веренная осанка вызывающе мужественного тела, тот же упрямый подбородок
и столь знакомое выражение безжалостности, лицо, чуждое нежности и пони-
мающего сочувствия. Неукротимый, подумала она, не в силах скрыть охва-
тившую ее дрожь. Да, точнее не скажешь. Было что-то символическое в том,
как несколько секунд назад она в буквальном смысле стояла перед ним на
коленях. Поневоле вспомнишь Фрейда. Тэйн. Властелин... господин... пове-
литель.
тьму туннель, поглотив неумолимое лицо Тэйна, исторгнув из нее тихий
стон. Она скорее почувствовала, чем увидела, как расстояние между ними
сократилось, и по внезапно повеявшему на нее теплу и безошибочно мужско-
му запаху свежевыбритого лица поняла в тот самый момент, что он подхва-
тил ее в свои объятия и избавил от неудобства приземлиться на слишком
жесткий пол.
того, как ее быстро и без усилий усадили в кресло, мозг вновь почувство-
вал живительную силу кислорода. Какая самонадеянность с ее стороны пос-
читать себя готовой к встрече с Тэйном в подобных обстоятельствах. Она
явно недооценила силу его воздействия на нее и, возможно, переоценила
себя.
тальный бокал с бренди.
вающе насмешливым взглядом. - Но ведь день Святой Доминики будет в янва-
ре, а не в июне!
пальцев, обхвативших хрустальную поверхность бокала. Прекрасно, стрела
достигла цели! Значит, он не забыл, как однажды, увидев ее с бокалом в
руке, он заметил с ядовитым сарказмом, что она, повидимому, каждый день
воспринимает как праздник Святой Доминики! Сапфира не поняла, что он
имеет в виду, и с чувством спокойного превосходства он объяснил, что
имеет в виду событие, когда гречанки празднуют День повитухи.
когда нашим женщинам позволено быть несколько неумеренными в питье без
страха подвергнуться критике за свою невоздержанность, - сказал он со
значением.
дый вечер перед сном стала выпивать по рюмке бренди, чтобы заснуть, но
она вовсе не ожидала, что он оскорбит ее, назвав пьяницей, и боль от
обиды все еще не утихла.
напряженности. - Ты удивляешь меня. Сапфира. Я всегда думал, что обычаи
и культура моей страны глубоко тебе безразличны.
она. - Греция никогда не была мне безразлична.
ли? - Насмешливость его тона вызывала в ней желание ответить дерзостью.
ладать с волнением, гордая тем, что может контролировать себя, и спокой-
но сказала:
меня нет никакого желания с тобой спорить.
протянул ей рюмку. - Ну что ж, в таком случае прими свое лекарство - и
улыбнись!
пить на пустой желудок, особенно в такую жару.
его фигура выражала требовательное желание услышать от нее немедленный
ответ.
она утратила всякий интерес к пище. Чем меньше она ела, тем меньше ей
хотелось есть. Она пожала плечами, болезненно ощущая критический, изуча-
ющий взгляд Тэйна, от внимания которого не ускользнула ее чрезмерная ху-
доба.
переменит тему. - Иногда в жару со мной такое случается.
и поспешил к двери, чтобы позвать Эфими. Его голос властно нарушил тиши-
ну холла. - Пожалуйста, чтонибудь повкуснее для моей жены, и немедленно.
Что-нибудь для поднятия аппетита...
жественный, прекрасный в своей властной уверенности в себе. Его неотра-
зимое обаяние когда-то произвело на нее глубокое впечатление. Теперь же,
гладя на него, она не испытывала былой радости. От того, что было и что
она искренне считала любовью, осталась лишь боль, боль, ставшая неотъем-
лемой частью ее существования в последние несколько месяцев.
глядя на нее. - Сделай одолжение, поешь немного, Сапфира. В данных обс-
тоятельствах твой отказ будет выглядеть непростительно безответственным.
Если ты не боишься садиться за руль в таком состоянии, подумай хотя бы о
том, что рядом будет моя дочь.
живал по комнате, глубоко засунув руки в карманы домашних брюк, отчего
они плотно обтягивали его стройные ягодицы. Слегка ссутулив свои мощные
плечи, он вышагивал перед нею с грациозной стремительностью хищного зве-
ря. Его жесткие, непокорно вьющиеся темные волосы красиво обрамляли ве-
ликолепную голову.
вение торжество от его внезапного смятения.
от самого города? В такую жару? Неудивительно, что ты выглядишь полутру-
пом!
ва, так как знала, что это была самая настоящая правда. Каждое утро,
глядя на себя в зеркало, она убеждалась в том, что в ней не осталось ни-
чего от прежней привлекательности. Это исхудалое лицо, выпирающие ключи-
цы, эти костлявые руки, когдато изящные, принадлежавшие водяной фее...
возьмет на себя роль твоего шофера или ты вызовешь такси? - Не получив
ответа, он помрачнел. - Полагаю, ты не надеешься, что я отвезу тебя?
спиной мягкость диванных подушек, успокоилась. Не хватало еще унизить
себя, попросив у него одолжения! Даже видеть его вот так, наедине, было
для нее слишком большим испытанием, и она пошла на это только потому,
что хотела сохранить чувство собственного достоинства.
вернуться так же, как и пришла сюда.
- С трехлетним ребенком? - Прежде чем она успела что-нибудь понять, Тэйн
быстро подошел к ней и, схватив за руки и рывком подняв с дивана, уста-
вился в ее побледневшее от страха лицо. - Ты пришла, чтобы забрать Вик-
торию, не так ли? Ты в самом деле собираешься лишить меня дочери, Сапфи-
ра?
Неужели ты согласился бы отдать мне сына? - Гордо откинув голову, она
без страха встретила его спокойно-уверенный взгляд. В ее прекрасных го-
лубых глазах он прочел дерзкий вызов.
нежную кожу ее беспомощных рук. - Нет, - тихо повторил он. - Если ты за
этим приехала, забудь об этом. Я никогда, слышишь, никогда, не отдам те-
бе сына. По закону Стефанос мой и останется моим сыном! - Печать страда-
ния и боли осветила какой-то необычной красотой это смуглое лицо, заста-
вившее Сапфиру солгать ему. - Так вот почему ты пришла сюда? Чтобы заб-
рать Стефаноса?
му, как он повиновался ее резкому требованию. Она машинально подняла ру-
ки и потрогала кожу там, где он вцепился в нее пальцами, заметив, как
изменилось при этом выражение его глаз. Что это было? Сожаление? Или,
может быть, раздражение? Трудно сказать. - К твоему сведению, ты ошиба-
ешься, - сказала она со спокойствием, которого вовсе не чувствовала. - Я
пришла не для того, чтобы забрать у тебя сына. Напротив, я хочу сказать
тебе, что готова отказаться от прав на опеку над нашей дочерью. - Она
помолчала, вовсе не с целью произвести драматический эффект, а потому,
что ей было не просто произнести эти слова. - Считай, что оба ребенка
принадлежат тебе.
телось давать волю слезам. Видит Бог, она и так выглядит непривлека-
тельно, не хватает ей еще опухших глаз и покрасневшего носа. К тому же в
дверях показалась Эфими с подносом, на котором стояли тарелки с фрукта-
ми, яйцами, сыром, ломтиками свежеподжаренного хлеба и нарезанным тор-
том, и на ее приятном лице был написан плохо скрываемый ужас.
увидела, как Тэйн, поблагодарив прислугу, взял из ее рук поднос.
Маккарти Кормак
Шидловский Дмитрий
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Херберт Фрэнк