заговорил, твердым взглядом удерживая взгляд жены:
сопровождала. Мне некогда будет тебя развлекать.
осторожно взвешивая слова:
развлечь. Когда ты работаешь здесь, я именно это и делаю. И в Лондоне и
Париже это так же возможно. А когда ты освободишься от работы, я постараюсь,
чтобы ты действительно чувствовал себя как дома.
стул и поднялся, высокий и непреклонный. - Это нелепая идея, Джина. Будь
умницей и забудь о ней.
потому что Рейд уже собрался уйти.
глаза.
никогда не оставляла их. А теперь собираешься умчаться в Европу, никак не
подготовив детей к тому, что их мать уезжает. Если уж ты захотела перемены
мест, делай это разумно, а не по внезапному выплеску собственнического
инстинкта.
направился, скорее всего, в свой кабинет, где проводил почти все свободное
время, работая на компьютере или что-нибудь ловя на своей современнейшей
аудиоаппаратуре.
она застыла так, стараясь унять бившую ее дрожь обиды, страх, ужасающую
неуверенность и сосущую пустоту внутри.
недели. Они будут скучать без матери, но ничего страшного с ними не
произойдет. Может быть, она в корне не права, так боясь этой поездки Рейда,
но страх не оставлял ее. Эта поездка каким-то непостижимым образом меняла
всю их семейную жизнь. Джина должна ехать. Она должна изменить их с Рейдом
отношения и заставить его посмотреть на нее как на личность, как на женщину,
как на жену.
Вверх по лестнице поднимался Рейд, его шаги были медленными, тяжелыми...
усталыми. Была уже почти полночь. Может быть, он переутомился? Тогда все
получится ужасно и унизительно.
отложить попытку на завтра. Завтра за ужином она постарается его размягчить,
и тогда легче будет приблизиться к нему.
разноцветное покрывало и верх кремового одеяла был отогнут. Она еще успеет
юркнуть под одеяло. Кровать была такой широкой - Джина частенько об этом
жалела, - что даже случайно они редко касались друг друга. Рейд так и не
узнает, что на ней надето.
опрокинув стул, и бросилась прочь от туалетного столика. Она уже была на
полпути к кровати, когда обнаружила, что все еще сжимает в руке щетку,
которой последние полчаса бездумно расчесывала длинные волосы.
собственное отражение в трельяже - три женщины испуганного вида. Она
разозлилась, В конце концов, чего ей бояться!..
к нему, показать свое стремление быть с ним? Если сейчас он и слишком
утомлен, ее предложение останется в силе, пока он не придет в себя.
Недвусмысленно вызывающий вид ее ночного одеяния должен непременно пробудить
в нем какие-то сексуальные желания. Если она только не испортит все слишком
робким поведением.
находится их брак. Это надо выяснить до того, как Рейд уедет в Европу с
Пейдж Колдер. Прятать голову в песок, то есть в подушку, - это не выход из
положения.
улыбка. Все-таки ее ночной туалет позволит ей сохранить некоторое
достоинство, если Рейд не заметит или отвергнет ее призыв.
когда Рейд толкнул дверь и вошел в спальню. Он выглядел усталым и
измученным, словно его привычный мир был местом не очень пригодным для
обитания. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, жилет расстегнут, узел
галстука ослаблен, пиджак висел на плече. Будто заметив неладное. Рейд
выпрямился, его лицо напряглось и взгляд стал острым.
замерло сердце. В его лице промелькнуло чтото похожее на жестокость. На щеке
дернулся нерв. Рейд сделал шаг назад, захлопнул за собой дверь и,
прислонившись к дверному косяку, задержал оценивающий взгляд на узорчатых
кружевах красной ночной рубашки Джины.
чувствовала себя уличной девкой в ничего не прикрывающем наряде. У нее
неожиданно затвердели соски. Спазм свел желудок. По спине побежали мурашки.
чем открыто демонстрирует ее формы. Пристальный взгляд Рейда мигом раздел
ее. Все ее самообладание рухнуло, она потеряла дар речи и беспомощно
застыла, хорошо отдавая себе отчет, что совершила ужасную ошибку.
Видно, нелегко было перестать видеть во мне только содержателя семьи... да
еще производителя потомства.
нее, пробивая глухой туман первого шока и заставляя ее искать подходящий
ответ.
об отце твоих детей. Это одно и то же.
ней.
мне свое тело, - продолжал Рейд, небрежно указывая рукой на ее
соблазнительный наряд и проходя от двери к стулу у своей половины кровати.
Поморщившись, он извинился: - Прости, что не оценил этого усилия. Оно,
наверное, стоило тебе невероятной внутренней борьбы. Но я бы предпочел,
чтобы тебе не приходилось... терпеть меня, - его глаза были холодны как лед,
- только чтобы сохранить наш брак.
она широко открытыми глазами смотрела на мужа, чьи слова безжалостно
врезались в ее мозг. Она ведь и хотела, чтобы Рейд раскрылся, хотела узнать
правду об их отношениях, но оказалось, он лелеял только недобрые чувства...
Нет, в это трудно поверить!
кабинете. Но тогда тем более вероятно, что это и есть его истинные чувства:
ведь, говорят, у пьяного на языке то, что у трезвого на уме.
же, его движения были подчеркнуто размеренными. Его с трудом сдерживаемого
гнева почти не было заметно, хотя воздух в комнате вибрировал от напряжения.
браку ничто не угрожает. Как я нужен тебе, чтобы растить наших детей, так и
ты необходима мне, чтобы у меня была семья. Тебе не надо ничего
предпринимать. Ты все равно остаешься моей женой.
повод подумать такое?
бросая на спинку стула жилет. Его пальцы пробежали по пуговицам рубашки,
пока он взвешивал слова жены, задумчиво глядя на нее. - Ну, может быть, мне
просто так кажется, - сказал он. - А на самом деле ты думаешь об этом так:
ладно, пусть берет свое.
инициативу? Вот сегодня ты сделала какое-то активное движение, нарядившись
так. Но ведь это только знак, сигнал? Сама ты все равно ничего не сделала
бы.