охлаждения биораствора, его концентрацию и все остальное. Исходные внешние
данные возьмите у гравистов, - указал он рукой на Джеральда Иварссена.
в свой отсек. Дел у нее было немало. И, кроме того, хотелось хоть немного
побыть наедине со своими мыслями. Предстоящий анабиоз - состояние между
жизнью и смертью - страшил ее, несмотря на то, что она была биологом. А
быть может, именно поэтому Арпада слишком ясно представляла себе,
насколько хрупка и тонка стенка, отделяющая при анабиозе бытие от небытия.
А тут еще это загадочное силовое поле... Недаром капитан потребовал
рассчитать для каждого члена экипажа наново режим погружения в анабиоз. И
потом они все будут отданы в руки автоматики, которая должна будет в
нужный момент вывести их из погружения. А кто знает, как поведет она себя
в новых условиях?..
просматривая каждый квадратный метр внешней обшивки корабля. Ведь любой,
самый мелкий дефект мог обернуться катастрофой, пока все они будут в
анабиозе...
туда и сюда регулятор, менял настройку - все тщетно. Экран заволокла
непроглядная мгла. Через несколько секунд она просветлела, по экрану
побежали волны. Стафо совсем собрался было доложить капитану о
неприятности с обзорной схемой - как будто других неприятностей не
хватало! - как вдруг пелена раздвинулась, словно театральный занавес.
осязаемым.
не <Рената>. Неведомый корабль отличался от их пульсолета, как первый
автомобиль отличается от гравихода. Скорее всего, сообразил Стафо, это
была старинная колымага, которой пользовались первопроходцы космоса.
Неуклюжая на вид, но основательная ракета. <Как говорили когда-то, неладно
скроен, да крепко сшит>, - подумал штурман про чужой корабль.
Антуанеттиных книг, вот и лезет в голову всякое... С ума схожу, что ли?> -
мелькнула тревожная мысль. Она-то и удержала руку штурмана, протянувшуюся
к тумблеру видеофона, чтобы связаться с Арпадой.
что движения действующих лиц то ускорялись, то замедлялись, словно по
прихоти киномеханика, пускающего фильм. Главным в толпе, похоже, был
высокий вислоусый человек. Он отдавал распоряжения, которым все
подчинялись. Лицо его чем-то отдаленно напомнило Стафо лицо капитана
<Ренаты> Карлоса Санпутера. Впрочем, задуматься об этом факте у штурмана
не было времени. Он продолжал со всепоглощающим любопытством вглядываться
в картины, которые, то ускоряясь, то замедляясь, сменяли на экране друг
друга.
антиграва. Значит, старт и движение корабля основаны только на реактивном
принципе>.
корабельной рубки. Штурман <Ренаты> не без интереса рассматривал старинное
навигационное оборудование, о котором знал только из книг.
некоторых из них хранились материалы и законсервированные механизмы
неизвестного назначения.
напряженно искал их, вглядываясь в свой экран до боли в глазах.
(<Элеонора>? <Элегия>? <Элефант>?) Почему же люди Земли провожали его с
такой торжественностью? В том, что корабль стартовал с Земли, а не с
какой-нибудь другой планеты, у Стафо сомнений не было: такая великолепная
растительность, которая перед этим проплыла на экране, возможна только на
благословенной Голубой планете!
членов погружаться в анабиоз ни разу не приходилось: вход корабля в
очередную пульсацию и выход из нее осуществлялись для людей безболезненно.
<Ныряем в одном созвездии, выныриваем в другом>, - любил говорить по этому
поводу Карранса. На участках обычного полета больших перегрузок, опасных
для человеческого организма, до сих пор также не бывало.
обойтись...
последние приготовления. Отсек был расположен в срединной сфере - самом
сердце корабля. Вдоль стен, на равном расстоянии друг от друга, тянулись
люки - двадцать семь дверей, по числу членов экипажа <Ренаты>. За каждой
располагалось небольшое помещение со сложнейшим и тончайшим оборудованием,
которое позволяло удерживать человеческий организм в течение длительного
времени на грани небытия.
специализированных манипуляторов придирчиво проверяла аппаратуру каждой
биованны, тщательно следя за закладкой полученных расчетных данных в
электронные индивидуальные устройства. От работы группы зависела теперь
жизнь всего экипажа. Немалый объем работы падал на манипуляторы. Там, где
требовались беспристрастность, точность и терпение, они были незаменимы.
кибернетик <Ренаты>, повернет белую пластикатовую ручку рубильника,
которой ни разу еще не приходилось касаться... И ровно через десять минут
сработает реле автономного времени. От людей тогда уже ничего не будет
зависеть. Все члены экипажа к этому моменту будут лежать каждый в своей
ванне, стараясь, по инструкции, дышать как можно медленнее и равномернее и
полностью расслабив мускулы. Тело их будет по грудь погружено в
биораствор. Затем уровень жидкости в контейнере начнет повышаться, а
организм - все глубже и глубже проваливаться в бездонный сон, близкий к
небытию.
прострации. После короткого разговора с Антуанеттой, когда он отключил
видеофон, экран опять ожил, наполнился непонятными видениями, которые
нахлынули с новой силой. Разобраться в них было нелегко.
кипела непонятная, но бурная деятельность. Люди в ней, однако, не
принимали никакого участия: ни одного человека на борту бустера Стафо так
и не обнаружил. Что ж, значит, его предположение оказалось справедливым -
корабль и в самом деле автоматический. В самом по себе этом факте ничего
странного не было. Непостижимым было другое - действия серебристого шара.
Судя по всему, этот шар представлял собой киберсистему достаточно высокого
класса, единственную на борту. Однако, вместо того чтобы заниматься
целенаправленной деятельностью, шар вытворял бог знает что. Он
беспорядочно метался по отсекам, больше всего времени, как заметил Стафо,
уделяя головной рубке.
автоматическая система по курсу, который был проложен еще до старта.
Однако у Стафо, который неплохо разбирался в звездной навигации
трехмерного пространства, быстро создалось впечатление, что шар стремится
изменить курс, поломать заданную схему, причем делал он это неумело, чтобы
не сказать - беспомощно.
световым топливом, либо нарушит баланс>.
пробегал щупальцами, словно пианист гибкими пальцами, по клавиатуре кнопок
управления, отчего корабль начинал угрожающе рыскать, то дергал
ограничитель скорости, то начинал вертеть все подряд верньеры на пульте.
упорядоченными. И тут Стафо совсем перестал понимать что бы то ни было.
Шар зачем-то начал расконсервировывать манипуляторы и механизмы, явно
предназначенные для работ на новой планете после высадки на ней. Пробудив
энергию очередного манипулятора, шар вкладывал в него какую-то программу.
опытный взгляд на пультовые приборы.
размываться. К этому моменту Стафо, хотя и вновь обрел способность
двигаться, почувствовал себя вконец обессиленным. На несколько мгновений
он прикрыл глаза.
как за несколько часов осунулось и постарело лицо капитана.
Роллинс Джеймс
Корнев Павел
Круз Андрей
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Сапковский Анджей