вернешься и прямо в Марий Эл.
погрузившемся в диковатую рыночную экономику, жил тихий незаметный
бульдозерист Иван Лигуша. Лигушей, кстати, он был вовсе не по прозвищу -
получил такую фамилию от отца. Здоровый, как бык, неприхотливый в быту,
Лигуша во всем был безотказен - выкопать ров, засыпать ров, снести старое
здание, расчистить дорогу, просто помочь соседу... Жил Лигуша одиноко в
частном домике, ни жены, ни детей не имел, всех близких родственников
выбило еще в войну, не пил, не курил, не гулял, на работе особым рвением
не отличался, правда, и от работы не бегал. Некоторое скудоумие делало его
оптимистом. Вот потрясись всю жизнь в кабине бульдозера!.. Но полгода
назад с Иваном Лигушей начались странности. Для начала Иван попал под
машину. Не под "Запорожец", не под "Москвич", даже не под "Волгу". Попал
Лигуша под тяжело груженный КАМАЗ. Крепыш от рождения, бульдозерист выжил,
врачи перебрали его по косточкам, но вот с памятью получилась какая-то
чепуха: имя, домашний адрес, место работы, имена соседей помнил, но спроси
его: "Иван! Ты в прошлом году был в отпуске? А картошку ты посадил в
огороде? А что такое самолет - помнишь?..", ну и так далее, - он, конечно,
вспоминал, отвечал даже, но лучше бы, наверное, и не вспоминал. Спросишь,
как там нынче в Березовке (он иногда ездил в деревню за мясом), а он
радуется - Рона разлилась! "Река, что ли?" - "Ага". - "Мясо-то хоть
привез? Почем там у них?" Лигуша отмахивался: "У Барбье, как же,
допросишься!.."
Раньше, до встречи с КАМАЗом, не пил, а сейчас без проблем - мог большой
вес взять за вечер. Глаза блестят, не смотрит ни на кого, а всех видит.
Вдруг погудит: "У Синцова была? Зря ты это..." И женщина, присевшая было
выпить чашку кофе, приличная, культурная, умная на вид женщина, ни в чем
таком никогда не замешанная, вдруг, поперхнувшись, краснела. Вспыхивала,
оставляла недопитый кофе. Бог знает, что Лигуше про нее виделось...
Случалось, напрямую мысли читал. Сидит, скажем, напротив Лигуши Матросов,
жил неподалеку такой кочегар. Он свое винишко вылакал, ему скушно, он всех
не любит, он на Лигушу глаза поднимет - дать бы этому Лигуше в круглое
рыло! - а Лигуша уже знает, уже смотрит на него, уже предупреждает: иди-ка
домой, вот давай домой иди-ка, только не по Зеленой, на Зеленой тебя,
пьяного, оберут. И все такое прочее.
помнит то, чего никогда не видел, не помнит того, что окружало его с
детских лет, а на первомайскую демонстрацию, было, вышел с портретом
Дарвина. Правда, если уж сказал тебе - не ходи вечером по Зеленой, пьяного
оберут - то все знали: пойдешь - и оберут тебя, и рожу начистят. Зато
потерявшие бумажник или документы, если в том появлялась надобность,
напрямую бежали к Лигуше. Вот, дескать, Иван, жизнь-то!.. И он ничего,
ухмылялся: нет проблем, все путем, нормалек, дескать, поможем, дескать! И
указывал - где, у кого искать... Было время, мужики всерьез подозревали -
может, Лигуша с кем в сговоре? - но ничем такое не подтверждалось. В конце
концов поняли: дар у него такой. В газетах, опять же, писали в то время:
одну доярку молнией трахнуло, она стала сквозь стены видеть. А чем
тяжелогруженый КАМАЗ хуже молнии?
да выронили по дороге, потеряли, грузовик его переехал. Водитель
испугался, тайком сплавил труп в озеро, а там браконьеры взрывчаткой рыбу
глушили, труп всплыл. Испугались, дело-то в пограничной зоне, бросили
несчастного на контрольную полосу, а пограничники заметили и трижды в труп
из гранатомета шваркнули. Хирург потом в операционной провел пять часов.
Вышел, стянул с рук перчатки, выдохнул устало: "Жить будет!" Считай, это о
Лигуше. Не любят его в Т. Одна Анечка Кошкина из библиотеки привечает
Лигушу, и то, скорее, по инерции - до встречи с КАМАЗом дружила с ним.
Короче, такой человек, как Лигуша, должен был достукаться. И достукался.
выдать одновременно два трупа одного и того же Лигуши.
голос сильный, глаза зеленые, болотного цвета и вразлет. Еще до того, как
Лигуша побывал под КАМАЗом, она пыталась сделать его своим мужем. Дело
почти удалось, но тут вся эта история. Анечку Лигуша, впрочем, признал,
хотя многого не помнил. Понятно, это Анечку раздражало. Чем сильнее она
пыталась ускорить естественные, на ее взгляд, события, тем сильнее
упирался Лигуша. Может, поэтому где-то в мае Анечка заявилась в кафе не
одна, а с кавалером. Мордастый наглый придурок, на пальцах левой руки
выколото - "Костя", на пальцах правой - "Пуза". Сечешь? Но разговор
правильный, грамотный, это Соловей всегда умел. Он даже из зоны слинял
как-то без особого шума. Числится в розыске, а особенно его как бы и не
ищут, тоже предмет для размышлений... И, если говорить честно, Соловью
сама Анечка была вроде бы ни к чему, сидит с ней, а слова для Лигуши
роняет, Лигуша тоже в кафе сидел. Свидетели утверждают, добивался Соловей
чего-то Лигуши.
старинный. Сколько раз ни горел, чего с ним только ни проделывали,
старинных зданий, домов купеческих каменных со стенами толщиною в метр до
сих пор много. Когда такие дома ломают, всякое находят. Золотишко находили
в кожаных кисетах, документики... Мог и Лигуша в бытность свою
бульдозеристом на что-то такое наткнуться. Припрятал находку в укромном
месте и позабыл, а Соловей разузнал и напомнил.
хотел Лигушу получить в мужья? Кто приперся с лихим кавалером, который не
столько Анечку занимал, сколько договориться хотел о чем-то с Лигушей? И
финал опять же... Соловей поет, Соловей глазки строит, у Соловья
счастливое будущее в глазах горит, а Лигуша - он Лигуша и есть. Иван,
короче. Он взял свой вес, а по кругу пустил слух. Вон, дескать, тип сидит,
Аньку Кошкину щиплет. Только зря щиплет, щипать ему осталось недолго; в
июле сядет, причем надолго сядет, есть за душой у него такое, чтобы
надолго сесть... Ну, Соловей и сорвался. Сильно хотел чего-то от Лигуши,
долго его терпел, а тут терпение лопнуло. Взрывной тип. Выхватил из-под
плаща обрез и пальнул картечью в Лигушу из двух стволов. Это он всегда
умел. Когда за Лигушей приехали, пульс у него исчез, давление упало до
нуля, зрачки на свет не реагировали. Свезли бывшего бульдозериста в морг.
Но помер в ту ночь не он. Чуть душу богу не отдал смотритель - прямо на
него выполз из морга Лигуша! Вид несколько встрепанный, но мертвецом
такого не назовешь - даже открытые раны почти затянулись. Медики сразу
всех начали уверять - такого не может быть; правда, они же уверяют - в
медицине все возможно. Короче, Лигуше повезло. Правда, память осталась
прежней - дерьмовой, а, может, стала и хуже. Но это даже к лучшему: с
Анечкой Лигуша встретился так, будто ничего особенного не произошло. А
Соловей, скотина, лег на дно, лежит где-то в Т. с обрезом. Так что, Шурик,
учти: обрез в Т., и если он все еще в руках Кости-Пузы, значит, выстрелит.
Как в чеховских пьесах, грубо добавил Роальд.
долго выбирал что-то, выбрал книжку русского писателя Тургенева, очень
хвалил, особенно роман "Вешние воды". Так следует из показаний свидетелей.
А еще обещал Соловей богатого спонсора. Вот сделаем библиотеку! Анечку это
не могло не восхищать, отсюда и презрение к Лигуше, обманувшему ее
ожидания. Судя по всему, добавил Роальд, какое-то время Лигуша был ей
неприятен. Сам суди. В мае, вечером, выйдя из магазина, Кошкина встретила
на крыльце Лигушу. Несла Кошкина в руках большой хрустальный подарочный
рог. Безумные деньги по нашим временам. А Лигуша, как и следовало ожидать,
ухмыльнулся: вот дескать, Анька, рог бездарно сломаешь! Не знаю уж, какими
словами он эту простую мысль выразил, но Анечка, безумица, этим самым
рогом и отделала Лигушу. Маленькая, рыжая, ей до головы Лигуши еще надо
допрыгнуть, а допрыгнула. Так отделала рогом бывшего бульдозериста, что он
замертво повалился в лужу. Когда приехала скорая, он уже захлебнулся, его
даже в реанимацию не отправили, сразу в морг. А в морге смотритель, как
всегда пьяненький, чуть вторично не схлопотал инфаркт.
С этим тоже следует разобраться.
Лондон Джек
Афанасьев Роман
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия