постичь мысли поэта, увидеть колебания и -- принятое решение.
логично. В окончании стихотворения есть черновой вариант, проясняющий мысль
автора, в основном тексте не очень ясную: соплеменники к его могиле под
чуждым небом не придут.
прощальное стихотворение. Так мог поступить другой человек, но не Пушкин.
Поэтическое расставание с родиной весьма сдержанно, без особых эмоций, жалоб
и обид. Поэт простился -- теперь осталось только выехать.
Яковлевой, которую с легкой руки мемуаристов записали ему в профессора
фольклора. Эта носительница народной мудрости и народного духа была добрая,
заботливая, безграмотная женщина, большая любительница выпить и к тому же
сводня. Она с ним дегустировала самогон и наливки, секреты приготовления
которых знала, и выпивку всегда держала наготове. Она приводила к нему на
ночь крепостных девушек, если барину не спалось, и спроваживала их, когда
барин в их присутствии больше не нуждался. Кроме нее, Пушкина обслуживали
дочь Арины Родионовны Надежда, муж Надежды Никита Козлов, так называемый
дядька, преданный своему хозяину до могилы, и двадцать девять человек
дворни.
пьянство. Пушкину все равно, работают люди или пьют. Он уже простился и с
имением, и с этой страной. Лев в Петербурге должен уладить финансовые дела
поэта с издателями, пристроить кое-что из неопубликованного, получить денег
побольше, а также закупить ему журналы, книги и французскую Библию. А
главное, прислать нужные в дороге вещи и адреса. Перед самым Новым годом он
отправляет Льву еще один список необходимого, в нем дорожная чернильница,
дорожная лампа, спички, сапожные колодки, две Библии, часы, чемодан. Этого
сообщения нет в Малом академическом собрании сочинений. М.А.Цявловский
писал, что в рукописях имеется листок, вложенный в одно из декабрьских писем
1824 года, и комментировал: "Поэт в это время собирался нелегально уехать за
границу, и в посылавшемся списке перечислялись вещи, необходимые Пушкину в
дороге".
хорошо!" -- он пишет, конечно, не для брата, а для промежуточного читателя
его писем. Конспирации ради в ноябре Пушкин переводит свою переписку на
соседей в Тригорском, прося посылать ему письма "под двойным конвертом" на
имя одной из дочерей Осиповой. Вяземский должен для конспирации подписывать
письма "другой рукой". А свои письма брату и сестре (видимо, посланные с
оказией) он велит сжигать. Поэт требует от брата 4 декабря 1824 года: "Лев!
сожги письмо мое!". И адресаты сжигали. Жгли даже те письма, которые
получали по почте, а значит, они перлюстрировались. Поэтому теперь нет
возможности точнее узнать, что и как происходило.
участвовали в его хлопотах, правда, по-разному. Прасковью Александровну
Осипову Пушкин считал своим другом, доверенным в личных делах. На нее шла
переписка, она была связана со столичными друзьями и знакомыми поэта.
Незадолго до этого Осипова овдовела во втором браке и больше интереса стала
проявлять к светскому общению. При этом была она человеком суровым. Дочери
называли ее деспотичной и считали, что она исковеркала их судьбы. Скандалы в
семье бывали часто, а для разрядки нервного напряжения Прасковья
Александровна выходила на кухню и хлыстом секла прислугу.
первого брака, но через несколько дней тот укатил в Дерпт, где учился в
университете. Пушкин коротал время с дочерьми и с племянницей Осиповой,
бывая у них почти каждый день. Сестре он писал, что тригорские приятельницы
"несносные дуры, кроме матери". Это не мешало ему волочиться за всеми
одновременно и за каждой по очереди, включая мать, которая, по словам
Александра Тургенева, любила его как сына.
бежать из ссылки за границу. Хотя в стихах он говорил только о прошлых
намерениях, слухи распространились -- о предстоящих. Источник их был почти
сорок лет неясен, пока П.И.Бартенев не опубликовал письма Осиповой
Жуковскому. Оказалось, 22 ноября 1824 года она, верный друг Пушкина,
написала Жуковскому секретное письмо.
бывает у меня всякий день,-- писала Осипова.-- Желательно бы было, чтобы
ссылка его сюда скоро кончилась; иначе я боюсь быть нескромною, но желала
бы, чтобы вы, милостивый государь Василий Андреевич, меня угадали. Если
Алекс. должен будет оставаться здесь долго, то прощай для нас Русских (с
заглавной буквы в оригинале.-- Ю.Д.) его талант, его поэтический гений, и
обвинить его не можно будет. Наш Псков хуже Сибири, а здесь пылкой голове не
усидеть. Он теперь так занят своим положением, что без дальнего размышления
из огня вскочит в полымя; а там поздно будет размышлять о следствиях. Все
здесь сказанное не пустая догадка, но прошу вас, чтоб и Лев Сергеевич не
знал того, что я вам сие пишу. Если вы думаете, что воздух и солнце Франции
или близлежащих к ней через Альпы земель полезен для русских орлов, и оный
не будет вреден нашему, то пускай остается то, что теперь написала, вечной
тайной... Когда же вы другого мнения, то подумайте, как предупредить отлет".
Сергеевичу только для того, чтобы через брата Льва сведения о ее заботах не
вернулись в Михайловское. Больше того, 26 ноября Осипова сделала на
календаре пометку для памяти: "Писала через Псков... к Жуковскому... к
С.Л.Пушкину". Похоже, и отцу, с которым сын поссорился, Осипова спешила по
секрету сообщить новые подробности побега. А письма внимательно читали и в
Пскове, и в Петербурге. Чуть позже Осипова приехала в столицу и там,
по-видимому, рассказала знакомым, что михайловский пленник собирается
бежать. Пушкин об этом предательстве и не подозревал. Спустя десять лет,
незадолго перед смертью, изъяснялся он Осиповой в вечной дружбе, не ведая,
что она в этой дружбе играла, мягко говоря, не совсем благородную роль.
Патриотический порыв Осиповой вряд ли ее оправдывает. Уж легче понять ее
желание не порвать с Пушкиным отнюдь не платоническую связь.
о том известия,-- писал он князю Вяземскому,-- дошедшие и к нам, которые
столь же ложны, сколько могут быть для него вредны". Лев беспокоился за
себя, ведь именно в это время он выполнял поручения брата. Видимо, контакты
затруднены, и приходилось слать письма открытой почтой. Они зашифрованы, но
довольно прозрачно: "Когда будешь у меня, то станем трактовать о банкире, о
переписке, о месте пребывания Чаадаева (подчеркивает Пушкин.-- Ю.Д.). Вот
пункты, о которых можешь уже осведомиться".
получить деньги и переправить их за границу. А может, имеется в виду
кто-либо из конкретных богатых друзей, кто мог встретить за границей и дать
взаймы? "О переписке" -- через кого и куда слать корреспонденцию, чтобы
держать связь, минуя официальную почту, которая, конечно, перлюстрируется.
"О Чаадаеве" -- выяснить его адрес в Европе.
Европе, переехал из Лондона в Париж, оставался там до осени и перебрался в
Швейцарию. В те дни, когда Пушкин отправил брату процитированное нами
послание, Чаадаев, пребывающий за границей уже пять лет, пишет брату из
Милана в Москву письмо, из которого ясно, что он ждет Пушкина, но плохо
понимает, что происходит. "Может быть, кто-нибудь из моих знакомых погиб; до
тебя никогда ничего не дойдет, но нельзя ли отписать к Якушкину и велеть ему
мне написать, что узнает про общих наших приятелей; особенно об Пушкине
(который, говорят, в Петербурге), об Тургеневе, Оленине и Муравьеве".
чтобы туда поступала почта и деньги для беглеца. Чаадаев все бы исполнил
исправно, но нужно знать его адрес в Милане и его планы, чтобы не
разминуться с ним. Сочиняя в это время "Евгения Онегина", Пушкин думает о
связи с Чаадаевым: на полях черновика рисует его профиль.
Пушкин рассчитывался с долгами. Время приближалось к Рождеству.
Каменистый Артем
Корнев Павел
Акунин Борис
Херберт Фрэнк
Куликов Роман
Прозоров Александр