вверх по
Аргуту левым берегом, считайте так - километров шесть, и здесь, справа
по ходу, окажется небольшой ключ или речка, если хотите. Речка-то
небольшая, а долина очень широкая и глубоко уходит в Катунский хребет.
По этой долине вам и ехать. Место сухое, лиственницы большие,
раскидистые. Уже подниметесь высоко, когда встретите большой крутой
порог, с него водопад маленький, и тут долина повернет вправо. Дно
долины будет совсем плоское, широкое, и на нем - цепью - пять озер,
одно от другого где с полверсты, где с версту. Последнее, пятое озеро,
откуда дальше нет ходу, и будет Дены-Дерь. Вот и все. Только смотрите
не ошибитесь ущельями, а то там и долин, и озер много... Да, вот
вспомнил, хорошая примета! В устье ключа, куда повернете с Аргута,
будет небольшое болотце; на краю его, налево, стояла огромная сухая
лиственница без сучьев, с двойной вершиной, как чертовы вилы. Если еще
уцелела, по ней узнаете.
имели они впоследствии.
сравнение с "Дены-Дерь". Понимая большую ценность картины, а не
решался даже намекнуть на возможность приобрести ее при моих весьма
скромных средствах. Я купил два наброска снежных гор да еще получил в
подарок маленький рисунок пером, где мои любимые лиственницы были
изображены с глубоким знанием характера дерева.
подарить не могу. Я подарю вам этюд, сделанный мной на озере. Только,
- он помолчал немного, - это уже после того, как помру, сейчас мне
расстаться с ним трудно. Ну, не огорчайтесь, это будет скоро... вам
перешлют, - серьезно, со смущающей бесстрастностью, добавил художник.
сел на коня, и судьба, как оказалось, навсегда разъединила нас.
работе, а на пятый я временно выбыл из строя. Жестокий
ревматизм - профессиональная болезнь таежников - на полгода свалил
меня, а потом пришлось возиться с ослабевшим сердцем.
в хмурый, но милый Ленинград. По предложению главка я занялся ртутным
месторождением Сефидкана в Средней Азии. В солнечной суши Туркестана я
надеялся выгнать одолевшую меня хворь и вернуться к унылой дикости
Севера, навсегда пленившей меня. В этой привязанности я был однолюбом
и с трудом преодолевал приступы острой тоски по Сибири.
себя дома, принесли посылку, которая больше огорчила, чем обрадовала
меня. В плоском ящичке из гладких кедровых досок лежал этюд
"Дены-Дерь" как знак того, что художник Чоросов окончил свою трудовую
жизнь. Достаточно было мне снова увидеть "Озеро Горных Духов", как на
меня нахлынули воспоминания.
грустью. Стараясь рассеять печаль работой, я установил под микроскопом
новый шлиф рудной породы из Сефидкана. Привычной рукой я опустил тубус
с винтом кремальеры, настроил фокус микрометром и углубился в изучение
последовательности кристаллизации ртутной руды. Шлиф - отполированная
пластинка породы - представлял собой почти чистую киноварь, и с его
изучением дело не ладилось. Тонкие оттенки цветов, отраженные от
шлифа, скрадывались электрическим светом. Я заменил
опак-иллюминатор[Опак-иллюминатор - специальный прибор в микроскопе
для наблюдения минералов в отраженном свете.] сильвермановским для
косого освещения и включил лампу дневного света - превосходную
выдумку, заменяющую солнце в суженном мире микроскопа...
взором, и я сначала даже не удивился, увидев в микроскопе
кроваво-красные отблески на фоне голубоватой стали, так поразившие
меня в свое время на картине художника. Секундой позже до сознания
дошло, что я смотрю не на картину, а наблюдаю внутренние рефлексы
ртутной руды. Я повернул столик микроскопа, и кроваво-красные отблески
замигали, потухая или переходя в более глубокий коричневато-красный
тон, в то время как большая часть поверхности минерала продолжала
отливать холодной сталью. Взволнованный предчувствием еще не
родившейся догадки, я направил луч осветителя с дневным светом на этюд
"Озера Горных Духов" и увидел в скалах у подножия конусовидной горы
оттенки цветов, в точности сходные с только что виденным под
микроскопом.
формулами...
для науки, изучающей руды различных металлов и
металлы, - минералографии - созданы цветные таблицы тончайших оттенков
всех мыслимых цветов, которых насчитывается около семисот. Каждый из
оттенков имеет свое обозначение, сумма оттенков составляет формулу
минерала. Так вот, оказалось, что краски Чоросова в его изображении
местопребывания горных духов по этим таблицам точно соответствуют
оттенкам киновари в разных условиях освещения, углах падения и всей
прочей сложной игры света, в науке, называемой интерференцией световых
волн. Тайна озера Дены-Дерь вдруг стала мне ясной. Я только
недоумевал, почему подобного рода догадка не пришла давно, еще там, в
горах Алтая.
которой светились большие окна химической лаборатории. Мой
знакомый - химик и металлург - был еще здесь.
пожаловал? Опять срочный анализ?
замечательного о ртути?
написать можно! Что нужно-то, растолкуйте яснее.
испаряется при скольких?
двадцати градусах тепла в кубометре насыщенного ртутными парами
воздуха - пятнадцать сотых грамма, а при ста градусах - уже почти два
с половиной грамма.
проходящем свете, дают сине-зеленоватые оттенки. А при электрических
разрядах в разреженном воздухе светятся зеленовато-белым...
видом добрый старик сам вышел в переднюю, узнав мой голос.
отравления ртутными парами?
сейчас посмотрю... Заходите.
Николаевич!
в руках.
возбуждение психики, учащенное, прерывистое дыхание, а дальше - смерть
от паралича сердца.
сбежал с лестницы. Теперь я знал, что весь ход моих мыслей безусловно
верен.
что в интересах нашей работы мне необходимо немедленно ехать на Алтай.
Я попросил отпустить со мной Красулина, молодого дипломника,
физическая сила и хорошая голова которого были очень нужны мне при
моем все еще болезненном состоянии.
Как раз в это время я и вышел из селения Иня на Чуйском тракте с
Красулиным и двумя опытными таежниками-рабочими.
и, главное, в боковом кармане у меня лежала старая, истрепанная
полевая книжка с маршрутом, записанным со слов Чоросова.
в устье долины, против похожей на вилы сухой лиственницы, я не без
волнения почувствовал, что завтра будет подтверждена правильность моих
предположений, верен ли путь разума через фантазию или я выдумал нечто
еще более невероятное, чем сказочные Духи художника-ойрота. Красулину
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Дальский Алекс
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк