стараюсь узнавать, с кем проводит время моя дочь. Правда, возможностей
этих не слишком много. Мы с Вэлом так заняты!.. Вэл - это мой муж.
продолжала:
внимания, сколько бы ей хотелось. Да и нам тоже... Вот и получается, что
ее воспитывают, в основном, бабушки и дедушки. Видите ли, работа требует
нашего систематического присутствия на Марсе... Но когда мы здесь, дочь
живет с нами и мы стараемся уделять ей всяческое внимание. Правда, Вэл
очень занят, да и у меня времени не так много... Но Флой всегда была очень
хорошей девочкой и не доставляла нам никаких хлопот... Вот и тогда...
Оказалось, я ошиблась с этим индексом...
работаете на Марсе?
сложности, наверное, месяцев пять-шесть ежегодно.
ваша работа так сильно связана с необходимостью бывать там...
Мы люди Земли... И потом: ведь на Марсе живут только те семьи, которые
непосредственно заняты на тамошних производствах, а мы-то научные
работники. Нам обязательно надо бывать на Земле, иначе мы потеряем
квалификацию... Люди нашей профессии постоянно должны общаться с себе
подобными - в противном случае, как говорит Вэл, "мозги разжижаются"...
Знаете, обстановка, знакомства, живые контакты и все прочее...
рассеянный.
та с любопытством посмотрела на Калинова. Когда официантка удалилась,
миссис Салливан произнесла, виновато глядя на собеседника:
- это наука, наука и еще раз наука... На этом поприще можно чего-либо
добиться, лишь отдавая всего себя работе. Нам не стоило заводить
ребенка... Но ведь я женщина, так хотелось испытать радость материнства. И
потом, мы никогда дочке ни в чем не отказывали. А мои отец с матерью и
родители Вэла во внучке и вовсе души не чают... Так что ей не в чем нас
упрекнуть, она получила прекрасное воспитание. Образование тоже получит по
полной программе... А не захочет заниматься наукой, пусть занимается
чем-нибудь другим, образование в любом случае не помешает.
гарантировала счастье и если бы образование заменяло материнскую любовь.
Моя дочь что-нибудь натворила? Флой - очень воспитанная девочка...
равнодушия - так, чтобы не было нарочитости. - Просто я интересуюсь этим
индексом... В джамп-связи были кое-какие неполадки - ничего опасного, но
на всякий случай мы проверяем.
попала. Загоралось предупреждение о неправильном наборе индекса и все. Я
обратилась в местное бюро Транспортной Комиссии. Они заявили, что такого
индекса не существует. На этом все и закончилось.
благодарностях и попрощался. Все равно эта горе-мамаша больше ничего не
знает. Во всяком случае, такое складывается впечатление. Можно, конечно,
попытаться побеседовать с самой Флоренс Салливан... Но если Флоренс не
дура, беседа вряд ли принесет ему дополнительные сведения. Ясно пока вот
что: двое подростков из тех семей, которые называют "дисгармоничными",
имеют отношение к одному и тому же индексу джамп-связи. Под этот индекс и
нужно копать.
вдруг пригодится?
очень. Какие-то они были ненормальные, равнодушные, словно и не жили в
этом мире, а наблюдали за ним со стороны.
Калинова он, слава Богу, помнил, да и на видеокристаллах она увековечена.
А вот внутреннее, так сказать, содержание... Нельзя утверждать, что это
для него темный лес, нет, события, происходившие с ним в те годы, он
помнил хорошо, но вот настроение, с которым он тогда переживал эти
события, состояние души Калинова-подростка, этакий "аромат жизни", как его
называл Калинов-сегодняшний, был давно уже заслонен более поздними
страницами биографии. Хотя нет, "аромат" одного события - встречи с
Наташкой - он помнил и сейчас, как будто и не прошло с тех пор восемь
десятков лет. Наташка-то была бой-девка, и ему немало сил пришлось
затратить, чтобы привлечь к себе ее внимание, тем более что сам он в те
годы был "мальчик нежный кудрявый", наедине с девчонками чувствовал себя,
как в открытом космосе без скафандра, и поведение его в таких случаях
соответствовало принципу "и хочется, и колется"... Но вот в отношения с
Наташкой он нашел в себе силы нырнуть, как в ледяную воду - зажмурившись и
не раздумывая. И не проиграл... Впрочем, ладно, зачем бередить душу?
Прошлого не вернешь!
Питер.
что плотной пеленой висевшего вокруг, солнечный свет был резок и
неприятен. Когда глаза привыкли, Калинов огляделся.
были незнакомые. Мимо прошелестела большущая стрекоза. Калинов не был
специалистом по энтомологии, но готов был биться об заклад, что на Земле
он таких стрекоз не встречал.
разговаривали друг с другом, другие лежали, третьи танцевали. Головы
танцующих украшали обручи с кристаллофонами.
деревьев. Слева, метрах в двухстах от Калинова, раскинулось слепящее
зеркало небольшого озерца. Легкий ветерок доносил оттуда веселый девчачий
смех и визг. Видимо, там купались. Над озером висело синее солнце.
- кожа да кости. Но хорошенькая... На лице никаких следов макияжа. И
правильно - макияж только отвлекал бы внимание от ее глаз. А глаза были
замечательные - большие и редкого, изумрудного цвета. Длинные вьющиеся
рыжеватые волосы - похоже, натуральные. Открытое зеленое платье, без
прозрачных вставок, облегает чуть намеченную грудь.
не видела.
от чего у Калинова возникло острое желание погладить девушку по голове.
было нужно отвечать.
другие - покупаться. Или просто поговорить...
далекие купы деревьев. Синее солнышко палило нещадно, и тащиться под его
лучами по открытому пространству совершенно не хотелось.
вместе.
Оказалось, все, что он помнил, он помнил неправильно. Нечто давным-давно
забытое, потерянное в череде прожитых лет, пронзило его сердце, и оно
вдруг споткнулось, заныло от тихой боли, переполнилось сладкой тоской, и
внезапно захотелось заплакать, заплакать так, чтобы мир захлебнулся в его
слезах. И чтобы из этого соленого безбрежного моря родилось что-то новое,
до жути юное, кристально-чистое...
тени, и Калинов обнаружил себя стоящим в лесу среди огромных - ствол в три
обхвата - деревьев. Вита была рядом и по-прежнему держала его за руку.
Изумрудные глазищи ее сияли.
Лукин Евгений
Зыков Виталий
Свержин Владимир
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий
Березин Федор