сторону, то в другую. Потом что-то там оборвалось, и теперь они неслись на
нас.
моих описаний не значит ничего по сравнению с тем, что было там.
по манипулам. Шестью маленькими волноломами - чтобы разбить на куски
энергию этой волны.
за ними, но остальные обрушились на нас.
которые ни в коем случае не свернут в сторону. Они в ста шагах от вас, но
через мгновение - уже рядом.
рухнула, придавив херуска. Еще одна встала на дыбы; в нее ударилось сразу
несколько лошадей, она упала и, скользя по земле, как огромный снаряд,
врезалась в наш строй. Мы отпрыгнули в стороны, чтобы эта туша не сбила
нас с ног, но другие германцы были уже рядом. На меня мчался херуск с
длинным копьем - не копьем даже, а колом, обожженным на костре с одной
стороны. Я успел подставить щит. Сила удара была так велика, что я упал на
спину. Правда, и сам германец вылетел из седла, но я тут же потерял его из
виду, поскольку в нескольких вершках от моей головы промелькнули конские
копыта.
уже не было. Кучками и поодиночке легионеры дрались с конными.
закутанного в шкуры херуска. Седые, жирные волосы варвара грязными пучками
торчали во все стороны. Он коленями сдерживал лошадь и размахивал топором
на длинном толстом топорище, сжимая его обеими руками. Чужак метил мечом в
бедро германца, но промахнулся и, потеряв равновесие, не успел прикрыть
голову щитом. Удар топора пришелся вскользь по шлему Чужака, но оглушил
легионера, и тот упал. Старик размахнулся, чтобы добить его.
появился Сцева. Он подставил под удар германца свой щит, держа его обеими
руками. Щит раскололся, и Сцева отбросил его остатки в сторону. Германец
замахнулся еще раз, теперь на Сцеву. Но тот нырнул под брюхо его коня и
выскочил с другой стороны уже с окровавленным мечом в руке. Уворачиваясь
от падающей лошади, которой он вспорол живот.
отбиваясь от всадников. Правда, стало легче. Когда за ними нет массы и
скорости, у них много уязвимых мест. Лошади пугаются, не стоят на месте.
Голые ноги... Часть германцев, проскакав сквозь нас, оказалась перед
главной колонной. Но их было мало, мы раздробили конный вал. Они даже
больше не пытались атаковать, поворачивали обратно. Сразу несколько когорт
спешили нам на помощь.
шестеро легионеров. Я с радостью увидел, что там и Марсал, и Ибериец, чей
шлем из-за замотанного уха съехал на бок. Они отпрыгивали, перебегали,
пригибаясь к земле, уворачиваясь от передних ног лошади: та плевалась
кровавой пеной и пыталась достать их копытами. Судя по всему, они имели
дело со знатным германцем. На нем были настоящие доспехи, а лошадь
покрывала попона с нашитыми на нее медными бляшками. Никак не удавалось
достать ни ее, ни всадника. Но их не выпускали из круга. Я сунулся было,
но тут же получил удар копытом в лицо. Словно что-то взорвалось в моей
правой глазнице. Видимо, сознание вернулось ко мне не сразу. Когда я
поднимался с земли, всадник и легионеры были уже в стороне. А Марсал
сжимал в руках подобранное с земли копье и норовил оказаться против
лошадиной морды.
Лошадь испуганно встала на дыбы. И Марсал, воспользовавшись этим, ударил
ее в горло, под медные бляшки.
крутились поблизости. Остатки нашей когорты сменили. Теперь мы шли в
главной колонне. Чужака оглушило, он едва соображал и с трудом передвигал
ноги. Его оружие несли Сцева и Ибериец, а мы с Марсалом поддерживали за
предплечья. Оставить нельзя - германцы добивали всех раненых.
Нужен штурм для того, чтобы войти в него.
другие племена. Хавки, бруктеры - если вам что-то говорят эти слова.
лучников, то клинообразные отряды со щитами и копьями. Варвары прятались
даже в кронах деревьев. У них там, наверху, было все, включая жаровни. На
жаровнях они грели горшки со смолой или жиром. Я видел, как один германец
плеснул смолой, швырнул в легионеров горшок, а потом с ножом в руке
прыгнул сам.
начиналась серьезная схватка, варвары отступали. Словно просто задерживали
нас.
лес оказался небольшим. Когда солнце зашло, мы были уже на его опушке.
Перед нами лежал пустырь, а дальше - холмы, за которыми темнела
разорванная посередине ущельем горная гряда. Вот он, проход, за которым
нас уже не остановит ничто. Там кончаются леса. Там Ализон.
так, как при вчерашнем пробуждении. Я думал, открывать мне глаза или нет.
Какая-то сила выкручивала меня оттуда, но я чувствовал, что могу
сопротивляться ей.
велика была разница - моя психика с трудом выдерживала прыжки из одного
человека в другого.
большая часть армии. Остальные попадут в плен, и их тоже ждет незавидная
судьба. Я был убежден, что ночью опять окажусь там. Как раз во время
последнего губительного боя.
Значит, если бы мне сегодня отрубили руку, я проснулся бы без руки.
сочетание этих миров: один, где тебя могут убить каждую минуту, где страха
смерти почти нет, есть лишь желание выбраться и отомстить. Или наоборот -
отомстить и выбраться. И другой мир, защищенный четырьмя стенами, одеялом,
медицинским обслуживанием, где страх перед смертью, наоборот, ввергал меня
в панику.
пытался, но не мог сказать о Тевтобургском лесе: "Какая дикость и
нелепость!" Он стал моей частью. Если не голова, то сердце было уверено в
правомерности его существования.
сегодняшнего пробуждений, но не мог вспомнить, с какого именно момента
начинался сегодняшний сон. Словно вчерашний день я провел вне времени, а
ночью вернулся к исходной точке.
прожил вдвое больше времени. Я пытался понять почему. Подобные мысли
занимали меня до вечера, пока стрелки часов не стали приближаться к
девяти. Тогда меня охватил страх: я бросился варить кофе. А вслед за
страхом пришел стыд.
Через них - перед батавами, которые могли все, которые так здорово
сражались, - и за меня тоже. Перед всеми, кому предстоит штурмовать
проход.
полночь, а я уже чувствовал, что устал и страшно хочу спать.
выдержал. Уснул прямо так: сидя за столом.
едва прикрывал нас от стрел. На вторую ночь оставаться здесь нельзя.
Дельбрюка. Перед нами находился проход. Светло-серый треугольник острием
вниз в темно-коричневых горах. Горы огибали нас, как подковы. Перед
ущельем лежали холмы, кое-где покрытые вереском. В проплешинах был виден
песок - потемневший и потяжелевший под дождем.
расположились германцы. В шкурах, в латах, с копьями, топорами, дубинами.
Старые и молодые, еще безусые лица. Что-то жующие, возбужденно зевающие,
мрачно насупленные. Дождь струйками бежал по подбородкам. Германцы
сливались в тупую, бесповоротно враждебную массу.
означать, что все их усилия окажутся напрасны. Наконец-то! Забылись
сырость, холод, усталость, пустые желудки, из-за которых оружие казалось
еще более тяжелым, а движения неуклюжими. Как варвары могли одолеть нас в
правильном бою?
слишком мало, не больше половины. Они и сейчас стояли в центре, на самом
важном месте. Наш легион был справа от них, второй - слева. Третий ушел в
сторону, он обходил холмы по бездорожью.
даже не колотили в барабаны.