Чтение 3–й страницы книги ~Богатство~

Международной рыбопромышленной выставке.

Закончив писать и еще клокоча негодованием, Соломин кликнул секретаря,
велел ему прочесть написанное:

- Гляньте, что у меня получилось.

Секретарь сказал откровенно:

- Вы напрасно так расчихвостили Губницкого.

- Разве он не заслужил этого?

- Но у Губницкого очень сильная рука.

- Рука... и какой же силы?

- Сам министр внутренних дел Плеве.

- Все равно, - распорядился Соломин, - спускайте статью в типографию, и
пусть ее сразу же набирают...

Прибыла шанхайская почта. Из английской газеты, издающейся в Китае,
Соломин установил, что Губницкий ведет в Токио странные переговоры: японцы
договаривались с ним, чтобы в случае войны с Россией рыболовные промыслы в
русских территориальных водах оставались нейтральными.

- Что за бред! - возмутился Соломин. - Они будут с нами воевать, а мы
за это, как последние дураки, станем еще и рыбкою их подкармливать...

Секретарь редакции принес адрес-календарь служебных чинов империи и
показал загнутую страницу:

- Вот, смотрите сами... Вы устроили Губницкому раскардаш, а он,
оказывается, уполномоченный от министерства внутренних дел и самого
дальневосточного наместника Алексеева.

- Уполномочен? Ради каких же целей?

- Развития рыбных и зверовых промыслов.

- Точнее - разграбления их!

- Не спорю. Но здесь ясно написано, что Губницкий - один из директоров
Камчатского торгово-промыслового общества.

- А я с Камчаткою дел не имею, - ответил Соломин и добавил с ухмылкой:
- С Плеве тоже... избави меня бог!

Надев котелок, взял тросточку, проверил - есть ли в жилетном кармашке
зубочистка.

- Пора обедать. Ну их всех к чертовой матери!

"Приамурские ведомости" издавались в Хабаровске - столице Приамурского
генерал-губернаторства (а Владивосток был столицею и крепостью Приморья).
Жить в Хабаровске никогда не скучно, хотя и трудновато. Сам город
удивительно благообразен, весь в зелени рощиц, улицы живописными террасами
сбегают к пристаням Амура, красивые павильоны и ажурные мостики украшают
променады бульваров. Но зато паршивый лимончик, которому, в Москве и цена-то
всего три копейки, в Хабаровске стоит пять рублей - отдай и не греши...

Андрей Петрович обедал на Протодьяконовской улице в ресторане "Боярин",
стараясь заказать что-либо подешевле. Это значит: фазан (таежный), рыбка
(сахалинская) и винцо (из дикого уссурийского винограда). Тут его перехватил
знакомый штабс-капитан из Управления Приамурским краем.

- Хорошо, что я вас встретил, - сказал он. - Его
высокопревосходительство спрашивал о вас.

- Не знаете зачем?

- Наверное, намылят, побреют и освежат вежеталем "Сюрприз". Вы
навестите Андреева - он у себя в резиденции.

Соломин поднялся вверх по Муравьево-Амурской улице - на взгорье стоял
большой кирпичный дом генерал-губернатора края. Звонкие апрельские ручьи
неслись по бульварным канавам.

Андреев принял его радушно, начав с некоторой игривостью:

- Не хотите ли побывать в роли восточного сатрапа?

- Упаси бог! Зачем мне это нужно?

- Не отказывайтесь. Я предлагаю вам Камчатку.

Он сообщил редактору, что зимою умер камчатский управитель Ошурков, и
если там раньше не было порядка при начальнике, то без начальства люди
совсем отбились от рук.

- Кто же правит Камчатским уездом?

- Сотенный... казачий урядник, - как-то стыдливо признался Андреев. -
Впрочем, он и сам понимает глупость своего положения. Уездный врач Трушин,
считая казака "узурпатором", тоже просится в начальники. Но я запретил
доктору вмешиваться в дела, ибо он подвержен запоям и, по слухам, давно и
всецело подпал под влияние местных спекулянтов пушниной.

Соломин, хорошо знавший дела края, напомнил Андрееву, что на Камчатке
после смерти Ошуркова оставался его помощник - некто, если не изменяет
память, Неякин.

- Увы, - отвечал Андреев, - я давно отставил Неякина за открытый грабеж
меховой казны. Он еще в прошлую навигацию обязан был предстать перед судом
во Владивостоке, но почему-то на материк не выехал... Получается у нас
совсем как у Шекспира: "Не все благополучно в королевстве Датском!"

- Не все, - согласился Соломин, кивая...

Он сидел в кресле, ленивый после обеденной сытости; костюм редактора
выглядел не ахти как притязательно, Андрей Петрович небрежно смахнул пепел с
помятых брюк, слушая разглагольствования генерал-губернатора.

- Камчатка очень редко попадала в надежные и энергичные руки. Как
правило, в Петропавловск сбывали все отбросы чиновничества. А у меня к вам,
Андрей Петрович, просьба...

- Рад буду исполнить.

- Поезжайте в Петропавловск и в должности тамошнего начальника наложите
на Камчатку тяжкую десницу справедливости и благоразумия... Вы там уже
бывали?

- Наездами. В командировках.

- Каковы же ваши общие впечатления?

- Да как сказать... - Соломин даже поежился. - Знаете, когда на каждого
мужчину приходится всего лишь одна пятнадцатая часть женщины, то нравы
далеки от... версальских! Посудите сами: в Петропавловске триста пятьдесят
душ, включая грудных младенцев, зато пять кабаков торгуют с утра до ночи -
живи и радуйся! Коррупция местных богачей. Грабеж камчадалов и охотников
трапперского пошиба. Всюду круговая порука...

- Вот и разберитесь, - сказал генерал-губернатор.

Соломину никак не хотелось бросать теплую редакцию (и ту самую даму,
которая недавно появилась в Хабаровске, задев его холостяцкое сердце и
растрепав ему нервы, без того уже основательно издерганные служебными
невзгодами).

- Вы же мою натуру знаете, - сказал он. - Человек я горячий и, увидев
зло, стану его сокрушать.

- Так и крушите, милый вы мой!

- Боюсь, и года не пройдет, как я вернусь с Камчатки, представ перед
вами уже со свернутой шеей.

- Быть этого не может, - горячо заверил его Андреев. - Всей властью
генерал-губернатора я встану на вашу защиту. - Генерал привлек его к себе и
крепко прижал к мундиру, подбитому ватой. - Действуйте, как подскажет вам
сердце. Я остановил свой выбор именно на вашей персоне, ибо знаю вас за
бескорыстного и делового чиновника...

Соломин пошел к дверям, но задержался:

- У меня деликатный вопрос: в случае появления на Камчатке членов
правления Камчатского общества - они должны подчинить меня себе или я сам
вправе подчинить их своей юрисдикции?

Вопрос был довольно сложен, и Андреев, кажется, сознательно дал
Соломину уклончивый ответ:

- Подчинить этих махинаторов вам не удастся. Но я не думаю, чтобы
Губницкий и его коллега, барон фон дер Бригген, возымели дикое желание
вмешиваться в ваши внутренние дела...

На улице Андрей Петрович невольно расхохотался: какой-то безвестный и
наверняка безграмотный урядник управлял Камчаткою, в пределах которой могло
бы свободно уместиться великое королевство Италии или Англии!

Вернувшись в редакцию попрощаться с сотрудниками, Соломин полистал
справочник акционерных компаний Российской империи - он догадывался, кто
станет его врагом, а врага следует знать. Правление камчатской "обираловки"
затаилось в Петербурге на Галерной, в доме № 49, где некие жуки Гурлянд и
Мандель стригли купоны с камчатских рыбаков, трапперов, лесорубов и
зверобоев. Основной капитал с имуществом 3 миллиона; стоимость каждой акции
187 рублей с копейками. Близ Петропавловска работает на компанию
жирово-туковый заводишко, в Усть-Камчатске тарахтит консервная фабричка,
общество торгует и на Командорах.

- Торгует, наверное, воздухом, - подсказал секретарь.

- Спиртом, черт побери! - уточнил Соломин.

Со стороны вокзала истошно взревел локомотив - это из тайги вынесло
транссибирский экспресс Париж - Владивосток.

Россия в рекордно короткие сроки, изумив весь мир, недавно закончила
тянуть рельсы к берегам Тихого океана:

Колоссальная протяженность пути была как раз под стать народу-исполину.
Всего за какие-то десять лет, орудуя исключительно лопатой и тачкой, русские
люди свершили титанический трудовой подвиг, и потому слова "Великая
Сибирская магистраль" писались тогда с заглавных букв...

Проводить его пришла на вокзал та самая дама, которую он оставлял в
Хабаровске (и, кажется, навсегда). При робкой попытке поцеловать ее Соломину
пришлось нырять головою под громадный купол гигантской шляпы, поверх которой
колыхались искусственные розы, давно и безнадежно облинявшие.

- Прошу тебя, - сказал он растерянно, - если я хоть что-то значу в
твоей жизни, пожалуйста, не езди в номера Паршина, где бывает этот... этот
адвокат Иоселевич.

И потом всю дорогу ругал себя за эти жалкие слова.

Еще смолоду, претерпев немало жизненных крушений, Соломин приехал на
Дальний Восток, едва освещенный слабеньким заревом экономического
пробуждения, - край, где тигры выбегали на улицы городов, где каторга была
главной колыбелью индустрии, где самыми доступными развлечениями являлись
карты и водка, а беглые преступники держали проезжих в страхе божьем. Андрей