Чтение 3–й страницы книги ~Дочь некроманта~

леденела у него в жилах, а дыхание пресекалось - он никогда не думал, что
могут происходить на свете такие злодейства. Даже самый отвратительный,
бесчеловечный преступник, лишившийся рассудка безумный палач, наслаждающийся
мучениями и предсмертными стонами жертв, не додумался бы до такого.

Ему открыли, что Эвиал не одинок в пределах великой совокупности миров,
именуемых Упорядоченным, границы которого неведомы никому, даже богам, если,
конечно, таковые есть там на самом деле. Потрясенный, впервые поднялся в
астрал и даже выше, увидав отражение того, что его учителя называли
Межреальностью и куда рожденным в Эвиале путь считался крепко-накрепко
закрытым.

За звездным куполом, что словно гигантская крышка, наглухо замкнул
пределы Эвиала, он видел мерцание иных миров. Теряя сознание от восторга, он
посылал своего бесплотного двойника вперед, как можно дальше, насколько
хватало сил удерживать заклинание.

Да, ради всего этого стоило проделать пешком весь неблизкий путь от
Ордоса до Последнего Прибежища.

Медленно, исподволь учителя подводили его и к тому, чтобы повернуть свой
взгляд на запад, решиться посмотреть туда, где нет ни людских, ни нелюдских
поселений, где безраздельно властвует Тьма, всеобщая, бездонная и непобедимая.
Ему осторожно, не торопясь, раскрывали страшные секреты Анналов Тьмы, и он
чувствовал, как по вискам и лбу его стекает пот, - книга говорила о неизбежном
приходе Темного Мессии и кровавом урагане, что сметет весь мир после его
появления.

Ничто в этом мире - ни золото, ни власть, ни утехи плоти не могли
сравниться с чувством постижения неведомого.

Змееголовые не требовали платы, они учили пришельца, казалось, как одного
из своих. За исключением единственного - с ним никогда не говорили на их
родном языке. Даже книги, которые он читал, специально для него переписывались
человеческой речью. И на все его просьбы следовал вежливый, но неизбежный
отказ.

Он так же вежливо кивал в ответ, не задавая больше вопросов. В конце
концов, каждый имеет право на свои странности.

И вновь времена года сменяли друг друга в вечной, неизменной погоне, за
окнами то выла вьюга, то неслись сорванные ветром осенние листья, то ярко
светило весеннее солнце, то тяжко наваливался летний зной. Однако обитатели
Последнего Прибежища мало обращали внимания на время. В замке ничего не
менялось. Ничего не происходило. Что такое "праздник", тут не знали. Здесь
вообще не знали ничего, кроме работы.

Мало-помалу человека допускали до все более и более важных ритуалов.
Дуотты пытались понять, что же такое Тьма, откуда она взялась сама и откуда,
собственно говоря, взялась ее сила.

И он, захваченный этой лихорадкой, подобно своим наставникам, едва не
забыл об окружающем мире. В небольшой каморке, где он обосновался, были
только голые стены да лежак. Ничего больше. Он не нуждался в уюте и комфорте.
Он не нуждался ни в чем, кроме знания.

Однако пришел день, когда и его учителя попросили кое-что взамен.

Была глухая осень, здесь, на дальнем северо-востоке громадного континента,
уже вовсю пели победную песнь холодные полуночные ветры. Последнее Прибежище
штурмовали неисчислимые полчища незримых воздушных ратей, вытягивая, высасывая
тепло из-под спиральных куполов, несмотря на все усилия мастеров-заклинателей
погоды.

Но внизу, в подземелье, было тихо. Пахло разогретым металлом, какой-то
кислотой, еще чем-то неуловимым, вроде специй. Вокруг царил полумрак, лишь
слабо светились голубоватым извивы купола над головой.

Разумеется, он не раз бывал здесь. Главный заклинательный зал Последнего
Прибежища. Несколько раз ему доверяли участвовать в сложных и тонких
магических построениях, требовавших совокупных сил всех чародеев древнего
народа. Но обычно подготовка к такому действу начиналась загодя, и он знал
обо всем заранее. Сейчас же все происходило как раз наоборот.

Его позвали внезапно, оторвав от чтения манускрипта, посвященного одному
из труднейших и тайных разделов тварной магии - некромантии. Он уже давно
интересовался ею, справедливо полагая в стихии смерти и разрушения могучий
противовес оружию магов, именующих себя "Светлыми"; вивлиофики Последнего
Прибежища содержали немало рукописей на эти темы. Сами дуотты уделяли этому
не слишком много времени, повинуясь своим неимоверно сложным моральным
запретам и установлениям, вникнуть в которые обычный человек, пусть даже и
маг, не смог бы даже за десять жизней.

Большинство этих трактатов оказались переводами с другого древнего языка,
языка тех, чье имя в буквальном переводе с речи змееголовых означало не то
титаны, не то гиганты; утверждалось, что они появились тут чуть ли не
одновременно с дуоттами, если вообще не раньше. Но в отличие от змееголовых,
относительно быстро расселившихся по берегам теплых морей, основавших царства
и империи, титаны обосновались на одном-единственном южном острове,
отгородились от мира, где и занялись какими-то своими делами, оставшимися
непонятными даже многомудрым дуоттам.

Тем не менее некая часть их трактатов оказалась в руках змееголовых - что
означало все-таки не полное отгораживание титанов от мира. Дуотты то ли
купили, то ли выменяли труды, посвященные тому, чем они сами не занимались, -
магии смерти. После чего древние рукописи множество веков пролежали без
движения - змееголовые не нашли им применения даже в черные дни собственного
разгрома.

Что потом произошло с означенными титанами, манускрипты повествовали
скупо. Вроде бы они сумели найти дорогу прочь из закрытого Эвиала и покинули
его, пройдя великим звездным путем куда-то за пределы ведомого мироздания. А
чтобы их наследство не досталось бы никому, они затопили свой остров, так что
не осталось ни малейших следов, которые не отыскать, опустись ты даже на дно
морское.

Это было интересно, но не больше; у ученика дуоттов имелись куда более
насущные дела и вопросы, которые следовало разрешить. И которые он разрешал -
до того мига, когда за ним пришли посыльные хозяев Последнего Прибежища.

Его ввели в заклинательный зал, и он мимоходом удивился числу собравшихся
здесь дуоттов, - вдоль стен выстроились едва ли не все обитатели древнего
замка.

Тихо-тихо, на самом пределе слуха, шелестел тысячеголосый хор, повторявший
одно-единственное слово на языке дуоттов - человек, естественно, не знал его
значения, но отчего-то по спине его пробежала дрожь. Он уже давно не боялся
никого и ничего, смело шагал в неизведанные области той же некромантии,
заставившие бы трепетать от ужаса любого другого мага; но тут ему впервые за
все проведенное в Последнем Прибежище время стало не по себе.

И притом очень сильно.

Он остановился. Еще в далекой юности он научился разумной осторожности,
пока шатался по Эвиалу под флагом знаменитых "Костоломов". Никогда не следует
соваться в воду, не зная броду, - он в полной мере разделял мнение безвестного
автора сей пословицы.

- Что смущает тебя? - проскрипел голос справа.

- Ты устрашился неведомого, человече? - проскрипел голос слева.

- Нельзя колебаться, нельзя колебаться, - подхватили все остальные дуотты,
стоявшие вдоль стен.

- Я не понимаю, - начал было он, однако его тотчас прервали.

- Магия крови, человече, магия крови. То, что мы не можем ни постичь, ни
воспроизвести. Это дар только вашей расы, почему - мы не знаем. Но сегодня мы
хотим положить конец нашему незнанию, - торжественно-скрипуче провозгласил
старый дуотт, выступая ему навстречу: тот самый, что в свое время встретил
его, пришедшего проситься в ученики.

Человек на миг напряг мускулы и снова расслабил их. Он не забывал и о
честной стали, он не заплыл жиром и не растерял боевого умения, что не раз
спасало ему жизнь во время походов Вольной роты; если надо будет, он сумеет
прорваться силой. Дуотты почти все стары, они плохо владеют оружием; но сперва
надо все-таки понять их намерения.

- Вы хотите принести меня в жертву? - спокойно спросил он.