памяти северных народов в виде устойчивых фольклорных образов,
бережно передаваемых из поколения в поколение. Ниже, в основной
части книги, будут приведены русские устные и письменные
свидетельства. Сейчас же уместно напомнить кульминационный
эпизод "Калевалы", где рассказывается о решающем морском
сражении между главными героями карело-финского эпоса с
противостоящим им народом далекой северной земли Похъелы за
право владения волшебной мельницей Сампо -- неиссякаемым
источником богатства и процветания. Действие происходит посреди
моря-океана. Испробовав все боевые средства против сынов страны
Калевы и потерпев неудачу, владычица Похъелы -- ведьма Лоухи --
оборачивается гигантской птицей-"летучим кораблем". Вот как это
выглядело в передаче народных сказителей:
еще один факт, продолжающий "крылатую тематику". Археологов не
перестает удивлять обилие так называемых "крылатых предметов",
постоянно находимых в эскимосских могильниках и относимых к
самым отдаленным временам истории Арктики. Вот он -- еще один
символ Гипербореи! Сделанные из моржового клыка (откуда их
поразительная сохранность), эти распростертые крылья, не
вписывающиеся ни в какие каталоги, сами собой наво-дят на мысль
о древних летательных приспособлениях (рис.9).
поколение, распространились по всему свету и закрепились
практически во всех древних культурах: египетской, ассирийской,
хеттской, персидской, ацтекской, майя и так -- до Полинезии
(рис.10). Ныне парящие крылья как подсознательная память о заре
человечества стали эмблемой российской авиации и космонавтики
(рис.11).
ответов. Тем не менее логика неопровержима. Она-то -- логика
научного поиска -- и будет путеводной нитью в дальнейшем
путешествии в глубь и даль веков и тысячелетий. Надежные и
апробированные методы есть, хотя, быть может, они не столь
привычны для читателя. Потому-то и необходимы некоторые
предварительные пояснения. С них и начнем...
веков в исторической литературе насаждается далекая от науки
точка зрения, согласно которой собственно русская история
начинается якобы с призвания варяжских князей, а также с
последовавшего вскоре вслед за этим принятия христианства. А до
той поры пребывал русский народ, дескать, в диком, варварском
состоянии, не говоря уж о том, что славянские племена вообще
являются пришлыми на территории, где они обитают в настоящий
момент. Укреплению данных идей, весьма далеких от
действительности, к сожалению, во многом содействовал
Николай Михайлович Карамзин (1766 -- 1826), задавший тон
в своей "Истории государства Российского" следующей
меланхолической фразой: "Сия великая часть Европы и Азии,
именуемая ныне Россиею, в умеренных ее климатах была искони
обитаема, но дикими, во глубину невежества погруженными
народами, которые не ознаменовали бытия своего никакими
собственными историческими памятниками"1.
культуры, а по существу отторжение древнейших корней русского
народа и установление границы его исторического бытия где-то в
IX веке н.э. (некоторые снижают эту ограничительную планку до
IV -- VI веков) было на руку и официальным властям, и
представителям церкви. Первых не интересовало что бы то ни было
за пределами государственно-правовых структур, а их
возникновение однозначно связывалось с появлением первой
правящей династии Рюриковичей. Вторых более чем устраивал тезис
о дикости нравов и культуры русских людей до принятия
христианства. Позиция эта, всячески поощряемая и
культивируемая, дожила до наших дней и заняла доминирующее
положение в школьных и вузовских учебниках, научной и
популярной литературе, в средствах массовой информации и т.д. В
результате повсеместно насаждается мнение, что до определенных
(указанных выше) временных пределов русский народ как бы вовсе
и не существовал, пребывая во внеисторическом состоянии, а
когда возник (вроде бы из небытия) на исторической арене, то
просто воспринял идеологию, культуру и государственно-правовые
традиции, сложившиеся до него и без него.
сильна и другая струя. Многие выдающиеся и рядовые
исследователи постоянно искали истоки русской самобытности в
самых глубинах человеческой истории, не противопоставляя славян
древнейшим этносам, жившим на территории современной России, и
отыскивая русские корни (и не только их) у народов, испокон
веков обитавших на Севере и в других областях Евразии. Эта
традиция восходит к двум замечательным деятелям отечественной
науки -- Василию Никитичу Татищеву (1686 -- 1750) и
Михаилу Васильевичу Ломоносову (1711 -- 1765). Труды
обоих, посвященные древнейшей русской истории, были
опубликованы посмертно; первый том "Истории Российской"
Татищева, где подробнейшим образом рассматривается генезис
русского народа, увидел свет даже на год позже ломоносовской
"Древней российской истории..." (хотя и создан был почти на два
десятилетия раньше). Однако оба русских ученых независимо друг
от друга отстаивали одну и ту же мысль: корни русского народа
уходят в глубины тысячелетий и затрагивают этносы, издревле
заселявшие север Евразии и известные под разными именами
античным и иным авторам (к последним можно отнести составителей
библейских книг, арабских, персидских, китайских и других
хронистов).
и русских) от скифов, по современным данным появившихся в
Причерноморье ориентировочно в VII веке до н.э., ареал же их
расселения распространял далеко на Север и в Сибирь, именуя
наших далеких северных прапредков скифами [г]иперборейскими.
Праотцом славян и русских, исходя из данных вавилонского
летописца Бероса, Иосифа Флавия и более поздних историков
вплоть до анонимного автора "Синопсиса" XVII века, Татищев
считал Мосоха -- шестого сына библейского Яфета (Иафета) и
внука легендарного Ноя. А.И.Асов удачно объясняет происхождение
имени Моск от протославянского и древнерусского слова "мозг": в
устной речи две последние согласные становятся глухими, и все
слово звучит как "моск". От имени Мосоха (Моска) впоследствии
образовались наименования: Москва -- сначала река, затем и
город на ней, Московия, московиты, москвитяне, москвичи... Яфет
(Иафет) же, сын Ноя, по мнению многих, тождественен греческому
титану Япету (Иапету), отцу Прометея, жившему, как и все другие
титаны (после поражения от Олимпийцев и временного низвержения
в Тартар), на Островах Блаженных, на самом краю Земли, то есть
на Крайнем Севере -- в Гиперборее (о чем речь пойдет впереди).
когда-то чрезвычайно популярны на Руси2 и породили вереницу
апокрифических сочинений. Насчитывается около ста списков
подобных "повестей" -- преимущественно ХVII века; некоторые из
них полностью вошли в хронографы и летописцы (например, в
"Мазуринский летописец"). Публикация данных произведений,
исключительно важных для понимания русской предыстории и
становления национального самосознания, прекратилась еще в
прошлом веке. Современные ученые вообще считают их продуктом
чистого сочинительства. Сидел якобы некто (и откуда такой
прозорливец взялся?), глядел в потолок и от нечего делать
сочинял, что в голову придет, а другие потом у него списали.
Так ведь получается? Но нет! Безымянные авторы, вне всякого
сомнения, опирались на какие-то не дошедшие до нас источники
(если не письменные, то устные). Следовательно, ядро этих
повестей опирается на действительную историю, хотя и
закодированную в виде образов дописьменного творчества народных
масс.
брезгливостью относятся к попыткам свести генезис древних
народов к отдельно взятым предкам или родоначальникам,
рассматривая это исключительно как акт мифопоэтического