read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



- У кого ещё есть подобная дочь! - говорил Нидуд, растроганно гладя её по голове. - Какой ещё конунг похвастается, что его дочь среди ночи прыгнула в лодку и отправилась его встречать!..
Бёдвильд блаженно прижималась к его груди и не разубеждала его.
Ни Хильдинг, ни Трюд так и не догадались об истинной причине, погнавшей Бёдвильд в ночное путешествие по морю... Сам конунг до того гордился её поступком, что и не подумал подробно её расспросить, и говорить неправду не пришлось.
Единственным, кто сразу же её раскусил, оказался маленький Сакси. На следующий же день он отозвал её в сторонку:
- Бёдвильд, я, по-моему, что-то про тебя знаю... У неё пробежал по спине холодок:
- Что же ты знаешь, братец?
Сакси хитро покачал головой и сказал:
- Теперь, если мы поссоримся, мы сможем рассказать друг про друга. И здорово же нам обоим влетит...
Бёдвильд ответила:
- Мне совсем не хотелось бы ссориться с тобой, Сакси.
Он вздохнул:
- И мне с тобой, сестрица. Бёдвильд сказала:
- Но если это всё-таки случится, можно ли мне попросить тебя промолчать о том, что ты, как тебе кажется, знаешь?
Сакси нахмурился.
- Значит, тебе можно говорить, а мне нельзя?
- Я-то не скажу, - ответила Бёдвильд, и он знал, что так оно и будет. - Но вот если ты проболтаешься, мне придётся хуже, чем пришлось бы тебе, если бы это я проболталась.
- Почему? Бёдвильд сказала:
- Не знаю. Просто мне будет плохо, вот и всё. Тогда Сакси поднял голову и гордо сказал:
- Клянусь тебе бортом лодьи, пусть он отвалится у неё посреди моря. Клянусь тебе краем щита, пусть он рассыплется в прах от первого же удара. Клянусь тебе конским хребтом, пусть он меня не снесёт. И ещё сталью меча - пусть я никогда не возьму его в руки, если хоть полслова скажу кому-нибудь обо всём этом деле!
В ту осеннюю ночь, на борту боевого корабля, не было ничего прекраснее рук отца, лежавших на её плечах, - рук добрых, сильных, родных! И заскорузлой кожаной куртки, к которой она прижималась лицом, ощущая идущий от неё запах всех солёных морских ветров...
Но золотое колечко оставалось на своём месте. И иногда словно бы тихонько сжимало её палец, напоминая: я здесь...
Бёдвильд помнила.
Иногда она поглядывала в сторону моря. Туда, где в осенних дождях, а потом в зимних метелях угадывались хмурые скалы острова Севарстёд. И ей казалось, будто кто-то смотрел с этих скал на серые морские волны и ждал, дождаться не мог маленького паруса, сшитого из старого плаща...
Зима принесла холода, туманы и снегопады. Люди вытащили из сараев лыжи и сани, а на вершинах гор появились снежные шапки.
Однажды Бёдвильд услышала, как Нидуд, вернувшись из очередной поездки на остров, сказал старому Хильдингу:
- - Крыша в хижине протекает. Хильдинг ответил:
- Вот и я заметил, что он стал кашлять. Да и дров сжёг больше обычного. Нидуд сказал:
- Надо будет как-нибудь починить эту крышу. После этою Бёдвильд целый день только и думала, что о дырке в крыше лачуги; и ещё о том, что Волюнд, конечно, сидел прямо под этой дырой, потому что его не пускала слишком короткая цепь. И кашлял, кашлял, уткнувшись лицом в костлявые худые колени...
Под вечер она твердо решила побывать на острове ещё раз. И как можно скорей. Она отвезёт Волюнду вкусную еду и меховое одеяло. А там пусть будет так, как это угодно судьбе.
Однако в ту же ночь налетела такая лютая непогода, что ни один разумный человек носу не высовывал из дому без крайней нужды. Не говоря уж о том, чтобы куда-нибудь ехать. И Бёдвильд осталась сидеть у тёплого очага. Сидеть и представлять, как страшно, наверное, было на острове, в каменной хижине, заметённой по крышу. Как жутко и тоскливо выл за стенами ветер, и летели в дымовое отверстие пригоршни холодного снега...
Дней через пять после начала шторма Нидуд сказал:
- Как тебе кажется, Хильдинг, когда у него должны были кончиться дрова? Ярл подумал и ответил:
- Если он жёг их как всегда, то два дня назад. Но я надеюсь, что он сделался бережлив.
- А еда? - спросила, подойдя, многомудрая Трюд. - Я же помню, сколько я посылала!
Мужчины посмотрели сперва на неё, потом друг на друга, и Нидуд хмуро сказал:
- Всё равно сейчас ехать нельзя.
Бёдвильд при этих словах не выдержала и расплакалась. Умрёт на острове Волюнд, и уйдёт что-то очень важное из её жизни навсегда. Нидуд заметил слезы дочери и сказал:
- Хоть бы скорее кончилась эта буря! Если он не погибнет, я велю ему сделать ожерелье для нашей Бёдвильд.
Когда тучи наконец исчерпали свой гнев, Нидуд конунг немедленно поехал на остров. Бёдвильд проводила его со слезами. Она плакала и страшилась, что сама себя выдаст. Но ни у кого не шевельнулось и мысли, что дочь конунга могла так убиваться из-за кузнеца! Владычица Трюд даже обронила нечастую похвалу. Она сказала:
- Хорошая хозяйка будет из тебя, Бёдвильд. Ей, верно, казалось, что Бёдвильд боялась лишиться столь редкостного раба, как хромой мастер, сидевший на острове. А Нидуд конунг, едва поставив ногу на берег, подозвал к себе дочь. И при всех надел на неё золотое ожерелье, украшенное перламутром. Он сказал:
- Я обещал и исполнил. Носи и не снимай даже в хлеву!
Волюнд был жив... Бёдвильд смутилась и пролепетала:
- Оно же запачкается...
Конунг улыбнулся.
- Пусть пачкается. Люди скажут: вот Бёдвильд, дочь конунга ньяров! Как же он одевает её в праздник если она и коров доит вся в золоте!
Но Бёдвильд всё-таки сняла ожерелье, чтобы рассмотреть его наедине. Сделано оно было, конечно, бесскверно; но колечко на её пальце так же от него отличалось, как белый лебедь, парящий высоко в синеве, - от пёстрой утки, выкормленной под опрокинутой корзиной. Почему так?
И ещё показалось, будто Волюнд хотел ей что-то сказать.
А потом подошла середина зимы и весёлый праздник Йоль, после которого день вновь начинает расти. Нидуд конунг пригласил к себе множество гостей и стал почти ежедневно ездить на остров Севарстёд, готовя подарки. Однажды Бёдвильд спросила его:
- Не устал ли ты, отец мой конунг, так часто ездить туда и обратно? Может, ты прикажешь, чтобы кузнеца перевезли сюда... хотя бы ненадолго... Он мог бы всё время ковать...
Она так и трепетала от сознания собственной дерзости, но Нидуд ответил ласково:
- Твоя правда, он у меня пока что больше ест и пьет, чем делает своё дело. Я думал об этом. Но ты не забывай ещё и о том, что у него наверняка есть могущественные родичи, мстительные к тому же. Мне тоже захотелось бы мстить, если бы моему сыну перерезали поджилки!
Бёдвильд покорно кивнула, а конунг продолжал:
- Если бы мы жили где-нибудь в глухом углу, куда редко заглядывают чужие люди, я поступил бы так, как ты предлагаешь. Но к нам скоро будет много гостей, и как бы не сыскался среди них человек завистливый и болтливый! А не хотелось бы мне оказаться носом к носу с родичами кузнеца!..
Среди приглашённых к Нидуду на праздник побеждённой зимы был и Атли конунг из соседней долины, из-за горного хребта. Они с Нидудом были друзьями - два конунга, а конунги нечасто питают один к другому иные чувства, кроме зависти и вражды. Эти же ладили, и, как залог дружбы, жил у Нидуда сынишка Атли, малолетний Готторм. И воспитывался вместе с Сакси под рукою старого Хиль-динга ярла.
Бёдвильд смутно помнила, как Хильдинг обучал когда-то ещё и Рандвера, старшего сына Атли; ныне этому Рандверу уже минуло двадцать три зимы. Рассказывали, будто он каждое лето пропадал в море со своими викингами, считая зазорной мирную жизнь на берегу. Вот и теперь он приехал к Нидуду во главе собственной дружины. И носился по округе на быстроногом коне, горланя и плашмя колотя мечом в деревянный щит.
А когда приходила пора садиться за стол, он неизменно устраивался рядом с Бёдвильд. Выбирал для неё кусочки получше и пил с нею из одного рога, вполне уверенный, что ей это льстило.
И то сказать - многие, видя такое внимание Рандвера, вслух желали ей счастья. Сам Нидуд смотрел и улыбался, и вместе с ним улыбалась многомудрая Трюд.
И только самой Бёдвильд было противно до тошноты!..
Руки Рандвера не походили не то что на крылья - даже на крылышки. Они умели только хватать рукоять секиры или меча. И ещё: забираться под стол, находить пальцы Бёдвильд и поглаживать, как приглянувшуюся вещицу.
Правду сказать, собою он был очень хорош. Как это и подобает юному храбрецу: длинные мягкие усы, чуть вьющиеся волосы и светлые, беспечальной голубизны глаза.
Бёдвильд всё время казалось, будто эти глаза смотрели не то сквозь неё, не то поверх, не желая вглядеться попристальнее. Наверное, они привыкли скользить по девичьим лицам, выбирая самое пригожее. И это скольжение уже слегка их утомило.
Знать бы Рандверу, что не шёл у неё из ума калека-кузнец, диким зверем сидевший на цепи, на острове Севарстёд! И что не было ей дела до храброго викинга, гордо восседавшего рядом!
Однажды Хлёд и Эскхере куда-то пропали на весь короткий зимний день. В утренних сумерках ушли, в вечерних сумерках вернулись. Вернулись хмурые и злые до того, что их не смогла развеселить ни вкусная еда, ни пиво, ни даже хвалебная песнь заезжего скальда по имени Эйстейн.
А надобно сказать, что Эйстейн был скальдом весьма знаменитым. И чего только про него не рассказывали! Будто бы случилось ему раз надерзить одному конунгу, и тот велел схватить его и посадить в оковы. И не видать бы больше слагателю песен прекрасного белого света, не додумайся он сложить для конунга величальную и тем выкупить свою голову.
Ещё говорили, будто он, Эйстейн, выйдя тогда за ограду конунгова двора, разыскал где-то лошадиный череп, надел его на ореховый шест и не сходя с места сказал про обидчика самое что ни на есть хулительное стихотворение-нид! И такова оказалась сила того нида, что конунг немедленно разболелся и слёг, а потом вовсе отправился в мёртвое царство, в гости к владычице Хель!..
У Нидуда скальд жил в величайшей чести, ибо искусство слагать стихи по праву ценилось повелителем ньяров едва ли не выше умения владеть оружием и водить в море корабль. Скальд приехал к нему вместе со своим другом, тоже не чуждым этого дара; и когда близнецы вернулись домой, эти двое как раз произносили для Нидуда конунга только что сложенную песнь. Говорил то один, то другой, два голоса то соглашались друг с другом, то спорили - и так замысловато сплеталось хитрое кружево фраз, что слушатели придерживали дыхание в груди. Братья потихоньку проскользнули на свои места. Когда скальды кончили и вернулись к столу, поправляя на запястьях по новенькому браслету, Нидуд обратился к сыновьям. Он сказал:
- Я хочу знать, где вы были весь день? И почему у вас такой вид, будто вы с кем-то схватились и не смогли победить?
Он обращался к обоим, но смотрел только на Хлёда. Хлёд был старшим; это давало ему многие преимущества, но и отвечать приходилось чаще всего одному за двоих.
Мельком посмотрел он на Эскхере и ответил так:
- Были мы здесь неподалёку, на берегу. А злы мы оттого, что потеряли свои мечи. Нидуд нахмурился.
- Странные речи! Как же это вы их потеряли? Да ещё оба враз! Хлёд сказал:
- Мы их сломали. А обломки выбросили в воду. Нидуд не смог скрыть удивления.
- Я и то затруднился бы сломать эти мечи, не говоря уж о вас! Или вы за одну ночь превратились в могучих бойцов, или здесь кроется что-то тёмное. Это должна быть занятная история, и я хочу послушать её!
Хлёду сделалось заметно не по себе, но заговорил он сразу и не размышляя:
- Мы пришли на берег и увидели там тюленя, выбравшегося на припай. Он показался нам странным, потому что у него были глаза как у человека. Мы пугнули его, но он не побежал. Тогда мы поняли, что это был колдун, и я напал на него справа, а Эскхере - слева. Однако шкура у него оказалась твёрже любого железа, и об неё-то сломались наши мечи. И мы выбросили осколки, потому что на них могло остаться какое-нибудь колдовство и это принесло бы несчастье.
- А что же тюлень? - весело поблёскивая глазами, спросил Эйстейн скальд.
- Тюлень, - сказал Хлёд, - ушёл обратно в воду.
Рассказ сына конунга был выслушан во внимательной тишине. В его правдивости усомнился разве что Эйстейн, но скальд промолчал. А вот Сакси,
который по просьбе сестры уселся в этот раз между нею и Рандвером, - Сакси вдруг громко прыснул и, спохватившись, зажал себе рот ладонью. Все посмотрели на него. Сакси поёрзал на лавке и объяснил:
- Я представил, как это они дрались с тюленем...
Но при этом он толкнул Бёдвильд остреньким локтем, и она поняла, что ей он готов был рассказать кое-что ещё. Так оно и вышло. Оставшись с ней один, Сакси сказал:
- Помнишь, ты говорила когда-то, что великим героям неведома ложь? Ну так вот, если ты была права, то героями им не бывать, а великими и подавно. Они ездили, на остров!
- Как ездили? - ахнула Бёдвильд. - Да не путаешь ли ты, братец?.. Сакси ответил:
- Я слышал, как они шептались, прежде чем войти. Они ссорились, а это у них нечасто бывает! И Хлёд говорил - это ты виноват, ты первый придумал поехать! А Эскхере - нет, ты!.. Мы с Готтормом никогда...
Бёдвильд сказала:
- Можно ли попросить тебя, Сакси? Если кто-нибудь станет спрашивать, где я, скажи, что я отправилась вверх по фиорду на твоей лодке...
Сакси ответил:
- Ты бы больше обрадовала меня, если бы позвала с собой. Я ведь знаю, куда ты собралась! Бёдвильд сказала:
- Я бы позвала тебя, братец. Но если меня станут искать, кто лучше тебя сделает так, чтобы меня не нашли?
Бёдвильд правила к острову Севарстёд, и ей казалось, что быстро бежавшая лодка еле ползла. Что произошло там, на вершине чёрной скалы? Жив ли он ещё... её кузнец...
Она не повернула бы руля, даже если бы заметила погоню. Посмотреть на Волюнда. Хоть издали. Хоть одним глазком. Увидеть, что он цел. А там не всё ли равно!
Солнце весело светило с ясного неба, и пальцы рук мгновенно коченели, стоило опустить их в воду. Море у здешних берегов не подчинялось никакому морозу, и только там, где выплескивались волны, пена застывала белыми кружевами...
Тропинка наверх сильно обледенела и стала опасной. Лишь достигнув того места, откуда уже можно было видеть лачугу, Бёдвильд отважилась поднять голову и посмотреть, прикрыв ладонью глаза.
Волюнд стоял прямо перед нею, в нескольких шагах! Стоял без цепей. В распахнутой безрукавке. И подставлял себя солнечным лучам. Должно быть, он издали заметил Бёдвильд и её лодку.
Он смотрел на неё. И улыбался.
Он заговорил первым. Он сказал:
- Здравствуй, Бёдвильд. А я тебя ждал... Она ответила:
- И ты здравствуй, Волюнд.
И подошла к нему, чтобы спросить:
- Тебя освободили от оков?.. Волюнд улыбнулся:
- Я нашёл в хижине гвоздь. Когда приехал твой отец и велел мне ковать, я заодно сделал себе ключ. Это было нетрудно.
- А если тебя застанут?
Он пожал плечами и ничего не ответил, и лишь глаза снова сделались беспощадными... страшными. Но только на миг.
Он сказал:
- Вчера приезжали твои братья... Я вышел к ним, думая, что это приехала ты.
Бёдвильд вскинула на него глаза, и он усмехнулся:
- Они больше похожи на конунга, чем ты или Сакси. Такие же волки.
Они вошли в домик. Волюнд оставил дверь распахнутой, чтобы внутрь проникал солнечный свет. И Бёдвильд подумала, что он, наверное, давно уже выковал свой ключ. Он держался на ногах увереннее, чем в её первый приезд. Только ходил по-прежнему медленно, очень медленно, и опирался о камни...
Бёдвильд спросила его:
- Как твои ноги? Он ответил:
- Спасибо. Я мазал их снадобьем, что ты мне дала. Они перестали болеть... почти совсем.
Бёдвильд села на каменную наковальню. Жилище мастера выглядело пустым и необжитым - правду говорят люди, что не смогла стать уютной ни одна ещё на свете тюрьма! Бёдвильд коснулась пальцами ожерелья, блестевшего на груди:
- Трудно поверить, что и его сделал ты. Волюнд кивнул.
- Ты права, Лебяжье-белая. Ты замечала, должно быть, что и соловей в клетке не поёт. Бёдвильд вздохнула.
- Надо бы тебе убежать отсюда, Волюнд. Он ответил:
- Раньше я ковал для всех, кому случалось меня попросить, и люди обыкновенно оставались довольны. Но я не стану делать ничего стоящего, пока твой отец держит меня здесь.
Бёдвильд сказала уверенно:
- Ты убежишь. Я не знаю, как ты это сделаешь, но ты убежишь.
Волюнд пристально на неё посмотрел... Потом нагнулся, разрыл свою подстилку и вытащил что-то очень похожее на венок из густо заиндевевшей травы. Он сдул с него мусор и сказал:
- Вот, возьми. Может, понравится. А не понравится, брось.
Это действительно был венок, и действительно из травы. Но трава была серебряной и блестела, а чашечки цветов рождали золотистые отблески на стенах. Бёдвильд долго держала венок в руках и молчала - не могла выговорить ни слова. Потом несмело возложила его себе на голову и тотчас пожалела, что поблизости не было миски с водой или хоть лужи - поглядеться!
Волюнд наблюдал за нею, прищурив глаза.
Бёдвильд сняла венок и прошептала:
- Ты вправду волшебник... Волюнд засмеялся:
- Просто я работал без цепей на руках. И думал о том, как подарю его тебе.
- Но где же ты взял золото и серебро?
- Это не серебро, а простое железо. Я вытащил звено из своих кандалов и не думаю, чтобы твой отец догадался их пересчитать. А золото, это кусочек бронзы от кольца, что в стене.
Бёдвильд гладила сверкающие травинки, и они не кололи ей рук.
- Но ведь я смогу носить его только здесь. Иначе откроется, что я была у тебя.
Волюнд вспомнил о чём-то и сказал:
- Вот и твои братья навряд ли станут болтать о том, что видели меня без цепей.
Бёдвильд слово в слово передала ему историю с волшебным тюленем.
- А не так уж они и приврали, - заметил кузнец. - Если вместо "тюлень" говорить "Волюнд", всё сходится. Я отказался ковать, и они принялись угрожать мне мечами. Я мог бы снять голову и одному, и другому!
Бёдвильд тихо сказала:
- Но ты ведь дал им уйти. Волюнд долго молчал, потом ответил так же тихо:
- Я потому и решил тогда продлить свою жизнь, что знал: вы, дети Нидуда, рано или поздно не утерпите и явитесь сюда, несмотря на запрет. Я думал убить всех вас и тем отомстить. Но первым пришёл Сакси, и у меня не поднялась на него рука. Он привёз мне палку для костыля, и я вспомнил, как тогда, в конюшне, он не испугался и не стал издеваться... А потом приехала ты... А вчера я просто подумал, что у этих молодых волков есть сестра, которая, наверное, их любит...
Бёдвильд, потрясенная его словами, ничего не ответила. Он же сказал:
- Мне нечем тебя угостить, кроме овсянки...
Потом они снова вышли наружу, на яркий солнечный свет. И Волюнд сказал:
- Мне кажется, ты не шутила, говоря, что я отсюда убегу.
Бёдвильд ответила, глядя в солнечную морскую даль:
- Кто же, лишённый свободы, не пожелает её вернуть...
Волюнд проговорил:
- Когда ты впервые здесь появилась, дикие лебеди летели на юг, и я думал, что у меня сердце разорвётся от их голосов. Скоро они полетят обратно на север, туда, где я жил. В нашем краю множество лесных озёр, и они сверкают на солнце, как серебряные щиты. Там живёт весь мой род...
Бёдвильд невольно припомнила слова отца о могущественной и мстительной родне.
- Кто они, Волюнд? Волюнд ответил:
- В том краю моего отца называют конунгом. Мало похож я на сына конунга, особенно теперь!.. А ещё у меня есть мать и двое братьев, отважных, как орлы на древесных ветвях... Слагфильд и Эгиль... Мы часто бродили по лесам все втроём, пока они не женились. Однажды мы пришли на большое озеро и поставили там дом, а я ещё кузню. Мы назвали это озеро Ульвсъяр - Волчьим, потому что там охотилась стая волков. У них было два вожака - страшные звери. Вышло так, что мы застрелили обоих, и тут-то Эгиль спросил, а может, это были Гёри и Фрёки - Алчный и Жадный, волки Одина, Отца Богов? Братьев ждали дома невесты, вот я и сказал, что приму гнев Одина на себя. Одину ведь и без того не за что было меня любить, я же не воин. Хотя и трусом меня пока ещё не называли...
- Хильдинг ярл назвал тебя так, потому что ты выбрал жизнь, а не смерть. Кузнец ничуть не обиделся.
- Что он понимает, этот Хильдинг... Да какая мне разница, что там сорвётся у него с языка. Вот если бы ты сказала, что я трус, я, пожалуй, начал бы думать.
Они замолчали. Они стояли рядом, и морская синева сливалась у горизонта с морозной синевой небес.



Страницы: 1 2 [ 3 ] 4 5 6
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.