пожертвованиям. Изобильно текли медяки на восстановление пострадавшей
эльбахской церкви. Отец Антоний, измысливший эти сборы, неприметно
выдвинулся на первый план, стал как бы пастырем юной святой. Его проповеди
неизменно собирали толпы верующих, но уже не пугали их. Сладчайшим голосом
отец Антоний обещал скорое пришествие тех времен, когда в мире "будет
едино стадо и един пастырь", отечески журил, напоминал, как в первые века
"верующие были вместе и имели все общее".
золотой век. Но чаще просто откровенно глазели, изумляясь величине
чудовища, непомерной его силе, волнам грязной шерсти, таранящему рогу и
удивительным копытам - не лошадиным и не двойным, как у коровы, а
построенным из окостеневших пальцев, плотно прижатых друг к другу.
турнирах рыцари, воинской доблестью прославляя сошедший вечный мир. Мессир
Раон налетал молнией, с протяжным треском расщеплялись копья, и соперник
громко падал на утоптанный круг. Барон Людвиг дважды выезжал преломить
копье со знатными из дома Брюшей, но с самим графом не встретился,
опасаясь за лета свои и сказав, что мирная клятва не допускает поднять
хотя бы и легкое копье против друга.
поднес его даме, но не графине и не иссохшей супруге барона, а грозной
наезднице, покорительнице божьего знамения. Впервые потомок де Брюшей
подъехал к единорогу без шлема и прямо взглянул в лицо Марии. Удивленно
пожевал породистыми губами и не выдержал, сказал:
обветренное лицо и цыпки на руках. Ты ничем не отличаешься от обычной
деревенской девки...
ничего, ускакал.
она отныне показывалась перед народом, парчовые туфли с изогнутыми
длинными носками и золотой, сияющий камнями драконьей крови гребень, чтобы
девушка скрепляла им волосы и не носила крестьянского чепца, повергающего
простолюдинов во вредный соблазн. Издали Мария стала походить на знатную
даму.
смирен, оставленный один, послушно ожидал ее, но никого более не
признавал. Он не нападал, но в его ворчании слышалось нечто такое, что
отбивало даже у самых отчаянных охоту приближаться к зверю вплотную.
графа. Де Брюш, собираясь в дорогу, брал с собой лучших лошадей и полную
повозку хрупких турнирных копий. Предстояли охоты, балы, пиры. Готовились
молебны. Отец Антоний собирался даже ехать вперед, готовить торжественную
встречу, но потом передумал и остался подле Марии.
святую девственницу, прибыли в замок Оттенбург.
Армия полностью развалена и воевать не сможет. Народ говорит только о
мире, так что графа можно брать голыми руками. К несчастью теперь
девственница прибыла к нам и, значит, уже начала свою разрушительную
работу.
голову, что ей поручена божественная миссия. Она отказала своему жениху и
теперь собирается в мирный крестовый поход по всем королевствам империи.
Она соглашается со мной во всем, кроме самого главного. Да, говорит она,
было бы замечательно, если бы обе области управлялись одним владыкой, в
том был бы лучший залог благополучия и процветания, но стоит мне
заикнуться, что объединения можно добиться и силой, как девица становится
похожей на свое чудище, упирается и ничего больше не желает слушать.
Здесь-то и скрыта главная трудность, потому что никто кроме девственницы,
не сможет повернуть единорога в угодную нам сторону...
бы одна девка умудрится сохранить невинность до пятнадцати лет! И кстати,
любезный, если все упирается только в строптивость Марии, то неужели ее
нельзя заменить? Или во всей стране невозможно больше сыскать ни одной
девственницы?
прибытия, в замок доставлена некая благонравная девица, юная и
привлекательная, хорошего рода. Вчера она была допрошена матронами из
знатных семейств и осмотрена в их присутствии повивальными бабками.
Невинность и добропорядочное поведение девицы твердо установлены, и
следует полагать, что единорог будет ее слушать. Сама же она выказала
полную покорность и согласие следовать по указанному вашей светлостью
пути.
замена святой вызовет нежелательные толки. Следовало бы сделать так, чтобы
само знамение господне - единорог указал верующим истинный путь. И мне
кажется, я знаю, как этого добиться...
подсвечники на стол, пожелали спокойной ночи, поклонились и исчезли.
суматошной сверкающей жизни, обрушившейся на нее. Хотелось домой, к
матери, к маленьким братьям и сестрам, посмотреть на новый дом, заложенный
на пепелище. Жаль было родных полей, речки, на несчастье свое оказавшейся
пограничной. Жаль и Генриха, с покорной обреченностью принявшего ее отказ.
Генрих ничего не сказал, только чаще обычного шмыгал носом. Мария боялась
разговора с бывшим женихом и потому испытала двойное облегчение - от того,
что Генрих ни в чем не упрекнул ее, и от того, что не придется осенью
выходить замуж за этого человека. И все-таки Генриха было тоже жаль.
войной народом, Мария со всей серьезностью старшей дочери взвалила на себя
этот крест и собиралась нести его до конца. Только вечерами, оставшись
одна, она позволяла себе расслабиться.
детской радостью полюбовалась игрой камней, отражающих дрожащее пламя
свеч. Потом, фукнув несколько раз, одну за другой погасила все свечи.
Раздеваться в такой большой комнате при свете было стыдно. Мария на ощупь
откинула полог, сунула золотой гребень под подушку. И в этот миг ее крепко
схватили сзади, плотно зажав рот и не давая вырваться.
Девушке был виден только черный силуэт на фоне окна, но она сразу узнала
подошедшего.
потрепать Марию по щеке, но, наткнувшись пальцами на ладонь, зажимающую
рот, усмехнулся и опустил руку.
Гораздо лучше будет, если это сделаю я. Грех получится больше, понимаете?
желаю удачи.
Ладонь, зажимавшая рот, сползла на грудь, мужчина дернул шнуровку лифа,
пытаясь распустить ее.
происходящему, она рванулась, но отец Антоний ухватил ее за руку и с
неожиданной силой швырнул на кровать.
хорошо поставленным голосом опытного проповедника произнес:
напоказ непорочностью ввела меня в искушение. Господь простит меня.
"Истинно говорю вам, будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления,
какими бы ни хулили". Соблазнившийся будет спасен, но горе искусителю!
Особенно тому, кто соблазнил слугу господа!
ночь. Признайся, девочка, тебе понравилось со мной? Францисканцы - лучшие
любовники на свете... Молчишь? Ну ладно, спи пока... Об этом мы тоже
поговорим ближе к утру... - отец Антоний повернулся на бок и сонно
пробормотал: - С великой радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в
различные искушения...
дальний угол широкой кровати и попыталась привести в порядок разорванное
платье. В замке было тихо, лишь башенные часы гулко отбивали четверти, да
иногда слышался тяжелый удар и треск досок - единорог не спал в загоне,
пробуя прочность стен. Мария связывала лопнувшие шнурки, не глядя на свое
жалкое рукоделье. И думала, думала, в сотый раз повторяя в мыслях одно и
то же.
нее, когда она в слезах прибежала к логову единорога, жалуясь, что войска
пришли вновь, и вдруг поняла, как просто слабая девушка и большой добрый
зверь могут остановить кровопролитие. А потом мудрые речи отца Антония,
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор
Конан-Дойль Артур
Гуревич Георгий
Посняков Андрей