точно понял я. Никто и никогда не сможет теперь затащить ее к этим утесам.
Я как будто мысли ее прочитал. Как будто знал, как и о чем она будет
думать, когда надежд на наше возвращение не останется. Откуда пришла эта
уверенность, я не знал. Но не сомневался - без меня она к утесам Терского
уже не полетит.
напрямик к зоне контакта. К счастью, плато впереди оказалось довольно
ровным, через полчаса удалось ликвидировать отставание, и я смог немного
расслабиться. Внезапно невыносимо захотелось спать. Я потянулся за
стимулятором.
Их осторожность вошла в пословицы. Наверное, над ней смеялись все
цивилизации, с которыми гвенги сталкивались на своем долгом пути. Но все
эти цивилизации рано или поздно погибали - а сверхосторожные гвенги
медленно продвигались вперед, медленно и осторожно накапливали знания и
оставались жить. Только становились еще более осторожными, видя гибель
других народов. Настолько осторожными, что даже не рассекретили до сих пор
перед нами расположения своих центральных миров и до сих пор наотрез
отказывались бывать на Земле. Они так и заявили в свое время, что
опасаются слишком тесных контактов с другими цивилизациями, ибо все
цивилизации рано или поздно погибают, и им страшно посещать обреченные
миры. От чего погибают, почему им так страшно - этого гвенги не объяснили.
Не хотели? Или не могли? Кто поймет гвенга, если даже друг друга мы порой
понимаем с трудом? Так вот и сотрудничали с ними на периферии, только там,
где человечество исследовало новые миры. Там гвенгам почему-то не было
страшно. Или же они умудрялись преодолевать свой страх. Да, скорее всего,
именно так: они преодолевали свой страх и шли вслед за людьми и вместе с
людьми. Они и гибли порой вместе с нами. Достойно - вспомним хотя бы
трагедию на "Аренасе", когда сразу пятеро гвенгов погибло, пытаясь спасти
людей. Нет, их осторожность идет не от трусости - скорее от той же
мудрости. Слишком многое, наверное, успели они повидать, и слишком мало
существует в их понимании ценностей, ради которых стоит рисковать и
жертвовать жизнью. Но эти их ценности - и наши ценности тоже. Дружба,
любовь, верность...
остается надежда. Хотя бы потому, что уж он-то точно ни на что не
надеется.
спокойствие.
У гвенгов слишком многое происходит на подсознательном уровне. Там, где
людям нужны объяснения и доказательства, гвенгам достаточно веры. Очень
экономичный способ познания мира - но как же трудно порой бывает нам
понимать друг друга!
же причины - существа, их создавшие, слишком плохо понимали друг друга.
Вы, люди, не первые предложили гвенгам помочь с генетической
трансформацией и сделать каждого из нас в итоге гораздо умнее, чем сейчас.
Но, к счастью, мы давно уже поняли, что это - путь к гибели. Существует
строгое соответствие между разумностью индивидуума и степенью
взаимопонимания между индивидуумами, и нарушение этого соответствия
неизбежно ведет к гибели. Мы, гвенги, по воле эволюции достигли такого
соответствия. А вы, к сожалению, как и все остальные народы, которых мы
знали, обречены. Рано или поздно вы освободите такие силы природы, которые
погубят вас же самих. И наша с тобой гибель здесь, в этой Полости - лишь
проявление этого универсального закона. Ведь если бы люди поняли, способны
были понять, что ты войдешь в нее, нас бы непременно спасли.
мог, что гвенги способны так вот логично и понятно все объяснить. А мы-то
думали, что они просто слишком рано остановились в своем развитии, мы-то
вынашивали проекты помощи, проекты ускорения их биологической эволюции.
Где нам было понять, что гвенги, раскрыв причину бессмертия, сознательно
остановились в развитии. Их бессмертие - во взаимопонимании. Они ведь и в
самом деле понимают один другого гораздо лучше, чем при всем желании
понимают друг друга люди. И не будучи очень умными по отдельности, гвенги
все вместе оказываются гораздо разумнее всех, с кем их когда-либо
столкнуло время. Мы же рядом с ними - как толпа разноязычных дикарей,
вознамерившаяся построить вавилонскую башню. Толпа, способная лишь
погибнуть под ее развалинами.
Чверк, и такая безнадежность прозвучала в его голосе, что завыть от тоски
захотелось. Или мне это только показалось? Как может транслятор передать
такую безнадежность?
акарам, к примеру. Это не помогло. Все они погибли, так и не достигнув
необходимого взаимопонимания. Они искали выход - но, видимо, не там. А мы
ничем не могли помочь им...
захотелось немедленно остановить машину, опустить руки и ждать смерти. Но
инстинкт самосохранения - могучая сила. Разумом я уже отключился от
управления, разумом я уже понимал всю безнадежность нашего положения,
вообще безнадежность существования дальнейшего, даже если бы чудо вдруг
произошло, даже если бы мы вырваться отсюда сумели. А инстинктивно
продолжал вести машину дальше, продолжал выбирать оптимальный маршрут,
чтобы не упустить зону контакта за горизонт. Но совсем об этом не думал.
Отключился совершенно. Только о Зойке думал. Только о ней. Вспоминал, лицо
ее представлял, голос... Я же, оказывается, все-все помнил, с самой первой
нашей встречи. И до самой последней...
десять часов. Помню только, как очнулся от того, что все вокруг
изменилось. И сразу почему-то понял - вот оно, спасение. Подсознанием
понял. Только потом уже разглядел, что снова горизонт стал вверх уходить,
стягиваться над головой в точку - яркую, как звезда. А впереди, во тьме
кромешной, проход открылся.
миром соединилась.
обстановка, скажу вам, не располагала к посторонним размышлениям. Проход
открылся у самой зоны контакта, и я едва успел подобраться к нему за те
полчаса, пока энергия взрыва диссипировала через горизонт в Полость.
Выбросило нас в паре сотен километров от точки входа и едва не засосало
назад, как уже потом, при анализе выяснилось.
взрыва черт те что творилось. Я к тому времени, как на борт спасателя
попал, уже плохо соображал - и нагрузка последних дней сказалась, и дозу
получил солидную. Но не дал себя сразу в саркофаг уложить, до самой базы
держался. Хотя и плохо помню, что вокруг творилось. Потом только вспомнил,
как Конрад Грибов, начальник спасателей, чуть не в ухо мне кричал:
всех нас тут душу вытряхнула, она же заставила-таки нас рвануть этот
заряд. Меня заставила - ты понимаешь?! Сам я никогда бы не решился.
и жил - скорее на базу. Я же чуть люк в шлюзовой камере не выломал. Шагнул
вперед - а Зойка уже на шее висит. И в слезах вся, даже говорить не может.
Только минут через пять успокоилась немного и заговорила. Почти
неразборчиво - но я понял:
полезешь... Ты же у меня глупенький, ты же ни о чем не думаешь... Ты же в
любое пекло залезть готов...
глазах - ничего не вижу. Потом моргнул, поднял голову - а рядом Чверк
стоит. И такой у него взгляд - я же у гвенгов никогда такого светлого
взгляда не видел. И тут только до меня дошло, что все это значит. Ведь
Зойка же не нас одних спасла. Она же все человечество спасла. Она же
надежду нам подарила. Ведь раз мы на такое понимание способны - значит,
есть у нас эта надежда, значит, мы не погибнем.