тому, чтобы их покидать. Вспомним, что и в других местах общение между народами
и рост географических знаний были связаны с деятельностью народов оседлых, а не
кочевых. Финикияне и греки сделали для познания мира больше, чем скотоводы
Аравийской и Сирийской пустынь, а когда арабы вступили на мировую арену, то
инициатива в географических открытиях исходила от оседлых жителей оазисов, а не
от бедуинов.
Вместе с тем кочевнику необходимо гораздо больше земли, чем земледельцу, и
потому межплеменные столкновения в эпоху усиливающейся аридизации не могли не
вызвать истребительных войн за пастбища. Конечно, войны - тоже способ общения.
Во-первых, приходится заимствовать у противника лучшие формы вооружения,
во-вторых, изделия побежденных попадают в руки победителей как добыча и,
наконец, женщин и детей берут в плен и таким образом знакомятся с особенностями
быта своих соседей. Эти обстоятельства объясняют известное сходство материальной
культуры скифо-сарматов I тыс. до н.э., но уже Страбон отмечал трудность
изучения географии Скифии, так как "кочевники, не вступающие в общение с другими
народностями и более многочисленные и могущественные, преградили доступ во все
удобопроходимые места страны" [24]. По-видимому, быт евразийских кочевников I
тыс. до н.э. напоминал образ жизни североамериканских индейцев, обитателей
прерии, где, при сходстве материальной культуры, каждое племя держалось
обособленно от соседей и находилось с ними в состоянии перманентной войны.
Способствовал разобщению и рост пустынь, становившихся труднопроходимыми. Так,
граница между восточными и алтайскими народами пролегала не по горным хребтам и
водоразделам, а по сыпучим пескам восточной Джунгарии, где осадков выпадает
меньше 100 мм в год. Эта полоса тянется в меридиональном направлении от
Хамийской пустыни до Саянских гор, и ширина ее зависит от степени аридизации
евразийской степи. Во влажные периоды переход через нее легок, но в засушливое
время пустыня была труднопроходимым барьером, и культуры по обеим ее сторонам
развивались независимо Друг от друга. Так было в интересующую нас эпоху, когда
на Алтае сложилась полукочевая культура юечжей (восточные сарматы), останки
которых покоились в пазырыкских курганах, а в Монголии возник хуннский племенной
союз, известный всему миру.
Предлагаемому выводу противоречит на первый взгляд то, что в степи между Ордосом
и Дуньхуаном в IV в, до н.э. обитали многочисленные юечжи, и большинство
исследователей считают эту территорию родиной этого народа [*2]. Но не могли же
юечжи жить в безводной пустыне, тем более что предгорья Наньшаня, орошенные
многочисленными ручьями, ниже теряющимися в песках, населяли усуни [25]. Еще в
1960 г., на основании исключительно исторических соображений, мы предложили
гипотезу, согласно которой юечжи овладели Алашанской степью не раньше конца V в.
до н.э. [26]. Теперь эта точка зрения находит подтверждение в данных
палеогеографии, с тем лишь уточнением, что юечжи форсировали полосу пустынь,
лежащую между Джунгарией, их истинной родиной, и предгорьями Наньшаня. Но самым
мощным аргументом в пользу предлагаемой концепции является анализ юечжийских
слов, сделанный Б. Лауфером в небольшой работе, опубликованной всего в 500
экземплярах и не получившей распространения [27]. Б. Лауфер доказал, что юечжи
говорили на североиранском языке, принадлежавшем к той же группе, что и
скифский, согдийский, осетинский и ягнобский, и никакого отношения не имевшем к
тохарскому, связанному с европейскими языками [28]. Следовательно, культурная, а
значит, и этнографическая близость юечжей с обитателями Семиречья имела активные
формы, базировавшиеся на сходной хозяйственной деятельности. И наоборот,
обитатели оазисов долины Тарима составляли особый этнокультурный комплекс,
причем границей между теми и другими был Тянь-Шань.
М.П. Петров отмечает, что восточный Тянь-Шань - физико-географический рубеж
между экстрааридной Центральной Азией и более влажными регионами Казахстана и
Джунгарии [29], которые по флористическому составу тесно связаны между собой. Но
тогда скотоводческое хозяйство западных и восточных склонов Тарбагатая должно
быть отличным от южного, тохарского, хозяйственного быта, что и требовалось
доказать. Переход же юечжей через пустыню к склонам Наньшаня произошел именно
тогда, когда юечжи впервые были упомянуты в исторических источниках, т.е. в IV
в. до н.э. Видимо, мы наблюдаем следующий этап общения Средней Азии с Дальним
Востоком, более поздний, нежели отмеченный нами. А если так, то перерыв в
междуплеменных отношениях совпадает с уже установленным периодом аридизации
степной зоны Евразии, и не замечать связи между обоими явлениями невозможно.
Юечжи двигались на запад, хунны на юг, и оба народа пересекли сузившиеся
пустыни. Последовавшая в IV в, эпоха повышенного увлажнения степей стимулировала
дальнейшее развитие кочевого хозяйства. Увеличилась площадь пастбищ, на которых
расплодились стада домашних и диких животных, а по окраинам степи снова начали
появляться оседлые поселения и поля, засеянные просом [30].
Но 500 лет разобщенности не прошли даром. Хотя искусство хуннов [31] и юечжей
[32] восходит к одним и тем же образцам, оно отнюдь не идентично [33]. Это
свидетельствует о продолжительном самостоятельном развитии. Живая струя единой
"андроновской" культуры через призму перемен хозяйства, быта и метисации
этнических типов разделилась на ряд ручьев и уже не соединялась вновь. Когда в
III в. до н.э. хунны и юечжи территориально сомкнулись, они стали оружием
решать, кто из них будет властвовать над степью, сделавшейся вновь обширной и
многолюдной. Победа хуннов в 165 г. до н.э. определила дальнейшее направление
интеграции степных народов и в пользу тюркоязычия и того кочевого образа жизни,
который окончательно сложился в средние века. Остатки народов, сохранивших
оседлость, долго еще доживали свой век в "болотных городищах" Сырдарьинской
дельты (хиониты) и в оазисах южной Джунгарии (уге, чеши и др.). Они тоже
растеряли большую часть своей древней культуры, и только некоторые особенности
стиля, совпадающие на Востоке и Западе, да термины, отмеченные нами, показывают,
что мощи и величию евразийских кочевников предшествовал блеск и обаяние культуры
оседлых народов бронзового века.
В заключение вернемся к исходному пункту исследования - характеру колебания
уровней внутренних водоемов. Нам известно только, что в III в. до н.э. уровень
Каспийского моря был очень низок, ниже абс. отм. минус 32 м (7,24), что
совпадает с эпохой южного прохождения ложбины низкого давления, начавшейся в
начале IV в. или в конце V в. до н.э.
Следовательно, в это время повысился уровень Аральского моря и особенно Балхаша,
питаемого реками, ниспадающими с Саура и Тарбагатая.
В предшествовавшую эпоху Х-V вв. до н.э., когда была интенсивно увлажнена
гумидная зона, уровень Каспия стоял высоко (между абс. отм. минус 18 и минус 12
- минус 16), так как керамика эпохи бронзы встречается ниже изобаты 0, но не
смешивается с хазарской и гузской керамикой, часто попадающейся около изобаты
минус 18 м. Этой эпохой мы можем датировать одно из усыханий Балхаша и регрессию
Аральского моря.
II тысячелетие до н.э. было связано опять-таки с регрессией Каспия и
трансгрессией Арала и Балхаша, а также с появлением озер (ныне сухих),
котловинами которых заканчиваются реки Чу и Сарысу. A III и IV тысячелетия были
временем очень низкого стояния Каспия, Балхаша, вероятно, полного усыхания озер
аридной зоны и небольшой трансгрессии Аральского моря за счет североиранской
ветви циклонов.
[1] Гумилев Л.Н., Алексин А.А. Хазарская Атлантида. - "Азия и Африка сегодня", N
2, 1962.
Гумилев Л.Н. Хазария и Терек (Ландшафт и этнос: II). - "Вестник ЛГУ", 1964, N24,
вып.4.
Гумилев Л.Н. По поводу предмета исторической географии. (Ландшафт и этнос: III).
- "Вестник ЛГУ", т. 18,, 1965, вып.3, СТР.112 - 120.
Gumilev L.N. New Data of the History of Khazaria, Acta Archaeol. Academ. Sci.
Hungar, t. XIX, f.l/2, 1967.
[2] Шнитников А.В. Изменчивость общей увлажненности материков северного
полушария. - Записки Геогр. общества СССР. Нов. сер., 1957, т. XVI.
[3] Абросов В.Н. Гетерохронность периодов повышенного увлажнения гумидной и
аридной зон. - "Известия ВГО", 1962, N 4.
Гумилев Л.Н. Хазария и Каспий (Ландшафт и этнос: 1). - "Вестник ЛГУ, сер.
геологии и географ.", 1964, N 6, вып. 1.
[4] Шнитников А.В. Изменчивость общей увлажненности материков северного
полушария. - Записки Геогр. общества СССР. Нов. сер., 1957, т. XVI.
[5] Там же, стр. 261
[6] Там же, стр. 220-221,262
[7] Там же
[8] Там же, стр. 262
[9] Очерки по истории СССР. Т. 1. Первобытно-общииный строй и древнейшие
государства на территории СССР. М., 1956, стр. 110-114
[10] Либеров П.Д. Племена среднего Дона в эпоху бронзы. М., 1964, стр. 67-68
[11] Очерки по истории СССР. Т. 1. Первобытно-общииный строй и древнейшие
государства на территории СССР. М., 1956, стр. 149-179;
[12] Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, стр. 67-105
[13] Лавренко Е.М. Основные черты ботанической географии Евразии и Северной
Африки. - В кн.: Комаровские чтения. XV. М. - Л., 1962.
[14] Дебец Г.Ф. Палеоантропология СССР. М. - Л., 1948, стр. 70-76
[15] Шнитников А.В. Изменчивость общей увлажненности материков северного
полушария. - Записки Геогр. общества СССР. Нов. сер., 1957, т. XVI, стр. 263
[16] Гумилев Л.Н. Хазария и Каспий (Ландшафт и этнос: 1). - "Вестник ЛГУ, сер.
геологии и географ.", 1964, N 6, вып. 1, стр. 85
[17] Шнитников А.В. Изменчивость общей увлажненности материков северного
полушария. - Записки Геогр. общества СССР. Нов. сер., 1957, т. XVI, стр. 263-264
[18] Грязнев М.П. Первый пазырыкский курган. М. - Л., 1950.
[19] Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М. -
Л., 1960, стр. 195 и сл.
[20] Там же
[21] Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, стр. 146-147
[22] Дестунис Г.С. Сказания Приска Панийского. СПб., 1861, стр. 121
[23] Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М. -
Л., 1960, стр. 173 и сл.
[24] Страбон. География. Л., 1964, стр. 468
[25] Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М. -
Л., 1960, стр. 51
[26] Гумилев Л.Н. Хунну. М., 1960, стр. 39-40, 69-71
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий
Беляев Александр
Березин Федор