слезами тоску и страх, но в невесомости плакать нельзя. Можно
захлебнуться.
детстве пила. Как ты терпишь только?
не выдать, как я завишу от этой мерзости."
наговорить лишнего ненароком. Он молчал, чтобы не обидеть другого, молчал,
чтобы не обидели его, молчал и безо всякой причины.
распластывающей человека в кресле, точно выпотрошенную тушку керра. Что-то
случилось с двигателями: катер болтало, только страшными усилиями
удавалось держать его на заданном курсе. Элл двигался всем телом,
извиваясь на противоперегрузочном ложе - упруго дышат под ладонями рукояти
управления тягой, педали гироконтроля так и норовят выскочить из пола.
Катер медленно опускался к поверхности. Огромную трещину, рассекавшую диск
Морта, подобно ухмыляющейся пасти, мотало по экранам нижнего обзора.
Двигатели икнули, катер провалился в невидимую яму. Леки тихо и витиевато
выругался на тему Семнадцати Грешных, почтивших, несомненно, своим
присутствием этот злосчастный полет; голос его эхом отозвался в шлемофоне.
Кажется, барахлили и экраны: белые хлопья скользили под стеклом, будто
катер мчался сквозь снежную бурю.
каньона, иззубренная, иссеченная многоцветными тенями. Элл до отказа выжал
рукоять тяги на реверс, бешеное скольжение начало замедляться, но впереди
- впереди полыхал костер; будто великан зажег газовую горелку -
блистательно голубой огонь преграждал катеру путь. Внезапно решившись, Элл
перебросил тягу на нос, катер выворачивало вверх, громко, не сдерживаясь,
сквернословил Вайн Гирикин, горизонт закатывался куда-то, на всех экранах
небо, Элл дал несколько импульсов ходовыми, и снова тяга на нос, земля
наплыла сверху, точно ладонь, готовая прижать, размазать катер по небесной
сфере, гироконтроль, тошнотное кружение... и вдруг оказалось, что небо,
как ему и положено, сверху, земля - снизу, а катер плавно заходит на
посадку. Холодный, липкий пот тек по телу пилота, несмотря на
влагопоглотитель. Удар амортизаторов... жуткий скрежет... покой.
Гирикин. А, помолчав, добавил: - Иначе давно попали бы под трибунал.
поверх бокала.
перешли в обращении с двойственного числа на единственное?
поклонился, челюсть его сама собой съехала на сторону в кривой усмешке.
забавно склонила голову к плечу.
луч, забредший случайно в кафе, нырнул с разгону в стакан и рассыпался
золотыми искрами.
полет.
почти круглыми, оттеснив лиловую радужку.
подсознание.
почему-то не сумел. Раздосадованный, он резко поднялся из-за стола. - До
встречи, амена Эйела.
загадочный танец.
шлемофон передаст его слова остальным.
Долина Ангелов.
Вайн Гирикин. - За работу! Следует во что бы то ни стало исследовать
этот... это... этот объект!
каньон. "Учитесь мыслить масштабно", саркастически подумал он. В этом весь
капитан - оседлать самого большого лиига, и проскакать на нем к победе.
со всех сторон; пилот споткнулся и замер.
неприкрытое раздражение.
Эранне, когда его вдвоем буксировали на "Хинаннэ", чтобы не улетел с
крошечной луны в пространство - тяготение-то маленькое, толкнешься чуть
сильнее, и паришь среди звезд, пока не направишь непослушную глыбу
собственного тела в нужном направлении. Но тогда приступу имелась причина
- не всякая психика выдержит, когда звезды оказываются под ногами. А
теперь... Или это синее зарево провала напомнило взбесившемуся подсознанию
струю газового пистолета, так неудачно развернувшего пилота на Эранне? Элл
прекрасно помнил охвативший его тогда ужас - бесконечное падение в
алмазную бездну, во фрактальные узоры Млечного Пути, и тишина. Вся
экспедиция окликала его в те минуты, но он не слышал голосов.
Вайн Гирикин оставит его в катере и пойдет с Леки вдвоем. Этот безумец
угробит всю экспедицию.
сорейке звезд, выводи тоскливую мелодию вращенья. Объятья тяготения твоего
стискивают нас, волокут в ледяное твое лоно, порождающее чудовищ нашего
рассудка.
ада осенят их крылом своим, говоря: "Ки-летанниэр". Пусть радуются они,
что мертвы. Освободительница наша - смерть. Но стоит на страже серая тень,
затмевающая звезды.
виновато потер ручки и, словно застеснявшись, спрятал их в карманы.
кустарных методов. В частности, помогает настойка горечавня в больших
дозах. По столовой ложке дважды в день.
приводит космофобия.
микстуру?
приступ вас угробит. А не угробит...
подумал он. Не надо было забывать об этом.
но паники в нем не было, только напряжение. - Успокойтесь. Я понимаю, это
было...