грифом под брючный ремень, а тесьма куда-то подевалась. Я помнил, что
утром тесьма была. Федя изогнулся и выдернул гитару из-под ремня, а шофер
подал ему узелок, связанный из носового платка.
узелок, шофер кивнул. - Лады, Петя. Я сяду в кузов.
счетчик, поедем законно. Увидят, как ты вылезаешь из пустого кузова, будут
подозрения. Поглядывай в заднее окно. Довезем!
Наклонился, чтобы отряхнуть брюки, и на его шее мелькнула черная полоска.
Что-то было подвешено у него под рубахой на тесьме от гитары...
потому что шоферы оглядываются налево, когда трогают. Я придержал Степку -
он стряхнул мою руку. Федя в кабине спрашивал:
Зачем они теперь, эти деньги?!
двигатель, и прямо с места машина тронулась задом, с поворотом, наезжая на
наш можжевельник. Мы раскатились в стороны.
вперед, и Степка прыгнул, как блоха, и уцепился за задний борт. Я чуть
отстал, и этого хватило, чтобы Степка оттолкнул меня ногами, сшиб на землю
и перевалился в кузов. И вот они укатили, а я остался.
упал, а потом увидел перед своим носом Степкину авторучку, подобрал ее и
поднялся. Пыль на дороге почти осела, только вдалеке еще клубилась над
деревьями. Я постоял, посмотрел. Закуковала кукушка - близко, с надрывом:
"Ку-ук! Ку-ук!.."
тогда я побежал на еловую поляну. Мне надо было мчаться в город, и
поднимать тревогу, а выручать Степку от этих людей - все я знал и понимал.
Меня, как собаку поводком, волокло на полянку, я должен был посмотреть -
тот пень или не тот. И я вылетел на это место и едва не заорал: пень
исчез.
ямы, лишь в дерне несколько неглубоких вдавлин.
откуда-то. Судя по траве, недавно - ночью или утром. Трава под ним не
успела завянуть. А вот следы шофера и Феди. Даже на поляне, где земля
хорошо просохла, они пропечатались, а в сырых аллейках были очень
глубокими.
несчастный пень, то увозят... И больно он тяжел для елового пня.
город".
судей на футболе и хоккее - бегают вместе с игроками.
сюда. Не мог он прилететь по воздуху и не мог потяжелеть, стоя здесь,
правда? Так вот, никаких следов я не обнаружил, хотя излазил все аллейки
до одной. Минут пятнадцать лазил, свои следы начал принимать за чужие, и
так мне сделалось страшно, не могу передать. Когда рядом со мной взлетела
птица, я начисто перепугался и без оглядки помчался на большую дорогу.
мокрую от испуга и беготни, и я удивился, до чего хорош наступающий день.
Солнце было яркое, а не туманное, как в предыдущие утра. Синицы орали так
звонко и густо, будто над лесопарком висела сеть из стеклянных иголочек.
Несмотря на ранний час, асфальт уже подавался под каблуком, и хотелось
искупаться. Я представил себе, что сбрасываю тяжелые брюки и лезу в воду.
Купание!.. О нем и думать не стоило. Надо было мчаться к Суру, поднимать
тревогу.
Пробежав к нему, я сообразил, что надо было бежать в обратную сторону, не
навстречу автобусу, а от него, и не в гору, а вниз. Но возвращаться уже не
стоило, и, если некогда купаться, я хоть мог поглядеть с холма на пруды.
водокачка Синего Камня, левее - лес и пруды с песчаными берегами, потом
лесопарк и, наконец, весь наш городок как на блюдечке. Три продольные
улицы и пять поперечных, завод тракторного электрооборудования, элеватор,
молокозавод - вот и все. Мне, как всегда, стало обидно. Люди живут в
настоящих городах, с настоящими заводами, а наш - одно название что город.
Это электрооборудование делают в четырех кирпичных сараях. Правда,
молокозавод новый, хороший.
стороне шоссе тянулись поля и пруды совхоза, перелески и дальше гряда
холмов, уходившая за горизонт. Их я нарочно приберег напоследок, потому
что на ближнем холме стоял радиотелескоп. Он был отлично виден - плоская
чаща антенны на сквозной раскоряченной подставке. Антенна тоже сквозная,
она только казалась сплошной и маленькой, с чайную чашку. На самом деле
она была почти сто метров в диаметре, нам говорили на экскурсии. Под
телескопом белели три коробочки: два служебных корпуса и один жилой, для
научных сотрудников. Забор казался белой ниточкой, огибающей холм.
Здорово! Очень хотелось увидеть, как телескоп поворачивается, но чаща
неподвижно смотрела в небо, и ее огромная тень неподвижно лежала на
склоне. Я загляделся, а тем временем приблизился автобус. Маленький,
синий, с надписью: "Служебный". Не стоило и руку поднимать, этот автобусик
был с радиотелескопа.
мальчик!".
если бы не Вячеслав Борисович. Он ехал в этом автобусе, он меня и посадил:
водителю и Ленке Медведевой это бы и в голову не пришло. О нем я знал, что
он научный сотрудник с радиотелескопа. Довольно молодой, светловолосый, в
сером костюме. Приезжий. Их там было человек десять приезжих, остальные
местные, как Ленка Медведева - радиотехник.
время, подшучивал надо мной: почему я такой красный и взъерошенный и что я
делал в лесопарке в учебное время. Я как-то растерялся и грубо спросил:
не улыбаться. Настала моя очередь. И нетерпение сердца велит мне получить
голубое письмо немедленно. В самое рабочее время. - Он потер ладони и
притворно нахмурился: - Но оставим это. Хороши ли твои успехи в королеве
наук - математике?
Даже Ленка вела себя как человек. Понимаете, эти девчонки, едва наденут
капроновые чулки, начинают на людей смотреть... Ну, как бы вам сказать? У
них на лицах написано: "Нет, ты не прекрасный принц и никогда им не
будешь". Но веселый нрав Вячеслава Борисовича действовал на Ленку
Медведеву положительно. Она улыбалась всю дорогу и сказала на прощание:
"Будь здоров, привет Симочке". Симка - это моя сестра, старшая.
перебежал улицу, спустился в подвал и дернул дверь оружейной кладовой. Она
была заперта. Все еще надеясь, что Степка в зале вместе с Суреном
Давидовичем, я метнулся туда.
щелкали мелкокалиберные винтовки - трое ребят из техникума стреляли, Сурен
Давидович сидел у корректировочной трубы, а Степки не было.
со стопки матов. Сурен Давидович проговорил, не отрываясь от трубы:
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Каргалов Вадим
Шилова Юлия