щенную от морских бурь пятью рядами древних вязов, согнутых, изломанных,
источенных, точно крыша срезанных вкось вечно бушующим ветром с океана
ями громадных тополей, которые отделяли хозяйский дом от двух примыкаю-
щих к нему ферм, одну занимало семейство Куяр, другую - семейство Мар-
тен.
ная, поросшая дроком равнина, где ветер свистал и резвился ночью и днем.
Дальше берег сразу обрывался стометровым утесом, крутым и белым, под-
ножье которого омывало волнами.
как будто дремал под звездным небом
окна нижнего этажа, распространял свое резкое, пряное благоухание, и оно
смешивалось с нежным запахом распускающихся почек Неторопливые ветерки
приносили крепкий соленый вкус моря и терпкие испарения водорослей
кой умиротворял ее, как прохладная ванна.
ществование в тишине ночей, наполняло полумрак беззвучным оживлением
Большие птицы проносились в воздухе без единого крика, точно пятна, точ-
но тени, жужжание невидимых насекомых едва задевало слух. Что-то неслыш-
на двигалось по песку пустынных дорожек и по траве, напитанной росой
ясная ночь, и внезапно оживляется сонмом залетных желаний, подобных бес-
численным жизням, которые копошатся в ночной тьме. Какое-то сродство бы-
ло между ней и этой живой поэзией, и в теплой белизне летнего вечера ей
чудились неземные содрогания, трепет неуловимых надежд, что-то близкое к
дуновению счастья.
ей дана свобода любить; только надо встретить его. Его!
над этим. Он будет он, вот и все
всеми силами души В такие вечера, как этот, они пойдут гулять под светя-
щимся пеплом звезд. Они пойдут рука об руку, прижавшись один к другому,
ясно слыша биение сердца друга, ощущая теплоту плеч, и любовь их будет
сливаться с тихой негой теплой летней ночи, и между ними будет такая
близость, что они легко, одной лишь силой чувства, проникнут в сокровен-
нейшие мысли друг друга.
трепет пробежал по ней с головы до пят Бессознательным движением она
прижала руки к груди, как будто желая обнять свою мечту; и губ ее, раск-
рытых навстречу неизвестному, коснулось то, от чего она едва не лишилась
сознания, - словно дыхание весны подарило ей первый поцелуй любви.
смятенной души, прилив веры в невозможное, в счастливые случайности, в
сверхъестественные предчувствия, в романтические хитросплетения судьбы
внушили ей мысль - "Что, если это он?" Она напряженно прислушивалась к
мерным шагам прохожего, не сомневаясь, что он постучится у ворот и поп-
росит приютить его
постигло разочарование. Но она тут же поняла фантастичность своих надежд
и улыбнулась своему безумию
пыталась заглянуть в будущее, строила планы всей дальнейшей жизни.
морем. У них, наверно, будет двое детей: для него - сын, для нее - доч-
ка. И она уже видела, как они резвятся на лужайке между платаном и ли-
пой, а отец и мать следят за ними восхищенным взором, обмениваясь через
их головы взглядами, полными страсти.
свой путь по небу и собралась скрыться в море. Воздух посвежел. Горизонт
стал бледнеть к востоку. На ферме справа пропел петух; другие отозвались
на ферме слева. Их хриплые голоса, приглушенные стенками курятников, ка-
залось, доносились очень издалека; на высоком, постепенно светлевшем
своде небес стали исчезать звезды.
робкое, оно мало-помалу окрепло, стало звонким, переливчатым, понеслось
с ветки на ветку, с дерева на дерево.
опущенную на руки голову и зажмурилась, ослепленная сиянием зари.
вые блики на просыпающуюся землю.
весь горизонт, неторопливо выплыл гигантский огненный шар.
умиление перед красотой мира, затопило ее замиравшее сердце. Это было ее
солнце! Ее заря! Начало ее жизни! Утро ее надежд! Она протянула руки к
просветлевшим далям, словно порываясь обнять самое солнце; ей хотелось
сказать, крикнуть чтото такое же чудесное, как это рождение дня, но она
словно оцепенела, онемела в бессильном восторге. Тогда, почувствовав,
что глаза ее увлажняются, она уронила голову на руки и заплакала сла-
достными слезами.
чезло. И сама она успокоилась, немного утомленная и как будто отрезвев-
шая. Не закрывая окна, она легла в постель, помечтала еще несколько ми-
нуток и заснула так крепко, что не слышала, как отец звал ее в восемь
часов, и проснулась, только когда он вошел в комнату.
ми. Дорога пролегала между крестьянскими усадьбами и на пол-лье дальше
выводила к шоссе между Гавром и Феканом.
ра, вдоль рвов, отделявших фермы, были расположены службы - низенькие
строения из морской гальки, крытые соломой.
комнаты оклеены, все внутри окрашено заново. И на сером фасаде старого
хмурого барского дома, словно пятна, выделялись свежевыкрашенные в се-
ребристо-белый цвет ставни и заплаты штукатурки.
глядел на море, поверх рощи и сплошной стены согнутых ветром вязов.
долго гуляли по длинным тополевым аллеям, окаймлявшим так называемый
парк. Между деревьями уже выросла трава и устилала землю зеленым ковром,
а рощица в конце парка заманчиво переплетала свои извилистые тропинки,
проложенные среди свежей травы. Внезапно, напугав девушку, откуда-то
выскочил заяц, перемахнул через откос и пустился сквозь камыши к приб-
режным скалам.
ла, что хочет прилечь, барон предложил Жанне спуститься к Ипору.
примыкали Тополя. Трое крестьян поклонились им, как будто знали их испо-
кон века.
самому морю.
мов за починкой своего тряпья и глядели им вслед. Улица со сточной кана-
вой посредине и грудами мусора у ворот шла под гору и была пропитана
крепким запахом рассола. Возле лачуг сушились бурые сети, в которых
кой-где застряли чешуйки, блестевшие, как серебряные монеты, а из дверей
тянуло затхлым воздухом тесного жилья.
атре.
гладкое, оно расстилалось без конца и края.
точно крылья птиц, белели паруса. Справа и слева возвышались огромные
утесы. С одной стороны даль была загорожена мысом, а с другой береговая
линия тянулась до бесконечности и терялась где-то еле уловимой чертой.
мелкие волны, точно кайма пены по краю моря, шурша, набегали на песок.
обратив к солнцу свои выпуклые скулы, лоснившиеся от смолы. Рыбаки ос-
матривали их перед вечерним приливом. Подошел один из матросов, он про-
давал рыбу, и Жанна купила камбалу, с тем чтобы самой принести ее в То-
поля.
колько раз подряд повторив свое имя, чтобы оно осталось у господ в памя-
ти: "Ластик, Жозефен Ластик".
цовскую трость, взялась сама за один конец, барон за другой, и они весе-
ло зашагали в гору, болтая, как двое ребятишек; волосы у них развевались
на ветру, глаза блестели, а камбала, оттянувшая им руки, мела траву сво-
им жирным хвостом.