лестнице, сзади слышал их шаги, звон доспехов и стук тяжелых сапог по
каменным ступеням. Пару раз рассерженно оглядывался, но рыцари старались
держаться за пределами видимости, что в замке с его крутыми поворотами,
узкими ходами, просто.
набрал в грудь воздуха и тащил себя через отчаяние и страх вниз к людской,
а потом чутье заставило свернуть в сторону конюшни.
двумя рядами вдаль, посреди пролегла солнечная дорожка от дальней двери
напротив. Ближайшие кони смотрели добрыми коричневыми глазами, потом
повернули головы в сторону целой копны сена в углу конюшни.
волчьей шкуры. В красных, как закат, волосах запутались оранжевые
соломинки, а зеленые глаза сонно закрывались. В правой руке был кувшин, в
еще два пустых лежали у ног. Вид у калики был задумчивый и неспешный.
Томас, я не пойду, и не уговаривай. Я вас поздравил, а в королевский зал
не пойду, это ж тебя только опозорю!
Оловянных Островов. Пойти ли пешком, аки странник, либо сесть на Змея, а
то и вовсе... гм... В первом случае лучше мыслится, во втором двигаешься
быстрее, а в третьем вовсе за один миг р-р-р-р-раз и со всеми удобствами
сразу в нужном месте, но совсем не мыслится... Не мыслится, зато
приятственно. Как мыслитель, я хочу идти пешим, но как человек, навроде
простого дровосека или там короля, хотел бы лететь... и чтоб не дуло...
тянут в разные стороны! И такую драку затевают, что ребра трещат, а голова
гудит, будто сижу в колоколе, а по нему твои монахи лупят со всей дури.
Или от церковного усердия, что одно и то же... Гм, все же пойду, видать,
пешим. Только вот как ноги не замочить в проливе...
ускользающую мысль, затем огонек погас, перед Томасом было лицо смертельно
усталого человека. Эти двое, понял Томас потрясенно, что живут в сэре
калике, оба обладают неимоверной силой, и оба бьются яростно и до конца. А
сам калика -- лишь оболочка, поле боя двух могучих Олегов!
топорами, кинжалами, палицами... С ними воевали и умирали его славные
предки. Так неужто ж он, Томас Мальтон, станет цепляться за ныне
бесполезную жизнь?
под Хортом. Славный меч, он не подвел деда, да и дед его не опозорил.
против сердца. Он задержал дыхание, шепнул едва слышно: "Яра, я иду..." и
расслабил мышцы, чтобы лезвие вошло легко и высвободило душу. Он качнулся
вперед, острие прорвало кожу и плоть, но тут сильные руки ухватили за
плечи, грубый голос заорал над ухом. Его свалили, ухватили десятки рук,
держали как крестоносцы богатого иудея. В голове был туман, в мыслях он
уже встретился с Ярославой. Но запах солдатского пота, грубые голоса и
холодный каменный пол привели в чувство. Его все еще держал Макдональд,
теперь уже кастелян королевского замка, воины спешно связывали Томасу
ноги. В распахнутую дверь врывались, привлеченные криками, новые воины.
Пахло горящим деревом, смолой.
щеках широкие дорожки. Макдональд, раскрывший рот для злого окрика, для
него Томас все еще не король, а мальчишка, которого он учил ездить на
коне, медленно сомкнул челюсти, тяжело перевел дыхание.
прогромыхал орущий благим матом мужик в железе пудика на два и с перьями
на шлеме. Сперва Олег решил, что мужик готов измордовать жену за
пересоленный суп, потом услышал его вопли, что уже все кончилось, можно
возвращаться в банкетный зал, столы как раз накрыли, и Олег подумал
одобрительно, что Томас молодец, церемонию бракосочетания провел
быстренько, пока что не по-королевски.
прибывает, но стражей на воротах впятеро больше обычного, оружие только в
зубах не держат, суетятся, орут сорванными голосами. Олег ощутил, что
выныривает из глубоких дум, и тут только заметил, что весь королевский
замок взбудоражен как муравейник, куда бросили сочную лягушку.
из крохотной баклажки. Олег понюхал, но ничем не пахло. Он повернулся к
стражам, те в полном вооружении, трезвые и злые, орут и расталкивают народ
в воротах.
Больно на собачьи смахивают. Все-таки короля жените, не простого кобеля.
будто вчера... Сейчас какой век? А страна какая? Гм... Слушай, пикт, чего
все орут и мечутся? У вас ритуалы такие?
Тут дьявол уволок невесту короля. Ухватил как волк овцу, и в лес. В нору,
то есть. Потому мечутся, святые мощи собирают. Уже пронесли по всему замку
гвоздь из Гроба Господня, две левых руки Иоанна Крестителя, детский череп
Фомы Неверующего... Огромный дьявол такой явился, весь красный, как вон
ты, только от него серой воняло, а от тебя... даже не пойму чем.
взор, по телу пробежала холодная волна. Он ощутил свое тело, и стражник
невольно отступил, когда Олег распрямился и раздвинул плечи.
тридцать лет тому, когда в славной битве англы и саксы разгромили наголову
норманнов, тогда хрипло и страшно голос герцога МакИтры вывел к победе.
стерегут!
Мордреда!
все оружие, ревел как дикий зверь в лесу, и кричал так страшно, что за
окном в испуге взлетали голуби. Вдоль всех четырех стен зала блистало
железо. Сперва Олег подумал, что прибавилось рыцарских статуй, но у
двенадцати железных исполинов были подняты забрала, суровые лица смотрели
с глубоким сочувствием и полной беспомощностью.
мерзавец, позволивший увести невесту прямо из-под венца! Я не только
королевского меча, даже простой булавы недостоин, разве что палицы, как у
тебя...
как же другие? У тебя ж народу, все ищут с кем бы подраться!
И ты дохлому отдал невесту? Что-то я, видать, слишком долго в пещере
просидел. Сложные вещи понимаю, а простые -- хоть кол на шлеме теши.
взвыл как раненый зверь, потерявший детенышей:
этот рай, но как могли в ад?
ухватился за горло, будто пытался удушить себя собственными руками, калика
толкнул молодого короля прямо на ложе. На лице калики отразилась горькая
Контровский Владимир
Земляной Андрей
Сертаков Виталий
Василенко Иван
Орловский Гай Юлий
Ковальчук Вера