крутившийся вокруг двух катающихся тел, тоже пустился наутек, когда мы
кинулись к ним. На месте остались два поверженных врага: мой первый
противник, не отрывавший обеих рук от паха, и верзила, приподнявший голову
и рукой ощупывавший окровавленное лицо. Он уже не визжал, а в голос плакал
и твердил:
привык в ту первую встречу к мгновенным переменам его состояний - и меня
поразило, как быстро он перебросился от звериной ярости к почти
безмятежному хладнокровию. Он аккуратно вытер залитое чужой кровью лицо,
дико выкаченные еще минуту назад глаза глядели уже спокойно, почти весело.
Он протянул руку Вудворту.
Бара. Он был не из отходчивых.
я.
прохлаждался в полицейских камерах. Но я раньше поговорю с ними. Вставай!
- приказал он, толкнув ногой лежачего.
прижимал руки к животу, но опухшее лицо и безумные глаза показывали, что
боль от жестокого удара не проходит. А верзила, дравшийся с Гамовым,
выглядел еще хуже - лицо было залито кровью, правая рука повисла. И он все
твердил с рыданием:
собака... Люди вы или не люди? Так же нельзя драться!
остолопы. Моя фамилия Гамов. Запомнили? И если когда-нибудь увидите меня
издали - бледнейте, теряйте голос - и бежать! Понятно?
приказ. Ни я, ни Вудворт понятия не имели, какую грозную правду грядущих
действий предвещают его слова. Гамов стал впадать в новое бешенство. -
Кому велел потерять голос? Не плакать и не охать! Всем в стае передать:
иду на вас, трепещите! Теперь наутек!
засмеялся, глядя, как они ковыляют. Мы с Вудвортом переглянулись, Вудворт
пожал плечами.
теперь будут бледнеть и неметь, услышав о нас.
фамилию. Впрочем, ваша ярость в схватке, а также умение нашего друга
Андрея Семипалова драться, - он церемонно поклонился мне, - произвели на
наших противников гораздо больше впечатления, чем ваши театральные
приказы.
схватки с уличными хулиганами:
игре слова бьют сильней обуха и ранят больней ножа. Слово есть дело - и
грозное дело, доложу вам! - Он добавил с раздражением: - Председатель
вашей партии сегодня произнес несколько слов - и потратил на них ровно
столько усилий, сколько нужно, чтобы выдохнуть из легких немного скверного
воздуха. А слова его станут грохотом машин, огнем и пеплом, смертями
женщин и детей. Убийственным ураганом пронесутся эти слова по несчастной
земле.
выспренно, как сейчас, - недружелюбно возразил Вудворт. - Разрешите мне
удалиться.
на шум драки. Он не придал значения ни разговору Гамова с двумя
хулиганами, ни его мрачному восхвалению могущества слова. На меня яркие
слова действуют сильней, чем на Джона Вудворта, но и я даже отдаленно не
представлял себе, что может реально стоять за сценой, разыгранной Гамовым.
Не знаю, предугадывал ли он сам, какие страшные кары обрушит впоследствии
на тех, кого назвал "уличным бандитьем", какую пропишет тягостную судьбу
отребью общества. Но что в сокровенном своем желании способен на такие
действия, думаю, о себе знал ясно. Я на подобную проницательность,
равнозначную прозрению, способен не был.
Гамова с парнем, замахнувшимся на него ножом. Картина схватки не лезла ни
в какие рамки. Бандит, рыдавший: "Так не дерутся!", был прав. Так в наше
время никто не дрался, да и раньше тоже. Привычная, освященная обычаем
драка протекает иначе: ну, обмениваются бранью и проклятьями, ну, наносят
друг другу - сама фразеология чего стоит: друг другу, а не враг врагу -
кулачные удары, ну - последний аргумент хулигана - втыкают друг в друга
ножи. Все просто! Я снова и снова вспоминал: Гамов был в неистовстве, его
палила дикая ярость, трясло вдохновение ненависти - такие эмоции уличной
драке несоразмерны! Я вдруг вспомнил древнего полководца, перед решающей
битвой наставлявшего своих солдат: "Бейте дротиком в лицо, а не в грудь и
не в живот. Враги знают, что раны и смерть в бою возможны, заранее идут на
это, но уродство для молодых вражеских всадников непереносимо, они будут
отшатываться перед копьями, а не бросаться на них." Тот полководец,
конечно, победил, но он сражался за владычество над миром, да к тому же у
его врагов было вдвое больше войска, для победы требовались ухищрения. Но
за что боролся Гамов? Почему такое исступление?
и подрались, и можем спать в ожидании какого-то завтра.
имею, но драка меня не восхитила. До отличного завтра.
поздно, только перевалило за полночь, но город словно вымер. Волчьи стаи
хулиганья владычествовали в ночные часы - жители рано запирались в
квартирах. Я не опасался нового нападения: хулиганы поделили между собой
городские районы, одна шайка не совалась во владения другой. Мы проучили
пятерых местных, а других не ждать. И я поднимал голову, любовался небом -
звездный мир ликовал, вселенная предавалась какому-то величественному
торжеству. Из-за крыш выдвинулся Орион, в нем красно калился Бетельгейзе,
белокалильно пылал Ригель. И ярчайшая звезда неба, великий Сириус,
медленно приподнимался над зданиями. Меня охватил восторг, так был
прекрасен, так невыразимо прекрасен мир, который мне сподобилось видеть!
отцу. Я не был уверен, что она вообще вернется. Перед отъездом она
сказала, что лучше жить одинокой, чем иметь мужа, реально его не имея. Я
ответил, что уж каков есть. Она может считать себя свободной в любом
поступке. Она поблагодарила так зло, что благодарность была хуже пощечины.
Вот так мы расстались с ней месяц назад.
торжеству. Шел второй час ночи. Я открыл дверь и замер. На диване - сидя -
спала жена. Я придвинул стул, уселся и стал смотреть на нее. Она казалась
усталой и похудевшей, темные полукружья отчеркивали сомкнутые глаза. Все
это не имело значения. Она была прекрасна. Она была еще красивей, чем в
тот день, двенадцать лет назад, когда я впервые увидел ее и когда, знакомя
нас, Павел Прищепа шепнул: "Первая красавица в институте - учти!" Как
часто я досадовал, что она так красива, для семейного спокойствия надо бы
заводить жену не выше стандартной миловидности. И не я ее выбрал в жены, я
не осмелился бы выбрать такое женское совершенство. Меня себе в мужья
назначила она и потом негодовала, что я сопротивлялся, даже уверял, что не
та-де оправа для драгоценного камня. С тех дней прошло двенадцать лет - и
многое переменилось в нас. Во всяком случае, я не ожидал, что она
воротится так скоро.
приходил раньше трех. Но вот всего два, а ты уже дома. Без меня квартира
приятней?
случай. Четверг.
скучных людей в тесной комнатке, где не пройти между стульями. Не понимаю,
что влечет тебя к Бару.
Вудворт, Казимир Штупа, Николай Пустовойт, Алексей Гамов...
встречала. А кто такой Гамов?
испугалась.
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Перумов Ник
Никитин Юрий
Лукин Евгений
Распопов Дмитрий