вот сейчас, в эту самую секунду, он снимает в прихожей свой мокрый плащ,
открывает дверь комнаты, берет трубку...
подошел.
этого сделать! Тебя же нет, понимаешь ты это? Тебя же нет!
как раз тебя нет? Или нет нас обоих? Как понять, кто из нас двоих
существует на самом деле? Я помню себя с тех же самых пор, что и ты, и для
меня мой мир и мое прошлое не менее реальны, чем для тебя...
кое-что, и он тоже знал это. При всем нашем сходстве он, мой двойник, был
в чем-то неуловимо лучше меня. Создавая его, я, сам того не желая, делал
его таким, каким хотел бы себя видеть, добавлял в свой портрет почти
неуловимые черты, и теперь эти черты, эти достоинства, которых не было в
оригинале, обратились против меня самого! Мой двойник был неуловимо лучше
меня, чуть решительнее, чуть добрее, чуть щедрее, чуть честнее. Почти
неосознанно, почти неуловимо я сглаживал в своем портрете то, что мешало
мне жить, добавлял то, чего мне не хватало. И вот теперь наступала
расплата!
думал, он не произнес ни единого слова. Видимо, мысли наши текли почти
одинаково.
никак не мог унять дрожь в руках.
вылета два часа.
забывай, это последний. И прощай.
плена созданного мною мира, и, если я его упущу, если не решусь испытать
его, я останусь в этом мире навеки один. И ничто тогда не спасет меня от
одиночества. Я буду говорить с друзьями по телефону, но перестану верить в
их реальность. Я буду пытаться вернуться в обычную жизнь, но не смогу
этого сделать, потому что постоянно буду бояться окончательного и
бесповоротного подтверждения того, что я уже совершенно один. Если я не
решусь проверить это сегодня, сейчас, я уже никогда не решусь это сделать.
надежда вырваться из плена сотворенного мною мира. Еще оставался шанс, что
кто-то из моих друзей, с кем разговаривал я уже давно только по телефону -
живые, настоящие люди, что Элла, с которой он собирается улететь сегодня -
настоящая, а не занявшее ее место отражение из памяти компьютера. И тогда
он, а не я окажется сегодня в проигрыше.
Мой мир рушится, но я еще могу выбраться из-под его обломков. Я, я сам
собственными руками создал то, что его разрушило. Мой двойник, чуть более
решительный, честный и смелый, чем я сам, пошел на это. Но ведь это
значит, что и сам я давно хотел поступить точно так же!
лечу, да и не имело это особенного значения. Я едва успел
зарегистрироваться, одним из последних пошел на посадку. Поднимаясь в
самолет, я еще на что-то надеялся. Но, когда запустили двигатели, и
самолет начал выруливать на взлетную полосу, кресло рядом со мной
оставалось свободным...
сезон, вилось между ними и морем. Иногда оно спускалось к самому пляжу,
иногда поднималось наверх, и тогда пустынный морской горизонт справа
отодвигался на многие километры. Было еще слишком холодно, чтобы купаться,
но солнце сияло по-летнему, склоны гор были покрыты свежей весенней
зеленью, у обочины цвел какой-то кустарник, и вчерашний дождь и холодный
ветер казались чем-то совершенно нереальным. Мы взяли с собой лишь самое
необходимое, наши рюкзаки были совсем легкими, и хорошо было ехать по этой
дороге, слушать, как шуршат по асфальту шины, как слегка поскрипывает
правая педаль, как волны накатываются на галечный пляж внизу. Мы почти не
разговаривали, нам и так было хорошо.
виноградный сок, потому что обедать нам совсем не хотелось, и смотрели на
море далеко внизу, и говорили, и смеялись.