остывших недр Европы, а значит, есть смысл поискать простейшую жизнь там,
где льды находятся в жидкой фазе, - эта теория весьма занимала и Бента С.
И воду он там нашел. Не жизнь, но воду. Правда, и ему, и его напарнику
находка обошлась дорого.
лучей. Что они ищут? "Спросите, почему выслан на землю художник Оргелл..."
Я спросил. Лин ничего не скрывал: Оргелл ходил к Воронке. За это высылают?
"Тех, кто остался в живых."
бросает инспекторов на задание, не информируя их о деле подробно. Только
общие очертания, все остальное зависит от тебя. Если определить цель, это
может влиять на твои решения.
погиб. Если честно, им обоим не повезло: Уве Хорст потерял жизнь, Бент С.
может потерять будущее. Но Бент С. хотя бы жив, а Уве Хорст уже ни на что
не может рассчитывать. Он погиб. Он ушел навсегда. Его уже никогда не
будет.
Европе. Никогда и есть никогда. Если ты погиб, тебя уже никогда не будет.
стене, ты сгорел в смердящем костре разбившейся реактивной машины или
вывалился из лопнувшего скафандра в пространство. У тебя остановилось
дыхание, раскрошились ребра, ты истек кровью. Вот ты и погиб, вот ты и
ушел, чтобы никогда и никуда не вернуться.
радуг, слепящих цветных зайчиков - оптику приходилось затемнять. Ни
хребтов, ни метеоритных кратеров, ни даже просто всхолмлений - Европа
отшлифована как биллиардный шар, только трещины бесчисленных ущелий
оживляют ее. Великолепная школа для исследователя. В подобной школе
постигаешь все. Кроме бессмертия.
узнал об этом, потеряв напарника. Он, кажется, считал его близким другом.
Может быть, было бы лучше, считай он Уве Хорста врагом.
черного неба, высеребренного звездами. Не так уж, в принципе, я далек от
Солнца. Созвездия, висящие над Несс, ничуть не изменили своих очертаний,
только зигзаг Кассиопеи удлинился, опять же за счет Солнца.
могу только я. Он меня ненавидел: я интуитивно догадывался о том, о чем не
догадывались другие. Он надеялся только на меня: кто другой мог ему
помочь? Не Уве же Хорст. Он, Уве Хорст, давно был мертв. И подозреваю,
даже останься он жив, Бент С. не побежал бы к нему за помощью.
нашли воду, но они ее не увидели, а тележка Хансена стояла метрах в
тридцати от них. Инструкция запрещает обгонять тележку Хансена даже на
шаг, но Бент С. и Уве Хорст привыкли к ледяному царству; работая на Европе
второй год, они разуверились в существовании чистой воды. Они шли,
переговариваясь, по дну невероятно глубокого ущелья, точнее, по трещине,
разбившей ледник. Если бы они катили перед собой тележку Хансена, стоило
ее колесу коснуться воды, как все озеро моментально превратилось бы в лед,
по которому они и продолжили бы свое путешествие. Но вода была столь
прозрачна, а глаза гляциологов так утомлены ледяными радугами, что Уве
Хорст мгновенно провалился в чудовищную ловушку. Похоже, он не достиг дна.
Скорость кристаллизации оказалась слишком высокой. Но меня на Европе
интересовали другие вопросы: Хорста раздавило сразу? Хорст мог жить
какое-то время, пока был цел скафандр? Хорст мог успеть сказать что-то
Бенту С.? Ведь связь не была отключена, они могли какое-то время
переговариваться... Что мог сказать Уве Хорст своему товарищу?
исследованном секторе Космоса саванна Лакки - собственно говоря, единый,
распространившийся на всю планету растительный организм - была сожжена при
посадке "Кассада". Кто мог предположить, что водянистые на вид,
волнующиеся стебли уагуа вспыхивают и сгорают с фантастической скоростью?
Теоретически допускалось существование переохлажденных озер на Европе, но
кто мог предполагать, что однажды два опытных гляциолога оставят за спиной
тележку Хансена и, не торопясь, пройдутся по ущелью, как по школьному
катку?
был списан на Землю, и списан навсегда.
поздно все разрушается. Может быть, мы и найдем секрет бессмертия, только
он не поможет ни саванне Лакки, ни Уве Хорсту. Существует определенный
биологический механизм, он работает, и он не может однажды не дать сбоя.
вертикально и сиял, как маяк.
Бессмысленно торчать у окна, задавая себе дурацкие вопросы.
всерьез расспрашиваю себя о бессмертии?
что бессмертия не существует, и тебе не надо рассказывать, что такое взрыв
и как человека размазывает по базальтовой стене, - но ведь ты спрашивал!
Это твои вопросы! "Что значит никогда?.. Что значит погиб?.. Что значит
бессмертие? Бессмертию можно научиться?.. Что значит враги?.. Что значит
навсегда? Разве бывает как-то иначе?.." И что-то еще столь же абстрактное.
Это же ты спрашивал!
спрашивал. Эти вопросы приходили извне. Их не я задавал. Скорее всего, я
подвергся атаке Голоса.
Воронка - вот на что следует обратить особое внимание..."
и это не означает, что ты услышишь Голос. Но однажды это произойдет. Ты
живешь, как все, ты занят обыденными делами, ты всего лишь один из многих,
но однажды вдруг ты задумываешься. Тебя ни с того ни с сего начинают
занимать вопросы смерти и бессмертия, вечности и конца, и от вопросов этих
не отмахнуться. Это они владеют тобой, а не ты ими.
мне не изменилось, да и не могло измениться. Голос прозвучал, внес
смятение в душу и исчез, чтобы, наверное, скоро вновь вернуться... Но
чего, собственно, он хотел? Я ведь не отвечал всерьез. Да и как ответить
всерьез на вопрос: можно ли научиться бессмертию?
ему показался неинтересным?
к самому себе (в душе тоже дождило). Эта Бетт Юрген сразу потребовала от
меня многого. "На Несс есть люди, не разделяющие взглядов Совета..." Что
она имела в виду? Будущую Большую Базу? Но кому может быть не по сердцу
самый эффективный путь развития? "Если ответ вас удивит..."
посвящались открытию и заселению планеты Несс: первые корабли (я таких
никогда не видел), портреты героев, имена которых мне ничего не говорили.
На фоне звезд и туманностей проступал силуэт громадного кентавра. Реализм
изображений несколько смягчался странным цветом: его невозможно было
определить, мне даже показалось, что он медленно, но постоянно меняется.
поворачивался большой глобус, умело освещенный изнутри. Он был непривычной
формы - весь в плоских гранях. Таких планетных форм, естественно, не
бывает; тем не менее, это была планета Несс, выполненная в проекции
Фуллера. Именно такая проекция позволяет выдерживать истинный масштаб.
Разглядывая глобус, я впервые по-настоящему понял, как необычна планета,
как много на этой Несс чистой воды. Язычки и рассеянные точки архипелагов
и одиночных островов тонули во всеобщей голубизне. Благодаря барельефу я
уже знал, как это все может выглядеть на самом деле: обломки суши,
изгрызенные чудовищными приливами, покрыты кое-где шапками каламитов. Я
Акунин Борис
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман
Влодавец Леонид
Афанасьев Роман
Плотников Александр