прекращать...
обод? Это я и без "Алдана" скажу. Пятьдесят на пятьдесят.
сейчас сам решать, правильно ли Колесо соединено! Я же теперь невезучий,
обязательно ошибусь!
Господи, ну и дела! Что сейчас с людьми происходит! Есть, конечно, и
счастливчики...
которому везет! Он не ошибется!
телефонную трубку. Послышались долгие гудки.
Витька отмахнулся - неважно.
это Сашка, дубина, настоял. Скажи только одно, и можешь вешать трубку:
правильно соединили?
Витька небрежным жестом растворил в воздухе свою и радостно улыбнулся.
видимых усилий перевернул его на сто восемьдесят градусов. Интересно, а в
ту ли сторону повернул?
сторонником разделения умственного и физического труда, так что в процессе
работы думал мало, а на внешние раздражители не реагировал. Двумя
уверенными пассами, без всяких дилетантских заклинаний, даже не заглядывая
в "Карманный астрологический ежегодник АН", Корнеев восстановил
целостность Колеса Фортуны. Потом окинул взглядом бесконечную, а точнее -
двусторонне бесконечную череду дублей, и громко скомандовал:
в одну и ту же сторону. Колесо заскрипело и начало вращаться. Правда,
пожалуй, быстрее чем раньше. Я достал из кармана сигареты, закурил...
Выронил сигарету, но возле самого пола поймал ее. Снова сунул в рот, но
горящим концом. Вовремя это понял, и перевернул фильтром к губам. Сигарета
уже успела потухнуть.
вращается, удача за неудачей...
еще взорвется... Витька с дублями навалились на колесо, и то начало
притормаживать.
стрелка должна быть на зеленом секторе.
переделанный из зиловского спидометра. Поглядел на стрелку, подползающую у
зеленой черте, и скомандовал Корнееву остановку. Колесо вращалось, тихо
гудя. Корнеев утер со лба пот, потом кивнул дублям, и те
дематериализовались.
Не упал.
расколдовывать, да память им заговаривать, меньше будешь под ногами
мешаться...
Корнееву:
художествах...
пошел к себе, в электронный зал. Фортуна явно повернулась ко мне, я не
спотыкался, не налетал на встречных, вежливо поздоровался с Кивриным,
одолжил считавшему посреди коридора Амперяну свою логарифмическую линейку,
вызвал лифт...
подсчитывал, записывая в блокнот.
Сташефа-Кампа, ответил Эдик.
А потом думаю, чего я на кровати буду валяться, радостный и довольный,
когда тут самая работа начинается? Выпил антигореутолитель, и стал
экономическую целесообразность процесса подсчитывать.
мутные плафоны на потолке, и резонно спросил:
правильно ли соединили, а ты сказал, что нет.
соединились вы неправильно...
дальше. Итак, отвечал не Амперян.
"удачливым"? Или же неправильным, просто мы еще не заметили последствий
своей ошибки? А как заметишь, неизвестно, какими они могут быть! У дверей
электронного зала смирно сидел дубль Володи Почкина. Больше пока никого не
было.
всегда на меня так влияет. - Он мне пятерку уже неделю должен.
печатью. А пятерку я после обеда занесу...
шоковому. Я схватился за голову. Потом схватил Володю за плечи, затащил в
зал, и стал отпаивать чаем с бутербродами - настоящими, из буфета, а не
сотворенными магическим образом. Попутно я пообещал ему рассчитать за
сегодня все задачи, которые он принес еще неделю назад, а вечером взяться
за написание программы для новых. Володя медленно приходил в себя. Видимо,
еще никто и никогда не принимал его за дубля, так что с непривычки он был
расстроен.
отошел.
обедать, и посмотри.
какой был ужасный день: вначале меня приняли за дубля, потом я Витькиного
дубля принял за Витьку, а под конец Володю за дубля... Язык чесался
рассказать про Корнеева и Колесо Фортуны, но я подавил искушение.
ребята поодиночке сматывались с затеянного месткомом празднования
трехсотлетия изобретения волшебной палочки, оставляя вместо себя дублей.
Под конец в огромном зале, где проходило торжество, не осталось ни одного
человека: только сотня небрежно запрограммированных дублей. Когда,
наконец, ушедшие работать магистры и ученики сообразили, что произошло, то
дубли оставались без присмотра уже больше трех часов. К ним отправился
Федор Симеонович.
На лице его блуждала странная улыбка, но о своих наблюдениях он никому
никогда не рассказывал, а делу Линейного Счастья начал посвящать еще
больше времени, чем раньше. История мне правдивой не показалась:
во-первых, что такого могли натворить дубли, даже плохо сделанные, а
во-вторых, работать больше, чем обычно, Федор Симеонович уже никак не мог.
Выпроводив Почкина, я наконец-то вернулся к "Алдану". Опасливо включил
питание и стал смотреть, как машина тестирует себя. Бойко протараторила по
бумаге виртуальными литерами пишущая машинка, и "Алдан" ласково заморгал
зелеными огоньками. Усевшись перед перфоратором, я взял стопку чистых
перфокарт, составленную девочками программу и облегченно вздохнул.
Кончились неприятности с Колесом Фортуны и дублями. Жизнь возвращалась в
свою колею. Ошибался я в этот момент здорово, как никогда. Но о том, что я