я совсем не в себе. Мне, говорит, жена его только что звонила, с ним эта
самая страшная болезнь приключилась. Совершенно, говорит, внезапно. Такой,
говорит, здоровяк был. Вы, мол, меня извините, но не могу вам сегодня
уделить внимания. Зайдите, говорит, в другой раз. Не знаю уж, за кого он
меня принял - не в себе человек был.
моих же глазах он в метро агинку ту читал. А мы тогда просто чудом
уцелели. И все потому, что я как приехал домой, так и слег с простудой
страшной. Как раз Настасья Тимофевна с отцом вашим вернулась, уложила меня
в постель, доктора вызвала - и пошла кутерьма. И так я, ребятки, заболел
удачно, что как раз самое-то страшное время и сумели мы пережить, когда
большинство населения в несколько дней буквально в гвельбов превратилось.
Что было потом - вспоминать страшно. Но тогда мы уж сумели разобраться, в
чем причина, тогда те, кто уцелел, к агинкам и подойти боялись, не то что
читать их. Ведь вредность от агинки - она накапливается. Сегодня здесь
строчку прочитаешь, завтра там полстраницы, послезавтра еще где-то на
картинки посмотришь. А потом вдруг раз - и ты уже не человек, а гвельб.
Так вот с большинством людей и случилось. А потом и сами карры
появились...
не встретишь? Хорошо еще, что нет у них, видно, других способов извести
род человеческий, кроме как через агинки, потому и можно их пока не
бояться. Хотя кто разберет, что они завтра придумают? Хитрость-то у них
воистину дьявольская, а от соблазна, если читать умеешь, ох как трудно
удержаться. Вот и отец ваш... Да что говорить - уж как мы с бабкой бьемся,
чтобы вас до этой заразы не допускать, и то с трудом удается. А его
удержать уж и вовсе было невозможно. И что с того, что он где-то еще живой
бродит, что подкармливают карры гвельбов уцелевших? Как человек он уже
давно умер.
- в сторону отвалилась? Надо же было следить как следует. Ну ладно, тем
лучше. Мы сейчас ее приговорим по такому случаю. Ну-ка принеси мне трубку
латунную из сарая. Да-да, ту самую. И проволоку. Вот, молодец. А теперь
держи вот так, а ты, Петя, прикручивай. Вот, здорово получилось, теперь и
поджигать можно. Не сердись, Настасья Тимофевна, так надо. Видишь,
загорелась, проклятая! Пошли во двор. Вот, глядите, как пылает. И пусть
все карры подохнут от злобы! Пока мы с вами, ребятки, можем зажечь такой
вот факел разума, им нас не одолеть.
потом попросим ее рассказать "У Лукоморья" и еще чего-нибудь из Пушкина. А
я вам расскажу про Золотого теленка. Мы еще живы, ребятки, мы еще кое-что
помним. Мы еще поборемся.
Флинт Эрик
Володихин Дмитрий
Березин Федор
Посняков Андрей
Верещагин Олег
Орлов Алекс