когда начинала играть музыка - точнее, не появлялась, а проявлялась. Все
остальное время она тоже присутствовала - собственно, она была изначально
свойственна этому месту, но до каких-то пор просто не ощущалась из-за
того, что находилась в гармонии со всем остальным - а когда на стенах
появились картины, да еще заиграла музыка, вот тут-то и стало заметно то
особое непередаваемое туалетное зловоние, которое совершенно невозможно
описать, и о котором некоторое представление дает разве что словосочетание
"Париж Маяковского".
уклон, но поделать с собой ничего не смогла, да и чувствовала, что теперь
это не страшно.
вдруг тоже заметила вонь.
представление образуют вокруг нас эти сортиры? - спросила она.
могу понять. Я знаю, что ты сейчас скажешь. Ты скажешь, что мы сами
создаем мир вокруг себя, и причина того, что мы сидим в сортире - наши
собственные души. Потом ты скажешь, что никакого сортира на самом деле
нет, а есть только проекция внутреннего содержания на внешний объект, и
то, что кажется вонью - на самом деле просто экстериоризованная компонента
души. Потом ты прочтешь что-нибудь из Сологуба...
природу создал сам...
Дело в том, что в солипсизме интересна исключительно практическая сторона.
Кое-что в этой области уже сделано - вот, например, картина с тройкой, или
эти цимбалы - бум, бум! Но вот вонь - в какой момент и почему мы ее
создаем?
мне теперь несложно убрать и вонь и сам сортир.
что наступит дальше? Ты действительно думаешь, что это возможно?
в ладонь.
посетителей, сразу же напомнивших Вере тех первых, в джинсовых куртках, с
которых все и началось. Только эти были в коже и еще румяней - а в
остальном вели себя так же, как и те - медленно ходили по помещению,
тщательно оглядывая все вокруг. И вскоре Вера узнала, что туалет
закрывают, и теперь здесь будет комиссионный магазин.
оплачиваемый отпуск - Вера хорошо отдохнула и перечитала некоторые книги
по солипсизму, до которых никак не доходили руки. А когда она в первый
день вышла на новую работу, уже ничего не напоминало о том, что в этом
месте когда-то был туалет.
всякие мелочи; дальше - там, где раньше были писсуары - помещался длинный
прилавок с одеждой, а напротив - стойка с радиоаппаратурой. В дальнем
конце зала висели зимние вещи - кожаные плащи и куртки, дубленки и женские
пальто, и за каждым прилавком теперь стояла похожая на народную артистку
США продавщица.
секретными документами - но этого Вера не увидела, потому что за ними
приехали откуда надо, и куда надо увезли.
ходила по помещениям в новом синем халате, вежливо раздвигала толпящихся
посетителей и протирала сухой фланелевой тряпочкой стекла прилавков, за
которыми новогодней разноцветной фольгой ("все мысли веков! все мечты! все
миры!" - тихонько шептала Вера) мерцали жевательные резинки и
презервативы, отсвечивали пластмассовые клипсы и броши, мерцали очки,
зеркальца, цепочки и карандашики.
на своих башмаках принесли посетители, и можно было отдыхать до самого
вечера.
вонь исчезла, о чем Вера с гордостью сообщила зашедшей как-то через дверь
в стене Маняше. Та поджала губы.
создаем все вокруг, но с другой - мы сами просто отражения того, что нас
окружает. Поэтому любая индивидуальная судьба в любой стране - это
метафорическое повторение того, что с происходит со страной, а то, что
происходит со страной, складывается из тысяч отдельных жизней.
разговору?
она не пропадала вовсе. И ты с ней еще столкнешься.
объединили с женским, Маняша сильно изменилась - стала меньше говорить и
реже заглядывать в гости. Сама она объясняла это достигнутой
уравновешенностью Инь и Ян, но Вера в глубине души считала, что дело в
большем объеме работ по уборке и в зависти к ее, вериному, новому образу
жизни - зависти, прикрытой внешней философичностью. При этом Вера совсем
не думала о том, кто научил ее всему необходимому для осуществления
метаморфозы. Маняша, видимо, почувствовала изменение вериного отношения к
ней, но отнеслась к этому спокойно, как к должному, и просто реже стала
заходить.
однажды она, разгибаясь от витрины, краем глаза заметила что-то странное -
вымазанного говном человека. Он держался с большим достоинством и двигался
сквозь раздающуюся толпу к прилавку с радиоаппаратурой. Вера вздрогнула и
даже выронила тряпку - но когда она повернула голову, чтобы как следует
рассмотреть этого человека, оказалось, что с ней произошел обман зрения -
на самом деле на нем просто была рыже-коричневая кожаная куртка.
и чаще. То Вере вдруг мерещилось, что на застекленном прилавке разложены
мятые бумажки, и надо было несколько секунд внимательно глядеть на него,
чтобы увидеть нечто другое. То ей начинало казаться, что дорогие - в
три-четыре советских зарплаты каждый - флаконы со сказочными названиями,
стоящие на длинной полке за спиной продавщицы, недаром находятся в том
самом месте, где раньше бодро журчали писсуары; и само название "туалетная
вода", выведенное красным фломастером на картонке, вдруг приобретало свой
прямой смысл. За стенами теперь почти все время что-то тихо, но грозно
рокотало, как будто тихо шептал какой-то исполин: звук был негромким, но
рождал ощущение невероятной мощи.
толкались в узком пространстве предбанника до самого вечера. Они продавали
и покупали всякую мелочь, но Вера смутно чувствовала, что дело совсем в
другом - дело было в той магической операции, которая происходила с
попадавшими к ним предметами. Внешне это выглядело торговлей, но Вере
очень трудно было перестать видеть самую явную для нее на свете вещь - как
пришибленный советский люд толпился вокруг, робко пытаясь купить кусочек
говна подешевле.
странности с их одеждой: некоторые вещи, надетые на них, упорно выдавали
себя за говно, или, наоборот, размазанное по ним говно упорно выдавало
себя за некоторые вещи. Лица многих из них были вымазаны говном в форме
черных очков; говно покрывало их плечи в виде кожаных курток и джинсами
облегало ноги. Все они были вымазаны говном в разной степени; трое или
четверо были покрыты им полностью, с ног до головы, а один - в несколько
слоев; к нему народ подходил с наибольшим почтением.
ее брата, когда-то утопленного в пионерлагере, и она внимательно следила
за тем, что с ним происходит. Сначала он просто сообщал покупателям, у
кого из обмазанных говном они могут купить ту или иную вещь, и даже сам
подлетал ко входящим и спрашивал:
переставляя по полу ведро по направлению к прилавку с огромными черными
кусками говна со строгими японскими именами, подняла глаза и увидела его
сияющее счастьем лицо. Посмотрев вниз, она увидела, что его ноги, на
которых раньше были ботинки, теперь густо вымазаны тем же самым, чем было
покрыто большинство стоящих вокруг. Чисто инстинктивным движением она
провела по ним тряпкой, а в следующий момент мальчик довольно грубо
отпихнул ее.
продемонстрировал ей вынутый из кармана кукиш, который после секундного
размышления переделал в кулак.
старость, и впереди теперь только смерть.
Шилова Юлия
Акунин Борис
Никитин Юрий
Доценко Виктор
Андреев Николай
Пехов Алексей