элегантный молодой человек, был так же смешлив, как сестра, так же под-
вижен, как отец, и равнодушен ко всему на свете, но вечно поглощен одной
заботой - где бы достать тысячу франков.
ловать тебя. Да еще этот Поль утащил меня сегодня утром на прогулку, -
посмотреть на замок Турноэль.
ванну.
- углекислые? Хочет таким способом излечиться от любви.
сердечная рана! Такой уж он бешеный, неистовый. Чуть не умер. И ее хотел
убить. Она актриса, известная актриса. Он ее любил безумно! Ну, а она,
разумеется, изменила ему. Была ужасная драма. Вот я и увез его сюда.
Сейчас он немного оправился, но все еще думает о ней.
мала о любви так же, как бедная женщина, живя в скудости, думает о жем-
чужном ожерелье, о бриллиантовой диадеме и на минуту загорается желанием
иметь эти драгоценности, для нее такие далекие, но кому-то другому впол-
не доступные. Представление о любви она почерпнула из немногих романов,
прочитанных от нечего делать, но не придавала ей большого значения. Она
не отличалась мечтательностью и от природы была наделена душой жизнера-
достной, уравновешенной и всем довольной. Замужество - а она уже была
замужем два с половиной года - не нарушило той дремоты, в которой живут
наивные девушки, дремоты сердца, мыслей и чувств, - для иных женщин этот
сон длится до самой смерти. Жизнь казалась ей простой и приятной, ника-
ких сложностей она не видела в ней, не доискивалась ее смысла и цели.
Она жила безмятежно, спокойно спала, одевалась со вкусом, смеялась, была
довольна. Чего еще могла она желать?
чала отказала ему с ребяческим негодованием. Что?! Выйти замуж за еврея!
Отец и брат, разделявшие ее отвращение, ответили так же, как и она, ре-
шительным отказом. Андермат исчез с горизонта, притаился. Но спустя три
месяца он дал взаймы Гонтрану свыше двадцати тысяч франков, да и у мар-
киза, по другим причинам, стало изменяться мнение. Он по самому существу
своему не мог сопротивляться упорному натиску и всегда уступал из эгоис-
тической любви к покою. Дочь говорила о нем: "Ах, папа, папа! Какая у
него путаница в мыслях!" Это было верно. У него не было ни твердых
взглядов, ни верований, а только восторженные, постоянно менявшиеся ув-
лечения. То он проникался минутным поэтическим преклонением перед стары-
ми родовыми традициями и желал короля, но короля разумного, просвещенно-
го, идущего в ногу с веком; то, прочитав книгу Мишле или какого-нибудь
другого мыслителя-демократа, с жаром говорил о равенстве людей, о совре-
менных идеях, о требованиях бедняков, угнетенных и обездоленных. Он мог
уверовать во что угодно, смотря по настроению, и когда старая его прия-
тельница г-жа Икардон, имевшая связи в еврейских кругах, пожелала посо-
действовать браку Христианы с Андерматом, она знала, как подойти к мар-
кизу и какими доводами его убедить.
французский народ до революции, настал час мщения и теперь они будут уг-
нетать других могуществом золота. Маркиз де Равенель, человек совсем не
религиозный, был, однако, убежден, что идея бога очень полезна как зако-
нополагающая идея, что она больше может держать в узде боязливых глупцов
и невежд, нежели неприкрашенная идея справедливости, и поэтому с одина-
ковой равнодушной почтительностью относился ко всем религиозным догмам,
питал одинаково искреннее уважение к Конфуцию, Магомету и Иисусу Христу.
Распятие Иисуса на кресте он отнюдь не считал наследственным грехом ев-
реев, а только грубой политической ошибкой. Поэтому г-же Икардон доста-
точно было нескольких недель, чтоб внушить ему восторг перед непрестан-
ной скрытой деятельностью евреев, повсюду преследуемых и всемогущих. И
вдруг он стал другими глазами смотреть на их торжество, считая его спра-
ведливой наградой за долгое унижение. Он видел теперь в евреях властите-
лей, которые повелевают королями - повелителями народов, поддерживают
или низвергают троны, могут разорить и довести до банкротства целую на-
цию, точно какогонибудь виноторговца, гордо посматривают на приниженных
государей и швыряют свое нечистое золото в приоткрытые шкатулки самых
правоверных католических монархов, а получают от них за это грамоты на
дворянство и железнодорожные концессии.
ром Вильямом Андерматом.
дон, подруги маркизы де Равенель, ближайшей своей советницы после смерти
матери; к этому прибавилось воздействие отца, корыстное равнодушие бра-
та, и она согласилась выйти за этого толстяка-банкира, который был очень
богат, молод и не безобразен, но совсем не нравился ей, - так же согла-
силась бы она провести лето в какой-нибудь скучной местности.
ловек, приятный в близком общении, но частенько смеялась над ним, болтая
с Гонтраном, проявлявшим черную неблагодарность к зятю.
бухший цветок или на молочного поросенка... Откуда у него такие краски
берутся?
его на коробку с конфетами.
человека, покуривая трубки.
ляди на того, который справа, на горбуна в греческой шапочке. Это дядюш-
ка Прентан, бывший надзиратель в риомской тюрьме, а теперь смотритель и
почти директор анвальского водолечебного заведения. Для него ничего не
изменилось: он командует больными, как арестантами. Каждый приходящий в
лечебницу - это заключенный, поступающий в тюрьму; кабинки - это одиноч-
ные камеры; зал врачебных душей - карцер, а закоулок, где доктор Бонфиль
производит своим пациентам промывание желудка при помощи зонда Барадюка,
- таинственный застенок. Мужчинам он не кланяется в силу того принципа,
что все осужденные - презренные существа. С женщинами он обращается бо-
лее уважительно, но смотрит на них с некоторым удивлением: в риомской
тюрьме содержались только мужчины. Это почтенное убежище предназначалось
для преступников мужского пола, и с дамами он еще не привык разговари-
вать. А второй, слева, - это кассир. Попробуй попроси его записать твою
фамилию - увидишь, что получится.
дельно произнес:
саться на двенадцать ванн.
шел в свою будку, устроенную напротив кабинета главного врача, открыл
реестр и спросил:
росил:
Гонтран отворил дверь, они увидели большую комнату с бильярдом посреди-
не. Двое мужчин без пиджаков стояли друг против друга с длинными киями в
руках и вели яростный спор через зеленое поле бильярда:
бильярде с комиком г-ном Лапальмом из Большого театра в Бордо.
ся под рубашкой и нависал над поясом брюк, державшихся на честном слове,
лицедействовал во многих местах, потом обосновался в Анвале и, получив в
управление казино, проводил все дни своей жизни в истреблении напитков,
предназначенных для курортных гостей. Он носил огромные офицерские усы и
с утра до вечера увлажнял их пивной пеной или сладкими, липкими ликера-
ми, пылал неумеренной страстью к бильярду и, заразив ею старого комика
своей труппы, завербовал его себе в партнеры.
Конюшевский Владислав
Круз Андрей
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Василенко Иван
Витковский Евгений