летний вечер, шли и весело переговаривались о чем-то люди, гудели машины,
и все было так, как если бы любой из прохожих действительно шел сейчас под
Никитиными окнами, а не находился в каком-то только ему ведомом измерении.
Глядя на крохотные фигурки людей, Никита с тоской думал, что до сих пор не
знает ни содержания их сновидений, ни отношения, в котором для них
находятся сны и явь, и что ему совсем некому пожаловаться на приснившийся
кошмар или поговорить о снах, которые ему нравятся. Ему вдруг так
захотелось пойти на улицу и с кем-нибудь - совершенно неважно, с кем -
заговорить обо всем этом, что он понял - как ни дик такой замысел, сегодня
он именно это и сделает.
поднимающейся к горизонту пустой улице, похожей на половинку разрезанной
надвое липовой аллеи, - там, где должен был расти второй ряд деревьев,
проходила широкая асфальтовая дорога. Он приехал сюда потому, что здесь
были тихие, почти не посещаемые милицейскими патрулями места. Это было
важно - Никита знал, что от спящего милиционера можно убежать только во
сне, а адреналин в крови - плохое снотворное. Никита шел вверх, покалывая
себя в ногу и любуясь огромными, похожими на застывшие фонтаны зеленых
чернил липами - он так загляделся на них, что чуть не упустил своего
первого клиента.
коричневом пиджаке, вышедший, вероятно, на обычный вечерний моцион. Он
вышмыгнул откуда-то из кустов, покосился на Никиту и пошел вверх. Никита
догнал его и пошел рядом. Старичок время от времени поднимал руку и с
силой проводил оттянутым большим пальцем по воздуху.
Тут все стены дырявые.
вся твоя химия. Знаешь, как Утесов поет? Мы врагов...
Несколько метров метров они прошли в тишине.
хитроватым суворовским маразмом, - видишь киоск?
стоит. И в ней икру продают. Ты такой икры не видел и не увидишь никогда -
каждое зернышко с виноградину, понял? И вот продавщица, ленивая такая
баба, взвешивает тебе полкило - совком берет из бочки и на весы. Так она
пока тебе твои полкило положит, на землю - хряп! - столько же уронит.
Понял?
улицу, иногда обходя что-то невидимое, возможно - лежащие на асфальте его
сна кучки икры.
говорит. А если милицию позовут, убегу..."
половина, а из горевших большинство испускало слабое фиолетовое сияние,
которое не столько освещало, сколько окрашивало асфальт и деревья,
придавая улице характер строгого загробного пейзажа. Никита сел на одну из
скамеек под липами и замер.
что-то поскрипывающее и попискивающее, состоящее из темных и светлых
пятен. Оно приближалось, двигаясь с короткими остановками, во время
которых раскачивалось взад-вперед, издавая утешительный и фальшивый лепет.
Приглядевшись, Никита различил женщину лет тридцати в темной куртке и
катящуюся перед ней светлую коляску. Было совершенно ясно, что женщина
спит - время от времени она поправляла у головы невидимую подушку,
притворяясь, по обычной женской привычке лицемерить даже в одиночестве,
что приводит в порядок свои пегие волосы.
задать вам один личный вопрос?
губы к ушам, что, как понял Никита, означало вежливое недоумение.
окончательно смутился, почувствовав, что в его голосе прозвучала какая-то
совершенно неуместная игривость. Женщина засмеялась воркующим голубиным
смехом.
что перехожу, так сказать, границу...
нормальные люди не говорят. Может, я ненормальный. Но неужели вам самой
никогда не хотелось с кем-нибудь это обсудить?
в разговоре с сумасшедшим. Она уже почти бежала, зорко вглядываясь во
тьму; коляска подпрыгивала на неровностях асфальта, и внутри что-то тяжело
и безмолвно билось в клеенчатые борта.
например, сегодня. Включаю телевизор, а там... Не знаю, что страшнее - зал
или президиум. Целый час смотрел, и ничего нового не увидел - только,
может, пара незнакомых поз. Один в тракторе спит, другой - на орбитальной
станции, третий во сне про спорт рассказывает, а эти, которые с трамплина
прыгают, тоже все спят. И выходит, что поговорить мне не с кем...
Никита, стараясь удержать сбиваемое разговором дыхание, побежал рядом -
впереди стремительно росла зеленая звезда светофора.
Как я не догадался... Хотите?
коляске что-то увесисто сместилось, чуть на порвав переднюю стенку, а
Никита, прежде чем затормозить, пролетел еще несколько метров.
на рукавах, оба в одинаковых белых куртках, делавших их чуть похожими на
ангелов. В первый момент они отпрянули назад, но увидев, что Никита стоит
под светофором и не проявляет никакой враждебности, осмелели и медленно
приблизились. Один вступил в разговор с женщиной, которая горячо и громко
заговорила, махая руками и все время повторяя слова "пристал" и "маньяк",
а второй подошел к Никите.
заметил, что многим трудно спать при свете с открытыми глазами.) Дружинник
обернулся к напарнику, который сочувственно кивал женщине головой и
записывал что-то на бумажку. Наконец, женщина выговорилась, победоносно
поглядела на Никиту, поправила подушку, развернула свою коляску и двинула
ее вверх по улице. Напарник подошел - это был мужчина лет сорока с густыми
чапаевскими усами, в надвинутой на самые уши - чтобы за ночь не
растрепалась прическа - кепке и с сумкой на плече.
звать?
местная дура. Нам на инструктаже про нее каждый раз напоминают. Ее в
детстве два пограничника изнасиловали, прямо в кинотеатре, во время фильма
"Ко мне Мухтар". С тех пор она и тронулась. У нее в коляске бюст
Дзержинского в пеленках. Она каждый вечер в отделение звонит, жалуется,
что ее трахнуть хотят, а сама к собачникам пристает, хочет, чтоб на нее
овчарку спустили...
размышляя, Никита. Михаил вынул из сумки бутыль экспортной "Особой
московской", брелком в виде маленького меча отделил латунную пробку от
фиксирующего кольца и свинтил ее одним замысловатым движением кисти - он,
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Березин Федор
Мичурин Артем
Шилова Юлия