ненно полагая, что тактично ушел от щекотливой темы, хотя на самом деле
продолжал терзать ее.
кажется, наконец сообразил, что, сколько бы ни расспрашивал - хоть всю
ночь! - ответы будут только такие - скупые, немногословные.
он, - к тому же вы любимица моего отца, и при каждом визите к нему я
должен докладывать о ваших успехах!
спросила Кэсси, не в силах подавить душевную боль, хотя боль эта не име-
ла никакого отношения к Джордану Рису.
- досадливо отмахнулся он. - Я уделяю вам не больше внимания, чем дру-
гим. Я ведь тоже должен делать свою работу.
прикусила язык - напрасно она это сказала.
вил: - Дальше я вас не провожаю. Судя по количеству знакомых, вряд ли
вам угрожает опасность нападения. До вашего дома рукой подать, да и ору-
жие у вас есть - ваш острый язычок. Им вы сможете сразить противника на-
повал.
томобиль возле театра и просто решил проводить ее. Кэсси почувствовала
запоздалое раскаяние и хотела было извиниться, но, обернувшись, увидела,
что он уже далеко - высокая темная фигура, от которой вновь повеяло дав-
ней неприступностью. Кэсси уныло поплелась домой, забыв о собственных
горестях и казня себя за скверный характер и еще более скверное поведе-
ние.
ла внимания. Она давно взяла себе за правило читать письма за завтраком
и не видела необходимости ломать эту привычку. Так что конверт спокойно
лежал на столе, дожидаясь, когда она приготовит себе тост и кофе. Без
каких бы то ни было дурных предчувствий она отхлебнула кофе и потянулась
за письмом. Взгляд небрежно скользнул по конверту - штемпель ее родного
города, но адрес напечатан на машинке, а значит, письмо не от отца и тем
более не от матери! Мысль о матери Кэсси решительно отбросила. Неприят-
ностей и без того хватает. Скорее всего, какой-нибудь счет. Равнодушно
распечатав конверт, она пробежала первые строчки и внезапно побледнела
как полотно.
не проходило, и только мысль о том, что, опоздав на работу, она даст
Джордану Рису лишний повод для придирок, заставила ее встать, надеть
пальто и взять сумку. В голове царил полнейший сумбур - как быть? Что
делать? Вот и говори после этого о дурных предчувствиях!
тарши, так как Лавиния Престон с некоторых пор не утруждала себя писани-
ем писем. Она собиралась в конце этой недели ненадолго заехать домой по
пути в Нью-Йорк, где у нее премьера в одном из бродвейских театров, и
выражала надежду, что Кэсси сможет приехать повидаться с ними; и Кэсси
знала, что "с ними" означало вовсе не мать и отца, а мать и Луиджи.
спохватившись, повернула назад.
вздрогнула, и во взгляде ее не было на сей раз ни обычной дерзкой улыб-
ки, ни гнева - лишь растерянность и испуг. Рис только что вылез из своей
машины - блестящего ярко-красного "поршекаррера". И правда, он слишком
"крупная фигура" и для такой работы, и для этого города, и машина у него
чересчур дорогая. На миг Кэсси забыла свои неурядицы, поймав себя на
том, что разглядывает его.
его тогда в редакцию и знакомил с сотрудниками. Рис-старший, как всегда,
был вежлив и предупредителен, младший держался на редкость невозмутимо.
Эта первая встреча произвела на Кэсси ошеломляющее впечатление - никогда
прежде ей не доводилось сталкиваться с таким красивым и одновременно та-
ким жестким человеком.
вернулся из очередного заморского вояжа. Волосы темные, густые; складки
у рта - так и кажется, что он большой любитель посмеяться, хотя впос-
ледствии Кэсси убедилась, что даже улыбка - редкая гостья на этом лице.
А вот глаза, светлые, холодные, как серебристые льдинки, сразу же внуши-
ли ей безотчетную тревогу. Джордан Рис устремлял на каждого очередного
сотрудника равнодушный, твердый взгляд, как бы ставя галочку в скучном
инвентаризационном перечне, коротко вежливо кивал и крепко пожимал руку.
Ее рука буквально утонула в его мощной ладони, и Кэсси облегченно вздох-
нула, когда он отошел от нее. Она сразу же поняла, что никогда не сможет
с ним поладить, и оказалась совершенно права: Джордан Рис во всем был
полной ее противоположностью!
ждет. А она стоит с отсутствующим видом, бессмысленно уставившись на не-
го и думая о своем. Всему виной это письмо. Оно повергло ее в настоящую
панику.
кивком, Кэсси быстро вошла в здание газеты. Рис не сказал больше ни сло-
ва. Поднимаясь по лестнице, она чувствовала спиной его взгляд и была ра-
да, когда наконец добралась до дверей офиса. Гай Мередит открыл было
рот, намереваясь что-то сказать, но осекся, увидев вошедшего следом за
нею главного редактора, и быстро согнал с лица удивленное выражение.
вердительного кивка, жестом показал на стол. - Тебе там прислали два би-
лета на следующую неделю. С кем пойдешь? С приятелем?
мимо прошел в свой кабинет Джордан Рис. Приятель! Слова "театральная" и
"приятель" все еще отдавались в ее душе болью и стыдом. А ведь все это
было давным-давно. И думать об этом ей совершенно не хотелось. Кстати,
ехать домой вовсе не обязательно. Вполне можно либо не ответить на
письмо, либо сослаться на перегруженность работой. Но нет, на такое она
неспособна. Не в ее привычках уклоняться от жизненных сложностей, а если
еще представить себе хорошо знакомую мину насмешливого презрения на лице
у матери, тем более отбросишь подобные мысли.
что приехал из Италии. В свои тридцать лет он был гораздо старше других
студентов и буквально заворожил всех, особенно девушек. Смуглый красавец
с мягкими манерами уроженца Средиземноморья, Луbджи пользовался огромной
популярностью в студенческой общине. К тому же он был невероятно милый!
Ему никогда не надоедало выслушивать чужие проблемы. И то, что у Кэсси
таковых не имелось, что она была просто "хорошим парнем", вызывало у не-
го живейшую симпатию.
бодное время посещала и Кэсси, и был великолепным актером. Выросшая в
театральной семье, Кэсси сразу заметила в нем настоящий талант и посто-
янно внушала ему, что сцена - его призвание.
вокруг решили: самому завидному холостяку недолго осталось пребывать в
этом качестве. Ну а Кэсси была по уши влюблена и совершенно счастлива.
Казалось, ничто не способно омрачить ее безоблачное счастье, и она приг-
ласила Луиджи к себе домой на долгие летние каникулы. Вот тогда-то и
рухнули все ее мечты. Домой прилетела мать, выкроившая для отдыха нес-
колько дней между репетициями. Но, увидев Луиджи, Лавиния Престон прод-
лила свой отпуск.
нежных чувств. Отец не достиг такой известности, как Лавиния. Он был ха-
рактерным актером, много работал над собой, но прекрасно сознавал, что
его игра никогда не сравнится блеском с игрой его жены. По-настоящему
Кэсси не чувствовала близости ни к той, ни к другому. Она вечно им меша-
ла и, как только подросла, тотчас отправилась в школу-интернат, а до
этого времени ее воспитывали няньки и гувернантки. Так что Луиджи был ей
намного ближе родителей.
лась, что ее красивая и талантливая мать нарочно медлит с отъездом и си-
дит в этой ненавистной глуши... ради Луиджи! Ну не смешно ли? Ведь он
моложе ее на целых двенадцать лет! Однако Лавиния Престон никогда не
скрывала, что в ее жизни много мужчин, а вдобавок эта женщина - огненно-
рыжая, с сияющими изумрудно-зелеными глазами - была изумительно хороша
собой; Кэсси с ее каштановыми локонами и золотисто-карими глазами выгля-
дела рядом с матерью как Золушка, тем более что не могла похвастаться ни
житейским опытом, ни какими актерским талантом.
бросив учебу, которой, в общем-то, никогда не увлекался, а через неделю
Кэсси увидела в газете, на первой полосе, фотографию: звезда английского
театра Лавиния Престон на трапе самолета перед вылетом в Нью-Йорк и ря-
дом с нею - Луиджи, красивый, улыбающийся. Конечно, в университете тот-
час пошли пересуды, что-де собственная мать отбила у Кэсси любимого, от-
била сознательно и умело; но пересуды - это еще полбеды, самое страшное
- предательство матери, которое оставило в сердце Кэсси незаживающую ра-
ну... И вот теперь Лавиния снова здесь, вместе с Луиджи, и ждет мирной
встречи в семейном кругу!
Громыко Ольга
Андреев Николай
Сапковский Анджей
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Круз Андрей